Воцерковители Донбасса

Вы когда-нибудь задумывались над тем, какими словами рассказать о Боге металлургу, шахтеру или крановщице электромостового крана в горячем цеху? Когда условия труда — тяжелые, быт — не намного легче, будущее — до самой пенсии предсказуемо, а дальнейшее, после пенсии, часто бывает невыносимо коротким. «Зла людям не делаю, Бога не трогаю, пусть и Он меня не трогает» — и слух легко выключается на все предлагаемые вами богословские формулы.

Тем удивительнее для меня общаться с людьми, для которых благовествование в наших промышленных регионах — главное в жизни служение.

Вот поэтому, будучи в Алчевске, на интервью с тамошним благочинным — известным священником, членом большой династии священнослужителей отцом Александром Устименко я шла с огромным интересом.

Что известно о нем? Родом из Западной Украины, один из двенадцати детей и пятый сын в большой семье, из которой почти все братья сейчас — протоиереи и благочинные на Донбассе. Восстановил из руин Николаевскую церковь в металлургическом Алчевске, с нуля построил Свято-Георгиевский храмовый комплекс там же. Возглавляет Алчевское благочиние в Луганской епархии. Служит здесь более 20 лет.

Для промышленного города, половину горизонта которого занимает металлургический комбинат, Георгиевский храм в самом центре стал настоящим венцом, украшением. И не только архитектурным. В Алчевске редкость увидеть целыми скамейки или детские площадки, а на территории церкви есть и то, и другое. А еще — небольшой зверинец, пруд со студенческой часовней на берегу, воскресная школа, а точнее — православный учебно-просветительский центр. При Благочинии действуют четыре интернет-сайта, по средам ведутся беседы для взрослых о православии, а в духовной лечебнице «Прибавление ума» опытные педагоги проводят коррекционно-развивающие занятия с детьми-инвалидами и дают консультации родителям этих деток.

Через дорогу напротив силами отца Александра вырастает духовно-просветительский центр с домовым «детским» Владимирским храмом — ворота в ворота две святыни встретятся, когда подойдет к завершению строительство.

А главное — в Георгиевском храме есть люди, община, в которую объединены те самые шахтеры, металлурги и крановщицы электромостовых кранов в горячем цеху.

О том, как удается приводить их в Церковь, какими словами получается говорить с ними о Боге, а также о том, как он сам пришел в храм и почему решил стать священником, протоиерей Александр УСТИМЕНКО рассказал в интервью «Православию в Украине».

«Из семи братьев Устименко шесть стали священниками. Все пять сестер замужем за священнослужителями»

— Отец Александр, очень многие знают фамилию Устименко — по делам, по построенным храмам здесь, в Алчевске, в других городах Луганской и соседней Донецкой областей. А можете рассказать подробней о Вашей семье? Сколько вас, детей, и какие самые яркие воспоминания остались из детства?

 — Можно сказать, что нам повезло, потому что мы родились в православной семье. Отец был простым рабочим, мама тоже. Во все воскресные и праздничные дни отец ходил в храм и всегда брал нас с собой. И сколько я помню — хотелось нам, маленьким, вставать на службу или нет (где-то загулялись вечером), с утра он нас будил, и мы в любом случае шли в церковь.

Впоследствии отец пел на клиросе, позже стал священнослужителем.

Наша семья жила в Ровенской области в селе Гвоздов, недалеко от Корца с его знаменитым Свято-Троицким женским монастырем. Наш приход — во имя святых бессребреников Космы и Дамиана, но в воскресные дни отец постоянно ходил в монастырь на вечерню с акафистом Божьей Матери. И мы тоже всегда ходили с ним на богослужения вечером и в праздники.

Мы знаем, как наша страна жила в 1970-х годах, не каждый кушал то, что хотел. А у нас семья была большая: 7 сыновей и 5 дочерей. Не скажу, что мы жили очень бедно, но, тем не менее, люди жили и получше. Осенью, помню, иногда приходилось ходить в сандалиях, а не в туфлях, было холодно. Летом ходили босиком. С одной стороны, в селе так и было принято, но с другой, — не сравнить с тем, как сейчас.

В школе из-за того, что мы были верующие, нас дразнили. Но так как семья у нас была большая, и мы имели авторитет и силу — и моральную, и физическую, то могли за себя постоять.

На летних каникулах мы трудились в монастыре, помогали по стройке и на других работах. Какую-то даже копейку зарабатывали.

Старшие братья учились в Одесской духовной семинарии — оттуда и узнали о семье Устименко. А потом уже отец переехал служить на Донбасс, в город Мариуполь. Пришел сюда из Одесской семинарии и мой старший брат, за ним — младшие.

Я сразу после 10-го класса уехал иподьяконом в Тверскую епархию к ныне почившему митрополиту Алексию (Коноплеву).

Конечно, очень хотелось быть священнослужителем, особенно в молодые годы. Был иподьяконом, затем женился, рукоположился и по семейным обстоятельствам из Твери перешел служить в Луганск дьяконом.

— Вы так запросто говорите: служил иподьяконом, женился, рукоположился. А не возникало ли у Вас, у братьев мыслей о другом пути? Всё-таки, то было непростое для Церкви время.

 — За братьев отвечать не буду, но думаю, и у них на 90% было желание стать священнослужителями.

Мой брат-близнец, отец Григорий, служит в Ровеньках Луганской епархии. Помню, когда он только пришел после армии, отец говорил ему, мол, давай поступай в семинарию, а он отвечал, что хочет побыть «на гражданке», чуть ли не таксистом тогда работал. Но потом всё-таки поступил в семинарию и, думаю, не жалел и не жалеет о том по нынешний день.

— Как Вы думаете, почему дети решают стать священниками? Известно ведь, что религиозное не по разуму воспитание, как, например, по воспоминаниям Чехова в семье его родителей, иногда приводит к тому, что дети вообще отходят от Церкви.

 — Хочу подчеркнуть, что мы родились в семье верующей, а не в семье священника. Наверное, есть какая-то разница. Потому что, действительно, приходится слышать, что не всегда дети священников идут по стопам родителей.

В нашей семье в плане веры насилия никакого не было. Наоборот, с нашей стороны, у нас с братьями было большое стремление к Церкви, желание послужить Богу.

Конечно, все мы недостойны такого великого звания, как священство, — я всегда говорю об этом с кандидатами на рукоположение — как благочинному, мне приходится их представлять. Но у меня, кроме желания, было еще и такое убеждение: если не я, то кто? Кому-то нужно эту ношу нести. И если среда, воспитание позволяют, и Господь благословляет, то я — с радостью.

— На Ваш взгляд, что конкретно в верующей семье способствует тому, что дети органично, с любовью входят в православную среду, находят здесь свое место?

 — Скажу, что было самое существенное в нашем случае.

У нас дома практически всегда утреннее и вечернее молитвенные правила мы читали все вместе. Отец всех собирал, и мы, каждый поочередно, прочитывали молитву за молитвой. Утром не всегда получалось всем вместе, потому что кто-то мог раньше уйти на работу или в школу, а вот вечером — всегда. И этот факт больше всего из детства запомнился.

И сегодня, когда мы приезжаем к родителям, уже сами в сане, семейные, всегда — вечерние и утренние молитвы читаем вместе. Вот это важно.

Потом, отец всегда рассказывал какие-то библейские истории. Читал нам Священное Писание, Псалтирь. Сейчас в наших семьях не всегда так получается. Но для меня это на всю жизнь осталось таким живым примером совместной домашней молитвы, настоящей домашней церкви.

 — А как Ваша семья сейчас? Сколько братьев священники, сколько детей и внуков у Вас?

 — Из семи братьев шесть стали священнослужителями. Я по счету пятый. И как ни странно — на все Божья воля — практически все благочинные, служат в городах. Лично я к этому не стремился, Господь управляет. Все сестры тоже замужем за священнослужителями.

У меня четыре дочери. Так случилось, что вторая дочь заболела и, будучи монашествующей, отошла ко Господу в молодом возрасте. Три остальные замужем за священнослужителями. У старшей уже четверо детей, внуки поют в хоре, приходят в гости. Младшие вместе с мужьями несут послушание: одна здесь, а двое других — в Запорожской епархии.

«Когда я приехал в Алчевск, он назывался Коммунарск, и в духовном отношении это название говорило само за себя»

— Давайте продолжим о Вашем жизненном пути. Как стала складываться Ваша жизнь на Донбассе?

 — Сначала я служил немного в Твери. Слава Богу, мне посчастливилось встретиться в жизни с замечательным человеком — митрополитом Алексием (Коноплевым). Он меня и венчал, и рукополагал, и старшую дочь крестил.

Я был дьяконом, потом перевелся в Луганскую епархию, служил в Луганске. Рукоположился в священники в 1984 году, и в 1989 году ныне покойный митрополит Сергий (Петров) направил меня в Алчевск. Это было большой неожиданностью. Все-таки Алчевск — это второй город в епархии, и ставить меня, молодого 26-летнего священника, настоятелем в городе. Но служу вот уже более 20 лет.

— Вы приехали в Алчевск в 1989 году. Нельзя сказать, что люди здесь религиозны, а тогда, еще при Союзе, дела в духовной сфере обстояли еще хуже. Каким Вы увидели в духовном плане этот город?

 — Он тогда носил имя Коммунарск, и название говорит само за себя. Уже позже город был переименован, ему вернули прежнее название — Алчевск. Здесь, как и по всей стране, запрещали людям в храм ходить, священникам нельзя было таинство Крещения совершать. Я говорю, как было.

Но вместе с тем я благодарю Бога за то, что мне никто не мешал делать то, что я хотел. А хотелось все сделать так, как должно быть согласно Уставу Церкви.

Тогда как раз отпраздновали в 1988 году 1000-летие Крещения Руси, и отношения между государством и Церковью немного изменились. У меня была какая-то внутренняя уверенность, ощущалась поддержка старших братьев и тех священников, с которыми мы общались — среди них был, например, нынешний митрополит Донецкий и Мариупольский Илларион, а тогда еще священник Роман (мы познакомились в Луганске, он служил вместе с братом).

Тогда были люди, которые каждую неделю отчитывались в исполком, что в Церкви происходит, как происходит. И это пришлось пережить. Сначала на словах я якобы соглашался: делайте, как делали. А потом потихоньку пытался исправлять: этого нельзя, а то должно вот так быть. И время сыграло в мою пользу. Храмы строятся, отношение к православию постепенно изменяется. У Церкви, слава Богу, и по сей день в Алчевске нет открытых недоброжелателей.

Хотелось бы, конечно, развивать социальную сферу, поддерживать священников в материальном плане. Ведь человек должен что-то кушать, а если кроме своего послушания он будет думать еще о том, где взять хлеб, тогда он не сможет отдаться полностью служению Богу и людям. Мое мнение — для того, чтобы священник мог нормально нести свое священническое послушание, он должен быть обеспечен хотя бы самым необходимым.

А что касается людей, то нужно трудиться, еще и еще воцерковлять. Наверное, влияет экономическая составляющая, люди стараются себя финансово обеспечить, и отношение к Церкви в основном нейтральное.

— Вы нас не трогайте и мы вас не тронем.

 — Да, можно и так сказать.

 — Когда Вы приехали, был один храм. А сейчас их сколько?

 — В центре города три: Николаевский, Георгиевский, Покровский, он же — храм во имя мучениц Веры, Надежды, Любви и матери их Софии. На Горняцком поселке храм, заканчивается стройка на административном поселке.

Конечно, на все воля Божья, есть три храма, но я хотел бы видеть собор, город достоин того, чтобы он был здесь построен. Рядом с Покровским храмом на улице Волгоградской выделено место, но по сложившимся различным обстоятельствам строительство так и не началось. Наверное, не пришло еще то время, когда все это можно было бы сделать, потому что Церкви самой этого не потянуть.

Но с другой стороны, мы видим, что уже много сделано: благодаря руководству меткомбината и других благотворителей воздвигнут в центре города такой прекрасный храм — Свято-Георгиевский. В качестве своеобразной компенсации того, что нет собора, мы строим духовно-просветительский центр. Трудно, тяжело делается, но то, что мы доведем до конечного результата строительство духовно-просветительского центра, будет не менее значимым, чем если бы был построен собор.

Хотя, повторюсь, что город и его жители достойны того, чтобы здесь был прекрасный собор. Тем более, город кафедральный.

«Церковные обряды исполняются как положено. Что касается любви к ближнему, к соседу, то с этим очень сложно…»

— Вы — выходец из Западной Украины, там родились и выросли. А там люди намного более религиозны, чем здесь, на Донбасе. Им не очень до Бога, они так считают и себя оправдывают. Как вам, священнику, «работается» с местными?

 — Знаете, мне кажется, самое главное — доносить до людей идею о том, чтобы они могли себя полюбить. Сказано в Евангелии, что если человек не любит себя, то он не может полюбить и других. Каждый должен полюбить свою душу, озаботиться о ее судьбе в Царствии Небесном.

И сегодня очень важно сделать этот мостик по отношению к детям. Исходя из практики, сколько было попыток обратить людей к вере, — это очень сложно. Но есть надежда, что именно через детей получится. Есть живые примеры, когда родители отдают детей в воскресную школу и постепенно сами тоже приходят в Церковь, к Богу.

Если взять Западную Украину — там обычаи, обряды, и не всегда, к сожалению, найдешь глубину, истину веры. Что касается обрядовой стороны — да, там все исполняется как положено и даже сверх того. Что касается любви жертвенной, любви к соседу — то с этим очень сложно.

Я считаю, что на сегодня у нас один выход — доносить людям мысль, что они есть творение Божье, что должны заботиться о себе, а значит, и о своем будущем в жизни вечной, о будущем своих детей. Нужно дать понять, что их жизнь, жизнь их детей кроме них самих никто не исправит.

 — Относительно будущего. У вас при Георгиевском храме и с детьми-инвалидами работают, и детская площадка замечательная обустроена, и часовня для студентов действует. То есть, работа с подрастающим поколением ведется. Новый духовно-просветительский центр тоже будет на деток рассчитан?

 — Конечно, прежде всего, это дети. Но в то же время и работа со взрослыми — какие-то кружки, секции, встречи.

А вообще первый этаж духовного центра у нас будут занимать дети-инвалиды. Есть специалисты, которые с ними занимаются.

Также хотим привлечь детей в воскресные школы. У нас при трех храмах есть воскресные школы, в каждой из которых от 50 до 80 человек. Думаю, что эти школы останутся, но и в наш центр придут люди. Придут дети, а значит, придут и родители, а значит — есть надежда, что мы совершим небольшой прорыв в этом плане.

— А как Вы считаете, храмы нужно строить «на пустом» месте, когда еще нет прихожан, или сначала пусть община соберется, и лишь тогда уже возводить церковь?

 — С одной стороны, правильно — это когда собралась община, когда посчитала необходимым, тогда и начала строить храм. Но есть и другой момент — где стоит храм, там и собираются люди.

Думаю, храмы нужны. Вот мы к духовному центру пристроили домовую церковь, хотя через дорогу есть Георгиевский храм. Но я думаю, там будут свои прихожане, а там — свои. В общину Владимирской церкви при духовном центре придут родители с маленькими детьми, им там будет удобнее и мешать никому не будут.

Я уверен: был бы у нас большой собор, было бы еще больше людей, потому что приходит в большой праздник много верующих, а храм маленький — кому-то жарко, кто-то на ногу наступил, и в другой раз уже люди не хотят и не идут.

Хотя те, кто не бывал в храмах, говорят: зачем они нужны? Но посудите сами: если у нас 100 тысяч населения, и из них минимум 70% — православные, то куда этим 70 тысячам деваться? Если 10% придет, то уже храмы будут переполнены.

Всему свое время. Бывает, что расстраиваешься, огорчаешься. Но нужно помнить, что Господь говорит: кого призову, тот и придет.

— Вашими силами отреставрирован Николаевский храм в Алчевске. Построен Георгиевский, которому уже более 10 лет. Теперь строится просветительский центр. Что дальше планируете?

 — Вы знаете, я думаю, что это, к сожалению, последний мой объект. Силы человеческие иссякают, это не так просто и легко дается. Но, честно сказать, мне хотелось бы еще успеть сделать дом для престарелых или приют. Не только детей жалко, но и взрослых, потому что видишь, как бабушки страдают, как люди бездомными становятся. У меня есть пример, когда бывшие директора, бизнесмены становятся бомжами. Или, бывает, люди состоятельные хотят определить отца или мать, чтобы были нормальные условия, и за ними ухаживал бы кто-то. Вот это хотелось бы восполнить.

Но опять же, не мы делаем, делает все Господь. Если благословит, может, что-то и будет. Но на сегодня, дай Бог, завершить то, что мы начали, и чтобы забилось сердце у этого нашего детища — сюда пришли люди, народ Божий.

— Благодарю Вас за беседу!

P. S. В большой династии священнослужителей Устименко шестеро из семи сыновей стали священнослужителями, а все пять дочерей замужем за священниками. Один брат отошел ко Господу, пять других сейчас — протоиереи и благочинные на Донбассе. Итак, география братьев следующая:

1. Протоиерей Петр Устименко, благочинный Донецкого округа, Донецкая епархия

2. Протоиерей Иоанн Устименко, благочинный Краматорского округа, Донецкая епархия

3. Протоиерей Григорий Устименко, благочинный Ровеньковского округа, Луганская епархия

4. Протоиерей Алексий Устименко, благочинный Михайловского округа города Мариуполя, Донецкая епархия

5. Протоиерей Александр Устименко, благочинный Алчевского округа, Луганская епархия

Беседовала Юлия Коминко

http://orthodoxy.org.ua/content/votserkoviteli-donbassa-protoierei-aleksandr-ustimenko-54 245