Патриарх Алексий «против» патриарха Кирилла

Что можно прочитать в проповедях патриархов, если очень постараться

Рождественским постом были опубликованы результаты научного исследования «Слово и слова: сравнительный контент-анализ проповедей патриархов Алексия II и Кирилла».

Социологическая служба СРЕДА, специализирующаяся на изучении РПЦ МП, посчитала кто из них двоих чаще произносил то или иное слово. Просчитывались тексты Алексия за 2005−2008 годы, Кирилла — за 2009−2011 годы. То есть бралась не их одновременная реакция на определенный исторический отрезок времени, а речи, произнесенные в патриаршей должности.

Если суммировать выводы СРЕДЫ, то получится следующее. Покойный патриарх Алексий воспринимал Церковь как вещь в себе, много говорил о нации, о подвигах, о славе и о необходимости молитвы. Словом, о духовном. Патриарх же Кирилл все больше приближал Церковь к политике и социальным вопросам, говорил о власти, взаимном понимании и ценностях. Его проповеди носили более светский характер.

Исследование, построенное на оппозиции двух патриархов, неизбежно возбуждает эмоции церковного общества и провоцирует его разделяться само в себе на сторонников патриарха «молитвенника-патриота» и патриарха «реформатора». Удивительно, что к делу не пришили «иосифлян» и «нестяжателей» или скажем, «ревнителей» и «грекофилов». Так, на всякий случай. Уж разделять так разделять, сталкивать так сталкивать.

Откуда скепсис и ощущение провокационности всей этой затеи с «православной социологией»? Дело в том, что это не первая попытка социологической службы СРЕДА «проанализировать» Патриарха Кирилла. Предыдущая имела место на старте думских выборов. Получилось, прямо скажем, не очень. Тогда сотрудники СРЕДЫ утверждали: кто доверяет Патриарху (58%), доверяет и партии власти, это один и тот же «электорат». После выборов в Государственную Думу бредовость этих шулерских выводов стала очевидной. У «Единой России» сегодня серьезные проблемы с доверием граждан, в отличие от Церкви. Свои подозрения, что СРЕДА занимается не наукой, а формирующей социологией, я уже высказывал летом 2011 года в статье «Можно ли приватизировать Патриарха».

И вот дубль два. Теперь «изучение общественного мнения», преподносится в фокусе патриарших публичных выступлений, представленных к тому же как нечто сугубо личностное, настроенческое. В таком контексте, честно говоря, любые внутрицерковные изменения обречены на восприятие в обывательском духе: мол, «новая метла по-новому метет». Возможно, именно этого авторы и добивались. Не знаю. В любом случае этот взгляд на вещи весьма далек и от науки и от церковного понимания роли первого лица Церкви.

Церковь внимательна к вызовам времени, но ее ответы как показывает история, зависят не от личных взглядов главы Церкви, а от «новых вещей», то есть именно от времени: культурных и социальных обстоятельств, а так же от политического контекста. Патриарх выражает мнение всей Церкви в данный исторический момент. А времена между тем меняются. Еще несколько лет назад политики правого лагеря не шли на выборы с антицерковными лозунгами. Да и реанимировать «научное мировоззрение» никто не пытался так рьяно как последние несколько лет. Прямолинейность атеизма устарела, старая идея нынче продается в новой упаковке. Поэтому, если уж браться за сравнение речей двух исторических фигур, то хотя бы делать это в одном временном отрезке. Иначе получается как в ходячем примере из учебника по логике: «Шли два студента. Один в пальто, другой в университет».

О научных методах исследования, применяемых СРЕДОЙ, разговор особый. В качестве материала взят предельно абстрагированный лексический ряд: «Россия», «общество», «покаяние», «радость», «семья» идут через запятую. Филолог не может воспринимать подобные вещи иначе как с сожалением. Структурно-семантический анализ на основе одного лишь частотного употребления тех или иных опорных лексем? Уже на 3−4-м году обучения подобное «исследование» не будет принято как отчетная работа за семестр. Возможно, сойдет за реферат на первом курсе.

В комментариях священников и церковных экспертов на означенный «контент-анализ» сквозят недоумение и неловкость. Они вынуждены оправдываться, словно сама Церковь виновата в результатах этого попсового псевдонаучного исследования. «Вопрос о частоте упоминаний тех или иных слов и понятий, к сожалению, не отражает проблему идей и смыслов», — подчеркивает руководитель пресс-службы Патриарха протоиерей Владимир Вигилянский. А Елена Жосул, советник председателя Синодального информационного отдела, характеризует методы СРЕДЫ как «классический пример действия под названием „вырвать слово из контекста“, причем в данном случае это будет вырывание с клочьями и в грубой форме».

Зачем же все это пишется, публикуется и солидно обкладывается комментариями знаковых имен? Поди догадайся. Может быть СРЕДА занимается не изучением трендов, а их… созданием? В таком случае «анализ общественного мнения» превращается в откровенный социальный инжиниринг: исследователь стремится навязать читателю свой концептуальный идеологический каркас. Конечно, можно вести себя с аудиторией как с ребенком. Но причем здесь наука? Здесь скорее уж сциентистское мифотворчество в духе дианетики Хаббарда. Но еще больше все это напоминает опыты Маши Арбатовой, Дили Еникеевой, доктора Курпатова, которые домашними методами пытаются врачевать психотравмы. Спрос на популярную психологию в качестве развлечения «для думающих домохозяек» возник давно, еще в пятидесятые. В девяностые к нему добавилось увлечение и поп-социологией. До появления СРЕДЫ РПЦ напрямую с этим явлением не сталкивалась.

Возникает вопрос — а непременно ли нам православным надо переболеть всеми детскими болезнями, которыми страдает светская публика, взыскующая интеллектуального китча? Или это необязательно? Заболевание иногда переходит в хроническую форму. А предупредить, как известно, всегда легче, чем вылечить.

http://www.religare.ru/2_91 656.html