 |
| Фома | Игумен Дамаскин (Орловский) | 06.08.2012 |
Священномученик Николай родился в 1879 году в селе Каряево Ярославской губернии в семье священника Николая Понгельского. Окончив Ярославскую духовную семинарию, он был рукоположен во священника ко храму в селе Ильинском Тутаевской волости, а затем переведен в храм в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость» в городе Рыбинске, в котором он прослужил до своего ареста.
В 1927 году власти в Ярославской области приступили к закрытию православных и обновленческих храмов и передаче части храмов, остающихся у православных, обновленцам, чтобы закрыть их впоследствии, воспользовавшись для этого содействием покладистых обновленцев. Они расторгли договор с православной общиной Георгиевского храма в городе Рыбинске и одновременно закрыли Спасский собор, принадлежавший обновленцам, чтобы передать им отбираемый у православных Георгиевский храм. Для этой цели представители власти и обновленцы явились в Георгиевский храм. Собравшийся в храме народ, окружив их, стал протестовать против передачи. Спасаясь от толпы, представители власти вместе с обновленцами скрылись в алтаре; по вызову приехала милиция, и передача храма была отложена.
После этого события ОГПУ начало следствие: были арестованы священники Георгиевского храма, диакон, псаломщик, председатель церковного совета и двое мирян. Их объявили виновниками того, что представители власти оказались помяты (причем у одного из них была вырвана из кармана кепка) и в том, что были избиты обновленцы.
«Арест перечисленных лиц, — писал начальник отдела ОГПУ, — и другие мероприятия чисто чекистского характера, облегчив дело передачи, одновременно создадут благоприятную атмосферу, почву для развития обновленчества, частично подготовленную нами путем дискредитирования отдельных руководителей тихоновского лагеря (благочинного Понгельского…)<…> Отбор Воздвиженского храма нами мыслится произвести через 2−3 недели после ареста церковников Георгиевской общины, дабы, сохранив разрыв во времени, не создать впечатление административного нажима на Церковь, чему должно способствовать долгое прохождение в разных инстанциях вопроса закрытия упомянутого храма…»
В сентябре 1929 года был арестован и священник Николай Понгельский. Он был обвинен в том, что во время эксцесса при передаче Георгиевской церкви обновленцам он «как благочинный города Рыбинска <…> не принял мер для предотвращения эксцесса <…> являясь благочинным, организовал денежный сбор с религиозных общин, направляя эти деньги ссыльному епископу Вениамину Воскресенскому…»
На заданные следователем вопросы отец Николай ответил, что в антисоветской пропаганде не признает себя виновным, но действительно ежемесячно посылал деньги находящемуся в ссылке в поселке Кара-Тюбе епископу Рыбинскому Вениамину (Воскресенскому), а также епископу Угличскому Серафиму (Самойловичу), высланному гражданской властью в Могилев.
8 ноября 1929 года уполномоченный Секретного отдела полномочного представительства ОГПУ по Ивановской промышленной области составил обвинительное заключение. Едва ли не главным антисоветским документом, обнаруженным у отца Николая, явилось письмо с размышлениями епископа Рыбинского Вениамина, приобщенное к делу в качестве вещественного доказательства.
«Говорят: возможно разделение гражданского элемента от религиозного, — писал епископ. — Многие <…> думают, что экономическую жизнь можно построить, совершенно не касаясь религии. В одном и том же обществе могут существовать — религия сама по себе, а экономическое настроение само по себе… Такое представление основывается на <…> представлении, что душа человека свободно делится на две сферы. В одной человек живет в Боге и религии, в другой — с одним только миром: гражданским, светским, земным… Обе части живут параллельно, но и могут обходиться одна без другой. Представление о таких двух существованиях в душе — религиозном и безрелигиозном — в основе своей не верно… И когда будет строить жизнь земную христианин, он всюду подведет религиозную основу, всюду даст религиозное окружение, всюду включит религиозный элемент… Когда будет строить жизнь неверующий, он не сможет взять лишь часть жизни для своего чисто экономического строения. Он будет стремиться взять непременно всю жизнь для безрелигиозного строения. Неверующие строители щедры на обещания полной религиозной свободы, т. е. очень словоохотливо обещают предоставить некоторую часть жизни для любой религии с тем, чтобы всю остальную часть жизни занять исключительно безрелигиозным содержанием… И религия, и атеизм в природах своих имеют одинаковые свойства — центробежную силу расширения. И религия стремится объять всю жизнь, одинаково, и атеизм, даже в большей степени, стремится захватить себе жизнь. Атеизм может здесь преуспевать гораздо более, чем религия, ибо у атеизма больше средств и способов для достижения целей, нежели у религии. Религия пользуется одной лишь внутренней силой убеждения. Противно религии принуждать к религии. Для атеизма все позволено, кончая всеми видами насилия…»
3 января 1930 года Коллегия ОГПУ приговорила отца Николая к пяти годам заключения в концлагерь, и он был отправлен в один из сибирских лагерей.
Вернувшись из заключения, он стал служить в храме Рождества Христова в селе Большое Титовское Тутаевского района. В 1940 году началось строительство дороги Ярославль — Рыбинск, в основном силами крестьян-колхозников и комсомольской молодежи. В дом, где жил отец Николай, поселили двух комсомолок. Одна из них во время чаепития, в котором участвовал и отец Николай, стала пудриться, и тот в шутку ей сказал, что слышал, будто комсомольцы не умываются. В тот же вечер она вызвала священника на провокационный разговор, а затем нажаловалась на него бригадиру, умышленно исказив беседу. Тот, в свою очередь, пожаловался уполномоченному от Ростовского райкома партии и на следующий же день отправился к председателю сельсовета, предлагая ему сообщить в Тутаевское отделение НКВД об антисоветской деятельности священника.
28 октября 1940 года отец Николай был арестован. Ночью 3 декабря он был вызван на допрос, во время которого категорически отрицал, будто занимался антисоветской деятельностью, подтвердив лишь то, что действительно в шутку сказал, что комсомольцы не умываются.
На следующую ночь священник был снова допрошен. На этот раз его обвиняли в том, что он организовывал денежные сборы в храме. Отец Николай подтвердил, что действительно обращался к прихожанам с просьбой о помощи в уплате налогов, в противном случае служба в храме стала бы невозможной.
11 января 1941 года в областном суде Ярославля состоялось слушание дела по обвинению отца Николая в антисоветской деятельности.
Прокурор потребовал для священника, как социально опасного, вынесения максимально сурового приговора. Защитник, согласившись с тем, что обвинение полностью доказано, просил суд учесть, что это была только шутка. Суд приговорил отца Николая к лишению свободы сроком на десять лет, с последующим поражением в избирательных правах на пять лет.
Священник Николай Понгельский скончался 6 августа 1942 года в исправительно-трудовой колонии № 3 в городе Ярославле и был погребен в безвестной могиле.
