 |
| Фома | Сергей Худиев | 11.07.2012 |
Крушение автобуса с паломниками, направлявшимися в Почаевскую Лавру, вызвало новую волну обсуждений старого вопроса — как Бог допускает? Как Бог допустил смерть преданных Ему людей, которые отправлялись на поклонение Ему?
Противники нашей веры с каким-то глумливым удовольствием любят рассказывать о таких случаях — где-то в Африке Церковь обрушилась на молящихся прямо во время Пасхальной службы, где-то — ураган разнес воскресную школу, где-то — разбился самолет с миссионерами, отправлявшимися проповедовать Благую Весть.
Это смущает и многих верующих — почему бы Богу не послать ангела своего и не проследить за тем, чтобы автобус не перевернулся? Иногда верующие рассказывают о случаях чудесного избавления от близкой и, казалось, неминуемой опасности, но почему в некоторых случаях чудесное избавление не приходит?
Но давайте будем по-христиански честны: мы хотим от Бога того, чего Он нам не обещал. Ведь Бог не обещал нам физической безопасности. Он не обещал, что мы избегнем физической смерти. Не обещал, что мы не будем страдать.
Он обещал другое — что все содействует во благо верующему, и что этот земной путь — который может быть полон боли и скорби — приведет нас к вечной радости.
Блаженный Августин где-то отмечает разницу между христианами и язычниками: язычники просят у своих богов земных благ, достатка, победы над врагами, безопасности, здоровья. Христиане ищут благ вечных — чего-то бесконечно более драгоценного, чем все, что мы можем обрести в этой жизни.
Есть популярное лжеучение, называемое «теологией процветания» — «Бог хочет, чтобы Вы были богатым и здоровым». Это не так, Новый Завет ничего подобного не обещает, и лжеучение популярное, поскольку людям, всем нам, хочется, чтобы он это обещал. Мы хотим, чтобы наградой благочестию явился покой и достаток, чтобы беды обошли нас стороной, чтобы нам не пришлось испытать горя и боли.
Улучшает ли вера нашу земную жизнь? Да. Когда человек повинуется Богу, ведет благоразумную жизнь, он обычно благополучней. Но верующие не изъяты из этого мира, в котором есть грех и смерть, стихийные бедствия и катастрофы, преступления и несчастные случаи. Христианство есть религия спасения, и оно исходит из того, что этот мир и мы сами — далеко не в порядке.
Это мир, в котором Господь был отвергнут, мучим и распят.
Мы уязвимы и смертны, как и другие люди. Более того, в некоторых ситуациях — как в некоторых арабских странах сейчас или в нашей стране относительно недавно — вера может сделать человека более уязвимым. «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие. (Деян.14:22)». Когда христиане сталкиваются со скорбями, в этом нет ничего неожиданного или опровергающего нашу веру. Как и в том, что мы умираем, как и все люди.
Единственное, если для атеиста смерть — это абсолютный нуль, конец всему и всем надеждам, для верующего — осуществление и начало, возвращение в Дом Отчий. Как сказал, уже приближаясь к порогу смерти, британский христианский журналист Малколм Маггеридж, «Вы знаете — это забавно — но когда становишься старым, как я, с тобой случаются разные чрезвычайно приятные вещи…. Лучшая из них — это когда ты просыпаешься ночью около, скажем, трех часов, и обнаруживаешь, что ты уже наполовину покинул эту битую старую развалину. И кажется неясным, вернешься ли ты назад, в это смертное тело, или отчалишь к сияющему в небе свету Града Божьего.
В этом лимбе между жизнью и смертью понимаешь без малейшей тени сомнения, как бесконечно малая частичка Божьего творения, что ты участвуешь в замысле Бога о Его мире, и этот замысел полон любви, а не ненависти, созидания, а не разрушения, он является вечным, а не временным, вселенским, а не частным. С этой уверенностью приходит все превосходящее чувство утешения и радости.
Ничто из происходящего в этом мире не может поколебать это чувство; все, что происходит в мире, включая самые ужасные бедствия и страдания, в вечности откроется неким таинственным образом как благословение, как часть Божьей любви. Мы сами — часть этой любви, мы принадлежим к этой сцене, и только поскольку мы принадлежим к ней, наше существование имеет какую-либо подлинность и ценность. Главное в жизни, и самое необходимое — это знать реальность, что значит знать Бога. Наше смертное бытие есть, как сказала св. Тереза Авильская, не больше чем одна ночь в неудобном отеле".
Мы не созданы для земного благополучия; мы созданы для вечного счастья. Смерть означает, что время борьбы и испытаний прошло — тебя позвали Домой.
Там, в селениях райских, наши усопшие братья и сестры ожидают нас. Во всех земных скорбях мы знаем, что впереди у нас — бесконечная радость.
