 |
| Православие.Ru | Ольга Кирьянова | 26.06.2012 |
В водовороте громких политических событий и бурных общественных дискуссий, 
ознаменовавших первую половину нынешнего года, оказалась немного подзабытой знаменательная дата, связанная с одним из важнейших событий русской истории, — 200-летие Отечественной войны 1812 года. Нет, разумеется, об этом сегодня периодически вспоминают, но по большей части в научных и музейных кругах — в рамках тематических конференций и выставок — либо в связи с проведением культурно-зрелищных мероприятий. Как следствие — обращение к событиям истории двухсотлетней давности носит преимущественно узкоспециальный либо откровенно коммерциализированный характер.
По результатам опроса, проведенного Фондом общественного мнения, треть наших соотечественников не знает, с кем именно воевала Россия в 1812 году. 31% опрошенных не смогли вспомнить Наполеона, 51% респондентов не ответили, кто во время Отечественной войны занимал российский трон. Организаторы опроса подчеркивают, что пенсионеры оказались более грамотными, чем современная молодежь. Разумеется, на фоне этого удручающего беспамятства вне серьезного общественного внимания остается духовное значение этой войны и ее нравственные уроки. Между тем они не утратили своей актуальности и к настоящему времени.
200 лет назад ранним утром 24 июня наполеоновская армия начала переправу через реку Неман, являвшуюся естественным западным рубежом Российской империи. Военная армада, обрушившаяся на наше Отечество, насчитывала более 600 тысяч человек при более чем 1300 артиллерийских орудий. Национальный состав «Великой армии» — как высокопарно именовались самим Наполеоном сухопутные силы Франции и ее союзников, предназначенные для войны с Россией, — был весьма пестрым: помимо собственно французов, составлявших ее костяк, под его знамена встали поляки, испанцы, португальцы, итальянцы, голландцы, хорваты, австрийцы, а также представители мелких немецких монархий: баденцы, гессенцы, саксонцы, баварцы, вестфальцы и т. д. Разумеется, не вся эта разноплеменная рать шла за императором французов по доброй воле: многим европейским государствам, на престолах которых к этому времени сидели члены семьи Бонапарта, участие в русской кампании было навязано безальтернативными условиями союзнических договоров с Францией. Однако в этот момент в армии царило воодушевление: простые солдаты ожидали от предстоящей войны легкой победы, славы и многочисленных богатых трофеев; стоявшие за их спинами политики — безвозвратного краха «северного сфинкса» и его ухода с мировой политической сцены. Их чаяния выразил сам Наполеон, обратившийся перед началом военных действий к своим солдатам с пафосным воззванием: «Россия увлечена роком. Судьбы ее должны свершиться. Идем же вперед, перейдем Неман, внесем войну в ее пределы. Мир, который мы заключим, принесет с собой и ручательство за себя и положит конец гибельному влиянию России, которое она в течение 50 лет оказывала на дела Европы».
Вступая в пределы России, Бонапарт планировал закончить войну в течение максимум трех лет: первый этап заключался в оккупации западных губерний, второй — в захвате центра страны, в том числе Москвы, третий — в занятии Петербурга. Горделивая уверенность французского полководца в очередной громкой победе была так велика, что в армейском обозе, сопровождавшем неприятельские войска, вместе с прочими грузами находились десятки мраморных бюстов, предназначенных для установки в покоренных русских городах.
Как известно, этим блестящим планам не суждено было свершиться. Менее чем через семь месяцев деморализованные, оборванные и истощенные солдаты фактически потерявшей боеспособность «Великой армии», численность которой составляла уже не более 80 тысяч человек, покинули пределы России. За собой они оставили горы трупов, сожженную Москву, разоренные города и деревни, оскверненные и разграбленные храмы и монастыри, разгромленные помещичьи усадьбы, некогда блиставшие своим великолепием. Однако при всех этих глубоко трагичных внешних обстоятельствах русский народ, скорбящий о потерях, нравственно торжествовал. Его дух не был сломлен пережитыми испытаниями. Из очередной ратной встречи с военной мощью Европы наши предки вышли победителями благодаря сплоченности и единодушию всех сословий, всех народов, населяющих империю. Призыв к подданным императора Александра I, содержавшийся в манифесте от 6 (18) июля 1812 года «О сборе внутри государства земского ополчения»: «Ныне взываем ко всем нашим верноподданным, ко всем сословиям и состояниям, духовным и мирским, приглашая их вместе с нами единодушным и общим восстанием содействовать против всех вражеских замыслов и покушений. Да найдет он на каждом шаге верных сынов России, поражающих его всеми средствами и силами, не внимая никаким его лукавствам и обманам. Да встретит он в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном — Палицына, в каждом гражданине — Минина», — был услышан и поддержан. Отечественная война 1812 года вызвала небывалый патриотический подъем, охвативший все слои русского общества. Мировоззренческие, политические и экономические противоречия, которые, безусловно, имели место в Российской империи, были отброшены ради общей цели. Аристократы и мелкопоместное дворянство, мещане и купечество, крепостные крестьяне. Мемуары современников той тревожной для России поры содержат примеры подлинно патриотических порывов, удивительных для нашего времени: дети аристократов, с отрочества воспитывавшиеся в Париже, с началом войны возвращаются из-за границы в Отечество, чтобы добровольцами пойти в ополчение или регулярную армию; благородные барышни знаменитых фамилий, некогда влюбленные во Францию, ее литературу, культуру (и моду, разумеется), отбрасывают прежние пристрастия, жертвуют свои средства на борьбу с врагом, щиплют корпию и собственноручно ухаживают за ранеными.
В русских иррегулярных войсках сражалось 
немало полков, состоявших из жителей инородческих окраин: башкир, татар, калмыков, — как об этом свидетельствовал современник войны, издатель журнала «Русский вестник» писатель С.Н. Глинка: «Не только стародавние сыны России, но и народы, отличные языком, нравами, верою и образом жизни, народы кочующие, и те, наравне с природными россиянами, готовы были умереть за землю русскую». А ведь не прошло и 50 лет со времени Пугачевского бунта, когда деды тех же самых башкир, татар и калмыков безжалостно расправлялись с отцами и дедами (да и матерями, что красочно описано в «Капитанской дочке») русских дворян, а затем сами были истреблены правительственными войсками! В «грозу двенадцатого года» сыновья и внуки недавних противников плечом к плечу выступили против общего неприятеля.
Как известно, православный народ воспринимал эту войну как священную борьбу с силами зла, олицетворением которых воспринималась революционная Франция с ее политикой богоборчества, изгнания и казней духовенства, разорения и осквернения храмов, уничтожения святынь. В 1812 году в ведомстве армейского духовенства Российской империи состояло 240 человек, около 200 из них участвовали в Отечественной войне. Каждый полк русской армии имел своего священника, свой походный храм и, как правило, свою чтимую икону. Десятки полковых священнослужителей непосредственно участвовали в знаменитом Бородинском сражении, поддерживая солдат, утешая раненых, напутствуя умирающих.
Именно благодаря этому всенародному воодушевлению и патриотическому порыву оказалось возможным изгнание неприятеля из России, его преследование за границей, блистательно увенчавшееся вступлением наших войск в Париж, что заставило всю Европу трепетать перед русским именем.
С окончанием Отечественной войны память о ней не была подвергнута забвению, чувство сопричастности народному героизму и общей победе пронизывало все слои русского общества. Ее участники, как военные, так и гражданские, в том числе представители духовного сословия, мужественно противостоявшие врагу, были отмечены наградами, их воспринимали и почитали как героев. Данью благодарной памяти офицерам русской армии явилась галерея портретов героев 1812 года, созданная по заказу императора и помещенная в Зимнем дворце. В окружении этих портретов должны были возрастать будущие наследники русского престола.
Тема Отечественной войны 1812 года вдохновляла русских художников, литераторов, композиторов, многие из которых были участниками сражений. Плоды их творческих трудов обогатили сокровищницу не только отечественной, но и мировой культуры.
Русская Православная Церковь ежегодно совершала молитвенное поминовение павших воинов и столь же неопустительно по всем городам и весям империи в праздник Рождества Христова — именно в этот день в 1812 году последний солдат «Великой армии» Наполеона бесславно покинул наше Отечество — совершалось молебное пение «В воспоминание избавления Церкви и державы Российской от нашествия галлов и с ними двунадесяти языков». Последование этого молебна было составлено по высочайшему указу сразу после завершения Отечественной войны 1812 года.
Одним из главных памятников великой войне стал московский храм Христа Спасителя, переживший в XX столетии разрушение и поругание, Божиим Промыслом возрожденный на рубеже третьего тысячелетия. Стены его обходных галерей и сегодня, как встарь, покрыты беломраморными досками, на которых золотом выбиты фамилии офицеров и названия полков, своим героизмом и мужеством обессмертивших русское имя.
Столетие изгнания Наполеона и с ним «двунадесяти язык» из пределов нашего Отечества отмечалось с большим размахом. Участие в них принимала царская семья и высшие сановники государства. Торжества проходили по всей империи, благодарные потомки увековечивали память героев обороны Смоленска, Бородинской битвы, сражений под Малоярославцем и Тарутиным храмами и часовнями, обелисками и монументами. Строилось все это на народные деньги, собранные в виде пожертвований. Событиям войны и ее участникам посвящались литературные и музыкальные произведения, художники откликнулись на юбилей масштабными батальными полотнами. На Бородинском поле в присутствии государя состоялись маневры, часть участников которых выступала в форме эпохи 1812 года. Кстати сказать, впервые празднование годовщины славного сражения приобрело форму военно-исторического праздника в 1839 году: тогда на поле русской ратной славы в первый раз состоялись маневры с участием 150-тысячного войска под командованием императора Николая I.
В 1912 году никто еще не знал, что страна праздновала давнюю победу в преддверии новой войны и величайших внутренних потрясений. Возможно, если бы современники юбилея глубже вдумались в ситуацию 1812 года, смогли бы увидеть в ней не только красивый сюжет из героического прошлого, вспомнить и осмыслить урок, данный тогда русскому народу, все было бы совершенно по-иному. Но история не знает сослагательного наклонения. Показательно, что уважение к героям 1812 года было так глубоко, что уже в 1914 и в 1915 годах, несмотря на Первую мировую, в фонд комитета, занимавшегося сбором пожертвований на возведение в Москве памятника Кутузову, поступали народные средства; так, крестьяне сельского Степановского общества Семиреченской области даже пожертвовали средства, полученные за пшеницу урожая 1915 года.
В советское время история Отечественной войны 1812 года была востребована в первую очередь как иллюстрация мощи народного гнева, обращенного на захватчиков, и свидетельство «кризиса феодально-крепостнического строя», а ее события рассматривались как исток революционного движения. Борьбе с агрессором придавался оттенок классового противостояния, при этом очевидным образом минимизировалась роль офицерского корпуса — как носителя чуждых пролетарскому сознанию религиозных, монархических и национальных идеалов. Воспитанные на них внуки и правнуки тех самых офицеров русской армии погибали от рук большевистских палачей или принуждены были навсегда оставить Родину. Вполне в духе времени в 1932 году на Бородинском поле достойными потомками была взорвана могила князя П.И. Багратиона, покоившегося близ возведенного к 100-летию войны монумента на батарее Раевского. (Много позднее уцелевшие останки героя — несколько косточек, мундирные пуговицы и фрагменты перевязи — были вторично захоронены на прежнем месте.) Правда, тщательно культивировавшаяся неприязнь к классовому врагу, в том числе и в лице высших офицеров — героев 1812 года, не помешала советским идеологам прибегнуть к восхвалению их жертвенного служения России в годы Великой Отечественной войны. Тогда вновь оказались на слуху имена Кутузова и Багратиона, а защитники Можайского рубежа обороны Москвы, символично пролегшего через Бородинское поле, вдохновлялись примером прадедов, не щадивших жизни в борьбе с врагом.
Ко времени хрущевской «оттепели», в преддверии 150-летия Отечественной войны, идеологический акцент был несколько смещен: тема, сохраняя патриотическое звучание и продолжая оставаться иллюстрацией классовых противоречий, оказалась вместе с тем окутана романтическим флером. Свидетельством тому — снятые в период конца 1950-х -начала 1970-х годов кинофильмы, в которых блистательно сыграли лучшие наши актеры. Зрители восхищались храбростью и благородством героя Андрея Ростоцкого в фильме «Эскадрон гусар летучих» — прообразом его послужил знаменитый поэт и партизан Денис Давыдов; сопереживали приключениям отважной Шурочки Азаровой в «Гусарской балладе» — очаровательная воительница призвана была воплотить на экране несколько приукрашенный образ кавалерист-девицы Н. Дуровой. Событием в истории отечественного кинематографа стал выход на широкий экран эпопеи «Война и мир» С. Бондарчука — но, положа руку на сердце, кто может с ходу вспомнить какой-либо эпизод из этого фильма, кроме пресловутого первого бала Наташи Ростовой — события отнюдь не первостепенного?
Именно тогда, в 1960-е, начали зарождаться первые военно-исторические объединения — предшественники нынешних клубов военно-исторической реконструкции. Их участники — молодые и зрелые люди, очарованные героической эпохой, — примеряли на себя военные мундиры, изучали доступные исторические источники, мемуары и художественные произведения, посвященные войне 1812 года. Пожалуй, во многом именно они, наряду с военными историками и краеведами, не давали угаснуть в «застойные времена» живой памяти об Отечественной войне, сохранив ее для новой России. Тот, кто хоть раз за минувшие два десятилетия посещал реконструкцию Бородинского сражения на плац-театре Бородинского музея-заповедника, думаю, со мной согласится. Эти ристалища, держащиеся преимущественно на энтузиазме участников, в наше время приняли невиданные масштаб и размах: в первое воскресенье сентября в Бородино уже съезжаются десятки тысяч зрителей. Среди них немало школьников — лучшей формы знакомства с родной историей трудно себе представить. Радостно, что на протяжении нескольких последних лет перед началом реконструкции сражения в деревне Горки, где некогда находилась ставка Кутузова, перед монументом, увенчанным двуглавым орлом, с участием реконструкторов проходит торжественный церемониал, непременно включающий заупокойную литию по воинам, павшим в 1812 году. Слава Богу, стал уже традиционным крестный ход на батарею Раевского, совершаемый 8 сентября — в день престольного праздника в честь Владимирской иконы Божией Матери, из возрожденного Спасского Бородинского монастыря, в XIX столетии основанного на поле битвы вдовой павшего здесь же генерала Александра Тучкова Маргаритой. К сожалению, кажется, этой молитвой в Бородино да еще панихидой, с недавних пор совершаемой 25 декабря в храме Христа Спасителя, церковное празднование 200-летия Отечественной войны и ограничится.
Искренне жаль, что этот великий юбилей для одних остался далеко в стороне, для других стал исключительно «брендом», под прикрытием которого совершаются коммерческие спекуляции в самых разных областях, и что печальнее всего — в сфере искусства, а ведь это — мощное идеологическое оружие. Не хочется даже обсуждать, какими омерзительными опусами, кощунственными по отношению к отечественной истории и нашим национальным героям, пичкали своих зрителей кинематографисты в преддверии юбилея. Провал этих «шедевров» в прокате красноречив и показателен, но есть ли у нас шанс увидеть другое художественное кино про эту войну? И сможет ли такой фильм увлечь нынешнего зрителя? Увы, юбилей с беспощадной резкостью ставит перед всеми нами не только этот вопрос.
Реконструкторам-энтузиастам сейчас в среднем под 40 и более, далеко не все смогли увлечь любимым делом и военной историей своих детей — наше время предлагает молодежи совсем иные увлечения, облеченные в красивую обертку, но пустые по сути. В общеобразовательных школах количество часов, отведенное на изучение родной истории, а главное — подача материала не способствуют воспитанию уважения ни к этому времени, ни к людям, его прославившим. Современные СМИ, охотно и красноречиво повествующие о негативных сторонах нашей истории и предлагающие нам в качестве элиты и образцов для подражания лиц, идеал которых заключается в безбедной и сытой жизни «за бугром», принципиально не способны стать проводниками подлинно патриотического воспитания. Их миссия в другом, и этого никто не скрывает.
Кто напомнит нашим внукам об уроках и значении Отечественной войны 1812 года? Да и способны ли мы сами сегодня правильно воспринять эти уроки и сделать из них единственно верные выводы? А ведь именно в этом — залог сохранения нравственного здоровья России и ее будущего.
