СИМВОЛИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЧЕРВЛЕНОЙ НИТИ В ЦЕРКОВНОЙ ТРАДИЦИИ

Слово Божие учит, что Священное Писание, святоотеческие труды, богослужебные традиции и церковное искусство — едины. В Православной Церкви этот нешвеный, но сотканый свыше хитон Христов (Ин. 19. 23−24) сохранился неразделенным.
Распространенный вариант иконографии Благовещения изображает Святую Деву Марию за работой над красной нитью для завесы Иерусалимского храма. Завеса — символ зарождающейся плоти Иисуса Христа, которая «ткется» во чреве Богоматери из ее крови, как пурпурная пряжа (Евр. 10. 20): «Яко от обращения червленицы Пречистая, умная багряница Еммануилева, внутрь во чреве Твоем плоть исткася; темже Богородицу воистинну Тя почитаем» (Великий канон преподобного Андрея Критского, песнь 8).
По объяснению отцов Церкви, червленая нить указывает на воплощение и искупительное жертвоприношение Сына Божия: «Красная нить собою знаменует образ вочеловечения Единородного. Слово, будучи Богом, как бы сплелось с плотию и кровию, которые изображает червленица… Червленица же крученая потому, что умопредставляемый в сплетении, как я сказал, с плотию и пребывая истинно Словом Божиим, Христос дал кровь Свою за нас, так как червленица есть знамение крови» (Святитель Кирилл Александрийский, О поклонении и служении в духе и истине, кн. 9).
«Моисей повелел во время одного из праздников, который назывался праздником кущей, брать ветви трех вечнозеленых деревьев, связывать их крестообразно червленой шерстью и начертывать с четырех сторон некие знаки — что же это такое, как не прообраз и прототип божественного креста? Не без смысла ведь даны установления Закона, но каждое из них имеет свою причину и является прообразом другого, большего, что и в данном случае можно, рассмотрев, понять. Соединение ветвей трех вечнозеленых деревьев было ведь прообразованием креста, составленного как раз из таких трех деревьев; а их багрового цвета связь была прообразом крови богочеловеческого Слова» (Иоанн Кантакузин, византийский император, в иночестве Иоасаф. Диалог с иудеем, слово седьмое).
На древних иконах Благовещения — византийской из монастыря святой Екатерины на Синае и древнерусской Устюжской — с красной нитью ассоциируется литургический образ Богомладенца. В руках Богоматери — червленица, в пречистом лоне видна плоть жертвенного Агнца — Младенца Христа.
Красная нить и жертвенная птица в руке Спасителя пишутся на Коневской (Голубицкой) иконе Божией Матери. По мнению И.А.Шалиной, иконография Коневского образа может быть связана с символикой ветхозаветного ритуала очищения прокаженного (Левит 14.1 7):
«В памятниках ветхозаветного искусства образ голубя с привязанной, но чаще обмотанной вокруг шеи и развевающейся в разные стороны киноварной летной, является одним из самых распространенных… Иконография голубя с перевязью червленого цвета усваивается раннехристианским и византийским искусством, где она получает подчеркнуто литургический смысл» (И.А.Шалина, Истоки иконографии и литургический смысл образа Богоматери Голубицкой, Лазаревские чтения, МГУ, 1996. Старший научный сотрудник Отдела древнерусской живописи Русского музея Ирина Александровна Шалина является одним из авторов «Православной энциклопедии» и сайта «Православие.Ру»).
В совершавшемся в знак исцеления от проказы обряде использовались две одинаковые птицы, проточная вода, красная нить, кедровое дерево и иссоп. Одна из птиц закалывалась над водою, а другая отпускалась на волю. Иссоп представлял очищение, кедровое (вечнозеленое) дерево — вечную жизнь, а червленица — Кровь Христа.
Толкования Священного Писания указывают на сходство символики двух птиц с символикой двух козлов, избиравшихся для богослужения Великого дня очищения (Левит гл. 16). Один из этих козлов предназначался для жертвоприношения Господу, а другой — для отпущения.
В начале богослужения Дня очищения (евр. Йом Кипур) первосвященник облачался в голубую ризу (Исх. 28. 31; 39. 22) и ефод, искусно сделанный из золотых, пурпурных, червленых, голубых и белых нитей (Исх. 28. 5−6). В День очищения единственный раз в году ветхозаветный архиерей священнодействовал в святом святых храма. Перед входом в святое святых первосвященник снимал ризу и ефод и облекался в белую ангельскую одежду. Голубое и червленое облачение символизировало Боговоплощение, а белое — Божественную Славу Христа.
Перед совершением жертвоприношений первосвященник омывал руки, ноги и тело. Литургические входы в святое святых и выходы во двор храма указывали на первое и второе пришествия Спасителя. Сравнивая православный храм с ветхозаветным, святитель Симеон Солунский отмечает: «Алтарь образует собою святое святых, сущее превыше небес. Храм — вместе и небесные обители, и рай. А крайние части храма и притворы знаменуют сотворенную ради нас землю и то, что на земле. Сошествие архиерея как бы на запад в архиерейском облачении знаменует низшествие воплотившегося Господа на землю и даже до дольнейших стран земли, до ада, — низложение князя тьмы и разрешение душ, содержимых там от века. Поэтому первый вход означает сошествие Господа на землю, смерть, воскресение и вознесение… Великий вход знаменует второе со славою с неба пришествие Христово» (Разговор о священнодействиях и таинствах церковных, гл. 66).
Основное чинопоследование ветхозаветного Дня очищения включало каждение, заклание тельца и козла, очищение храма жертвенной кровью, а также изгнание в пустыню козла отпущения. Эти ритуалы предызображали исцеление творения жертвенной кровью Спасителя и изгнание греха.
Козел для жертвоприношения и козел для отпущения отмечались красной лентой. Козлу для Господа червленица повязывалась на шею, а козлу отпущения — на рога. По традиции, часть красной ленты вывешивалась у ворот храма или прикреплялась к скале близ пропасти в пустыне, в которую низвергался козел отпущения.
По завершении священнодействий красная лента чудесным образом изменяла свой цвет на белый — в знамение последовавшего от Господа прощения в соответствии со словами пророка: Если будут грехи ваши как багряное, — как снег убелю; если будут красны, как пурпур, — как волну убелю (Иcаия 1. 18).
Считалось, что неумышленные индивидуальные грехи оскверняли внешний жертвенник во дворе храма. Непреднамеренные проступки первосвященника и общины оскверняли внутренний жертвенник для совершения воскурений. Совершенный сознательно грех осквернял святое святых. Ветхозаветные священнослужители учили, что «искупление нечистоты храма и святого святых, которая возникла из-за умышленного греха, совершается козлом, чьей кровью окропляют святилище в День очищения» (Мишна, Шевуот 1. 6). В случае осквернения святого святых нераскаянным грехом всего народа, Слава Божия покидала храм (Иез. 10. 19; 11. 23).
Из иудейских источников известно, что «за сорок лет до разрушения храма красная лента, вывешиваемая на внутренних воротах на Йом Кипур, перестала белеть, семисвечник стал сам по себе гаснуть, а ворота храма сами стали открываться» (Йома 39б). Тревожные пророчества и предзнаменования (Мф. 23. 38; 24. 1−2) исполнились в 70 году после Рождества Христова, когда храм был полностью разрушен в ходе войны между иудеями и римлянами.
Новый Завет свидетельствует: Моисей, произнеся все заповеди по закону перед всем народом, взял кровь тельцов и козлов с водою и шерстью червленою и иссопом, и окропил как самую книгу, так и весь народ, говоря: это кровь завета, который заповедал вам Бог. Также окропил кровью и скинию, и все сосуды богослужебные. Да и все почти по закону очищается кровью, и без пролития крови не бывает прощения… Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею скиниею, нерукотворенною, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел во святилище и приобрел вечное искупление (Евр. 9. 19−22, 11−12).
Комментируя этот текст, святитель Иоанн Златоуст говорил: «Видишь ли, как апостол называет тело Христово и скиниею, и завесою, и небом? „Большею и совершеннейшею, — говорит, — скиниею“; и далее: „завесою, сиречь плотию своею“ (Евр. 10. 20); и еще: „во внутреннейшее завесы“ (Евр. 6. 19); и еще: „вниде во святая святых, да явится лицу Божию“ (Евр. 9. 24). Для чего же он делает это? Чтобы научить нас, что в том и другом прообразе — одно и то же значение. Именно: небо есть завеса, потому что завеса так же отделяет святое, как и плоть скрывает Божество; равно как и плоть, заключающая Божество есть скиния; и небо есть также скиния, потому что там внутри пребывает Священник» (Толкование на Послание к евреям, беседа 15).