ПРАВОСЛАВНЫЙ ХРАМ: БОГОСЛУЖЕНИЕ ПОСРЕДИ РАЙСКИХ РЕК

В комментарии на Божественную литургию святитель Иоанн Постник (595 год) пишет: «Нужно, чтобы вы знали, что мы приняли от божественных и всехвальных апостолов: церковь устроять по подобию скинии свидения» (Символика русского храмоздательства, К Свету, N17). Следуя апостольскому принципу гармоничного соединения древнего и нового, Русская Православная Церковь учит сдержанности и разумной осмотрительности по отношению к «литургическим реформам», исказившим богослужение западных христиан. Созданные по образу Небесного Иерусалима русские монастыри и храмы свидетельствуют об истине и красоте Православия. Многие из них расположены близ рек и озер…
Космической символике православного храма и богослужения посвящены труды святителя Симеона, архиепископа Фессалоникийского (XV век). По толкованию святителя Симеона, облачение архиерея на середине храма и священнодействия до малого входа включительно символизируют «сошествие Христа на землю, Его смерть, воскресение и вознесение». В частности, священные одежды архиерея «все вместе знаменуют вочеловечение Христово», а преклонение главы во время молитвы перед малым входом указывает на крестную смерть Спасителя: «Иисус, преклонив главу, предал дух» (Ин 19. 30). «Когда архиерей во-первых и за ним все иереи наклоняют головы и молятся, — этим ясно означается, что Господь низшел до нас, умер и погребен» (Св. Симеон Солунский, Разговор о священнодействиях и таинствах церковных, гл. 47, 66).
К суждениям святителя Симеона о начале Божественной литургии как образе земного служения Спасителя близка подробность, упомянутая в литургическом комментарии Феодора, епископа Андидского (XII век). В начале богослужения архиерей изображает явление Христа на Иордане, стоя на реках, изображенных на полу храма, — учит Феодор Андидский, называя «реками» четыре полосы из темно-зеленого мрамора на полу храма Святой Софии в Константинополе.
Подобные полосы-потамионы, отмечавшие места остановок священнослужителей и границы для определенных категорий молящихся, упоминаются в византийских и древнерусских богослужебных книгах. «Реки шли параллельно солее, от южной стены храма к северной, и обозначали в помосте место, на котором священнослужащие, направлявшиеся, например, в день новолетия, из алтаря с литанией на площадь, должны были делать первую остановку. Для других, а именно известных степеней кающихся и оглашенных, реки служили пределами, далее которых им, как неполноправным членам церковного собрания, не позволено было переступать» (А.Голубцов, Соборные чиновники и особенности службы по ним, М., 1907).
«Как среди морских волн возвышается остров, украшенный колосьями и виноградными листьями, цветистым лугом и лесистыми холмами, так посреди обширного храма зрится высокий амвон, состоящий из мраморов, испещренный цветниками камней и красотами искусства», — говорит византийский поэт Павел Силенциарий (VI век) об амвоне храма Святой Софии. Хорикий Газский (VI век) упоминает о мозаичном изображении Нила в храме Святого Стефана: «Я едва было не пропустил Нила. Эта река представлена здесь не так, как обыкновенно изображают реки живописцы, но является в своих струях, со своими обыкновенными символами, со своими лугами и берегами. Разнообразные породы птиц, которые часто купаются в его струях, живут на этих лугах». Сирийская поэма VI века называет храм Святой Софии в Эдессе микрокосмосом, окруженном водами. Николай Месарит (XII век) сравнивает храм Двенадцати Апостолов в Константинополе с рекой, питающей всех жителей византийской столицы (В.П.Зубов, Труды по истории и теории архитектуры, М. 2000).
Сравнения храма с островом посреди водной стихии и с источником жизни известны из раннехристианского «Пастыря» Ермы (II век) и ветхозаветной традиции. В «Пастыре» Ерма храм «на водах строится… потому что жизнь чрез воду спасена и спасется» (кн. 1 гл. 3). Согласно ветхозаветному преданию, Иерусалимский храм был построен на камне, закрывавшем источник великой водной бездны. Священнодействия с водой совершались на Силоамском источнике и в храме в дни праздника кущей. «В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой» (Ин. 7. 37−38).
Изображения космических вод и источников широко распространены в церковном искусстве. Сохранились разнообразные иконографические изводы рек, расположенные в различных частях интерьеров византийских храмов. Мозаичные полы с морями и реками характерны для ранних храмов. Обычно на мозаичных полах изображены райские реки и символы плодородия. Встречаются также сцены рыбной ловли — аллегории апостольской проповеди Евангелия. Плавающие в водах рыбы и птицы на водяных растениях обозначали души верующих, возрожденные святым крещением и вкушающие его спасительные плоды (Г.К.Вагнер, Византийский храм как образ мира, Византийский временник N 47, 1986).
В мессианских пророчествах Ветхого Завета исходящие из храма Божия источники возрождают райское плодородие природы (Иез 47. 1−12; Иоил 3. 18). Об этих пророчествах свидетельствует Христос в беседе с самарянкой: «Кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную… Возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве» (Ин 4. 14, 35).
Епископ являет образ Первосвященника Христа, поэтому в Православной Церкви реки указывают на духовный смысл архиерейского служения. По словам святителя Симеона Солунского «источники символизируют высший дар архиерейского служения — давать поучения» (Книга о храме, 24).
Проповедь Слова Божия «насыщает мудростью, как Фисон и как Тигр во дни новин; наполняет разумом, как Евфрат и как Иордан в дни жатвы; разливает учение как свет и как Гион во время собирания винограда» (Сирах 24. 27−29).
Возможно, райские воды были символом архиерейского служения уже в Ветхом Завете. Иосиф Флавий и Филон Александрийский упоминают эмблемы водной стихии на облачениях первосвященника (Иосиф Флавий, Иудейские древности, кн. 3 гл. 7; Филон Александрийский, Жизнь Моисея, гл. 2).
В Православной Церкви учительскую благодать епископства символически изображают на мантии источники или струи — длинные нашивные ленты. В Византии источниками также украшали святительский стихарь. Три источника знаменуют сугубую благодать Пресвятой Троицы, как бы покрывающую со всех сторон епископа. «Мантия изображает промыслительную и всесодержательную и всеохраняющую благодать Божию, как одежда, охватывающая и обнимающая все тело, а источники означают различные струи учения, вечно источаемые двумя заветами — ветхим и новым» (Св. Симеон Солунский, Разговор о священнодействиях и таинствах церковных, гл. 47).
Мантии имели различные цвета и обладали знаками, отличающими патриаршие мантии от митрополичьих, архиепископских и епископских. В 1625 году Патриарх Александрийский Герасим I Спарталиотис завещал Предстоятелям Русской Церкви привилегию Апостольского Александрийского Престола — право носить мантию с красными источниками: «Итак, Наше смирение желает, чтобы подобающая его власти привилегия украшала Всесвятейшего Патриарха Московского и всея Руси Господина Филарета, чтобы он и все его преемники носили патриаршую мантию, подобную нашей, с красными истоками» (Журнал Московской Патриархии N 6, 1999).
Древнейшие чины епископской хиротонии предписывали изведенному из алтаря посвящаемому творить поклон на одной из рек, изображенных на полу храма (А.Голубцов, Соборные чиновники и особенности службы по ним, М., 1907). В XIV—XVII вв.еках в Греции и в России при архиерейской хиротонии реки, город и орла рисовали красками или мелом на хартии или прямо на полу храма: «Избранный во епископа, прошедши три реки, начертанные на полу мелом и означающие дар учительства, к которому он призван, останавливается над городом, также нарисованным и означающим его епископию; а на верху города подобным же образом начертывается орел, означающий чистоту, православие и высоту богословия» (Св. Симеон Солунский, Разговор о священнодействиях и таинствах церковных, гл. 168). В современной церковной практике знаки архиерейского служения изображаются на специальных коврах — орлецах. При посвящении архиерея среди церкви полагается ковер с изображением орла, возвышающегося над укрепленным городом и реками (большой орлец). Новоизбранный, исходя из алтаря, становится поочередно на ноги, тело и голову орла. Три реки, представленные на ковре посвящения соответствуют тройственному учительству епископа: примером, увещеванием и повелением (Таинственный смысл символических священнодействий, М. 1906).
В Откровении Иоанна Богослова сказано, что улицы Небесного Иерусалима «чистое золото и прозрачное стекло» (Откр. 21. 21). Наиболее адекватно этот удивительный образ выражается через мозаику, которая передает единство несовместимых понятий — «чистое золото» и «прозрачное стекло», сияние драгоценного металла и прозрачность стекла (И.К.Языкова, Богословие иконы, М., 1995). Мозаичные воды, украшавшие полы древних храмов, изображали упоминаемые в Откровении Иоанна Богослова «стеклянное море» и «реку жизни, подобную кристаллу» перед Престолом Божиим.
«И перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу… И видел я как бы стеклянное море, смешанное с огнем; и победившие зверя и образ его, и начертание его и число имени его, стоят на этом стеклянном море, держа гусли Божии, и поют песнь Моисея, раба Божия, и песнь Агнца» (Откр. 4. 6; 15. 2−3). Символика богослужения посреди «стеклянного моря» — Пасхальная: «Яко по суху пешешествовав Израиль, по бездне стопами, гонителя фараона видя потопляема, Богу победную песнь поим, вопияше» (Канон покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу, песнь 1).
«И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. И по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева — для исцеления народов» (Откр. 22. 1−2).