Главные задачи духовного оздоровления человека в России определяли русские философы: «Если России суждено еще возродиться — чудо, в которое, вопреки всему, мы хотим верить, более того, в которое мы обязаны верить, пока мы живы, — то это возрождение может быть теперь лишь подлинным воскресением, восстанием из мертвых с новой душой, к совсем иной, новой жизни. И первым условием этого возрождения должно быть полное, окончательное сознание, как всей глубины нашего падения, так и его последних, подлинно-реальных духовных причин… Подобно утопающему, который еще старается вынырнуть, мы должны отрешиться от головокружительного, одуряющего подводного тумана и заставить себя понять, где и как и почему попали в эту бездну» (С.Л.Франк). «Надо почиститься. Надо освободиться от власти бредовых идей. Надо следить за своим душевным и духовным здоровьем, бороться с безумием, подстерегающим людей, слишком долго и безнадежно страдавших» (Г.П.Федотов). Утопично надеяться, что после семи десятилетий беспамятства, лжи и насилия русский человек восстанет в одночасье. Процесс возрождения трагически противоречив: старое и новое смешаны, приливы здоровья чередуются с острыми кризисами. С трудом восстанавливается память, в ней еще много провалов. Первые осознанные фразы пробиваются через невнятное бормотание и могут чередоваться с бредом. Мы учимся отделять рецидивы идеологического помутнения от трезвого слова. Необходимо называть истину — истиной, а бред — бредом, хотя они могут произноситься одними устами. Попытки осознания мы вынуждены предпринимать в полузабытьи, самостоятельные шаги совершаем в полном изнеможении, в момент, когда болезнь еще смертельна. Борьба с духовным помрачением требует упорства и терпения, мобилизации здоровых сил. Источник здоровья — в духе нации: богатейшей культуре и традициях государственности, в безмерном долготерпении, трудолюбии и талантливости народа, в неиссякаемых ресурсах страны. Мы начинаем строить на пепелище, протравленном за девяностые годы новыми ядами, но наше достояние — сохранившийся духовный фундамент Родины, достижения трагической истории России. В апофеозе развала можно различить признаки созидательных процессов. Обретение Родины может начаться с очищения своей души, духовного самосовершенствования, которое и будет созидать по крупицам душу России. Николай Васильевич Гоголь работу «Нужно любить Россию» начал со слов: «Без любви к Богу никому не спастись». Безответственному и бездумному современному человеку жизненно важно вспомнить о своем небесном происхождении и вселенской миссии. В сегодняшнем мире не копошатся ничтожные твари (что внушают нам все идеологии), но стенают вечные души. Предельно униженный человек призван встать в полный рост своего богоподобного достоинства. Обрести память вечности и взращивать в себе божественное начало личности, откровение которого привнесло в мир христианство — в этом залог выживания и спасения сегодня. Если не почувствует русский человек себя соратником Божиим, — не прорастет в нем чувство личной ответственности, а значит не будет и потребности в активном служении Родине. Поэтому необходимо восстановить чувство собственного достоинства, ощущение ответственного служителя Божия, уважение достоинства других как братьев во Христе, правосознание и чувство личной ответственности. Власть духов зла отмерена степенью нашей безответственности и беспринципности. Сейчас как никогда мы обязаны очиститься от остатков идейного безумия, разоблачить ложь идеологий, осмыслить и разрушить механизмы их паразитирования. Понять сполна — означает принципиально изменить образ жизни: судить себя по совести и реально жить не по лжи. Диктатура совести — это не название конъюнктурного спектакля времен перестройки, а жизненный принцип тысячелетней истории православного народа: Владимир Соловьев определял диктатурой совести сущность русского самодержавия. В истории Древней Руси потрясает способность русского сознания к глубокому пронзительному покаянию, стремлению искупить свою вину в служении Родине. Выбор своего исторического пути как своего рода патриотического послушания непонятен и недоступен ни западноевропейскому, ни современному «цивилизованному» сознанию. Современный человек плохо воспринимает реальность долга, служения, а приучен бороться за «свободы». Действительно, Творец создал человека свободным, но свобода — величайшее бремя в мире сем. Важно избежать вырождения свободы в своеволие и разбой, как это было во всех социальных революциях. Свобода безусловна и первична, но свобода может прийти изнутри, а не извне. Поэтому — не спешить с борьбой за политические свободы, а возрождать нравственные и духовные достоинства человека. Свобода — безусловная цель, но путь к ней тернист и долог. Когда стремление к свободе становится самодовлеющим, человек порабощается идолами свободы. Свобода в современном мире по большей части понимается как освобождение от обязанностей и ответственности. Тогда как свобода дарована для исполнения долга и назначения. Человек потому свободен, что Бог его создал сотворцом Своим, ответственным за все в мироздании. Свобода обретается не горделивым самоутверждением, а смиренно-дерзновенным исполнением божественного предназначения, вопреки всему, что этому противостоит. Ответственный духовный труд каждого на месте своего призвания и воспитует «самостоянье человека» (А.С.Пушкин) веры и свободы, долга и чести, достоинства и любви. Только ориентация на духовную сущность свободы позволит воссоздать органичные нормы свобод политических, социальных, экономических. Мы сможем утвердить ту степень внешних свобод, которая будет отмерена свободой внутренней. Диссидентское движение, борьба за права человека в советский период были не только нравственным противостоянием насилию, но и идейной платформой, которая повторяла старые заблуждения русской интеллигенции. Если мы вновь будем сводить свободу человека к «сумме свойств данной ступени органического развития» (Н.К.Михайловский); если откажемся признать религиозный стержень личности; если мы зло будем видеть только в экономических и социально-политических формах, то мы обречены на новые круги разрушений и страданий. Ибо созидать в этом мире человек способен только при опоре на духовные ценности. Личность суверенна и свободна не потому, что это своевольная самость, а потому что личность — высшее творение Божие, имеющее права и обязанности не перед прахом, а перед вечностью. Борьба с внешними формами зла может быть успешной только в том случае, если исходит из внутреннего духовного подвига. Личность воспитуется не условиями жизни, а напряженным внутренним деланием. Религиозно наполненная душа ощущает свои земные права, прежде всего, перед своими вечными обязанностями. Человек призван осознать свой онтологический статус: место в истории, в жизни народа, свое национальное призвание. Борьба за права индивидуальности, непросветленной религиозным долгом, заменяет внешнее бесправие рабством внутренним. Ибо по мере сокрушения физических форм зла неисповедимым образом возрастает зло внутреннее. И чем острее такого рода борьба, тем сильнее у борцов чувство вседозволенности и беспринципности, во имя внешних побед сдаются нравственные укрепления души. Полноценное государственное строительство зачинается в измерениях духовных: «Государство, в его духовной сущности, есть ни что иное, как родина, оформленная и объединенная публичным правом; или иначе: множество людей, связанных общностью духовной судьбы, и сжившихся в единство на почве духовной культуры и правосознания… Право и государство возникают из внутреннего, духовного мира человека, создаются именно для духа и ради духа и осуществляются через посредство правосознания. Государство совсем не есть „система внешнего порядка“, осуществляющаяся через внешние поступки людей» (И.А.Ильин). Соответственно, воссоздание Российского государства требует, прежде всего, возрождения духовности в человеке. Поскольку тяжкое наследие не оставило для этого органичных условий — ни традиций, ни общественных структур, ни кадров, — приходится начинать эту работу в измерениях индивидуально-духовных и соборно-персоналистических. Прежде всего, необходимо формировать в культуре и обществе нравственно взыскательную атмосферу воспитания ведущего слоя. В этом велика роль творческих сословий. Русская интеллигенция призвана искупить свой исторический грех, — открыться Православию и русской культуре, чаяниям народа и национальному служению. Воссозданный «образованный класс с русской душой, просвещенным разумом, твердой волей» (прот. Сергий Булгаков) будет способен возжечь идеалы национального спасения. Итак, наша судьба определится в духовных измерениях — преображением наших душ. Трудно поверить, но идейные блуждания нескольких десятков человек в XIX веке сдвинули огромные исторические пласты, перевернули Россию и весь мир. На этом отрицательном примере можно опознать закон исторической динамики: глобальные движения зачинаются не в массах и не на полях сражений, но в глубине души личности. Мы привыкли замечать идеи, овладевшие массами и излившиеся на исторические просторы. Но все закладывается намного раньше — в лоне творческих поисков человека. Об этом говорят и ученые: «Каким будет общество, определяет в значительной степени мировоззрение, формируемое в первичных группах. Можно сказать, что те законы и институты, под сенью которых мы живем, это то, что уже сделано, готовый „продукт“ работы прежних первичных групп и кругов общения, в определенной степени „отчужденный“ от произведших его людей… Когда все начинает шататься и расползаться, когда хаос начинает наступать на социальный космос, тогда единственной силой, способной преодолеть этот процесс и вернуть космосу его стабильность, является личность со всеми социальными институтами, которые содержаться внутри нее в „снятом“ виде (на уровне убеждений и архетипов), и с идеями о том, как эти институты действуют и как бы хорошо было, чтобы они действовали, то есть с тем новым динамическим моментом, который она может внести в данный космос» (К.Касьянова). Духовное измерение истории открывает, что на рубеже веков заканчивается реализация тех идей, которые формулировались в России в XIX столетии. Подводятся итоги столкновения тех сил, которые были приведены в движение этими идеями. И наступает новый виток истории, когда формируются новые идеалы. В решающие моменты истории перед народом и человеком открываются новые возможности: в них сходятся линии прошлого и закладываются начала грядущего. Есть основания полагать, что Россия входит в историческое измерение, которое можно охарактеризовать как новое духовное самоопределение. Мы на переломе тысячелетия, увенчанного мученичеством. Начинается новый эон в судьбе России. Современные политические события — уже день вчерашний. В них обретают исторические формы те духовные силы, которые сложились в прошлом. Это не означает жесткой предопределенности происходящего. Все может измениться в любой момент, так как судьба человека в его собственных руках. Можно спастись в последнее мгновение, а можно и рухнуть на подъеме. Внутренне многое в России определилось, но будущие события, как всегда, окажутся неожиданными для современников. Все произойдет именно тогда, когда ждущие перемен отчаются и перестанут ждать. В попытках разгадать будущее мы склонны судить по аналогии с прошедшим, и отчасти это помогает. Но происходящее сейчас — исторически беспрецедентно, и мы должны быть готовыми к тому, что грядущее окажется ни на что не похожим. Отсутствие чувства ответственности за историю делает многих слепыми, погруженными в суету или апатию. Большинство не верит в возможность перемен и не замечает их, но коль они вошли в жизнь, склонно считать, будто так было всегда и не могло быть иначе. Необходимо преодолеть историческую апатию и открыться преображающей динамике истории. Момент выбора судьбы требует особого сосредоточения памяти и напряжения самосознания, взыскательной оценки прошедшего и углубленного осознания настоящего. В рядах образованного слоя наметился процесс, обратный дореволюционному — духовное собирание, нравственное средоточение, религиозное восстановление. Этот процесс выделяет в интеллигенции своего рода духовное братство тех, кто стремится искупить историческую вину перед народом, кто пытается осознать общие заблуждения и пороки, ищет пути из вавилонского пленения души России. Есть, может быть, несколько десятков человек в России, принявших бремя ответственности за духовную судьбу своей Родины. Они разрозненны, социально не защищены, многие не известны широкому кругу, но каждый движим велением совести и чувством долга. Эта круговая порука добра и является могучей единящей созидающей силой (евангельской закваской или горчичным зерном). Русская православная культура возрождается за пределами циничной официозной идеологии и растленной масскультуры. Ее создатели не мелькают на экранах телевизоров, а их творения обходятся молчанием или же подвергаются остракизму и хуле. Православный проповедник и миссионер, религиозный писатель и художник, христианский философ, ответственный гражданин и совестливый политик — все они созидают реальность духа, которая оздоравливает общественную атмосферу, повышает нравственную взыскательность людей. От немногочисленных тружеников духа и зависит будущее России. Надо сказать, что духовная память народа передавалась из поколения в поколение вопреки идеологическому террору и физическому истреблению ее носителей. «Этот древний и могучий механизм поддержания культуры до сих пор спасает нас. Лидия Чуковская в своей книге «Процесс исключения» с удивлением констатирует факт: «В нашей стране противостоит лжи и фальсификации стойкая память, неизвестно кем хранимая, неизвестно на чем держащаяся, но упорная в своей кротовой работе"… Не через прессу (точнее — не только через прессу) передается память, принципы, «социальные архетипы». Они передаются от человека к человеку непосредственно, лично и строго доверительно, то есть через систему неформальных авторитетов. И воспринимаются и хранятся на уровне и в сфере «я». Чтобы изгладить такую память, нужно физически уничтожить человека: эту истину в своем параноическом безумии ясно видел Сталин. Только путем полного тотального физического уничтожения всех, кто может хоть в какой-то мере пользоваться авторитетом, можно блокировать процесс передачи культуры. И то, как показала история, только временно. Ахматова во второй половине 50-х годов со счастливым изумлением говорила: «Вот что значит великая страна. От них все упрятали, а они все открыли». У каждого самого «маленького» убитого и замученного на каторге были друзья. А «имеющий друга имеет другого себя"… Наши друзья — это наше бессмертие здесь на земле, на нашей земле, где сейчас мы присутствуем в самом начале грандиозной борьбы за нашу культуру. Для того чтобы эта борьба имела хоть какие-то шансы на победу, она должна быть именно грандиозной» (К.Касьянова). В течение страшных десятилетий сталинизма в глубинах жизни — церковной, внутренней, семейной, дружеской — куда не смог проникнуть полновластный идеологический контроль — сохранялись и передавались подлинные духовно нравственные традиции, позволявшие отстоять человеческое достоинство в условиях всеобщей лжи и тотального насилия. И вот с пятидесятых годов в обществе начался малозаметный, но важнейший процесс духовной кристаллизации. В немногочисленных неформальных группах (первичных группах в социологии) люди стремятся общаться и относиться друг к другу не по-советски, а по дореволюционному, и далее — по православному, тем самым, культивируя в себе подлинно духовные качества. Эта незабываемая атмосфера свободного общения, где тебя ценят не за твой статус, состояние, связи, должность, профессию, а за твои неповторимые достоинства, которые, безусловно, должны соответствовать нравственному кодексу чести, за то, что ты — человек. В.В.Вейдле в пятидесятые годы описывал подобную атмосферу дореволюционного российского общества: «В России, по крайней мере, в старой России, было нечто, чего может быть уже нигде не свете нет: ощущение очень большой свободы, не политической, конечно, не охраняемой законом, государством, а совсем иной, происходящей от тайной уверенности в том, что каждый твой поступок твои ближние будут судить «по человечеству», исходя из общего ощущения тебя как человека, а не из соответствия или несоответствия твоего поступка закону, приличию, категорическому императиву, тому или иному формально установленному правилу». Именно неформальные первичные группы «передают из поколения в поколение основу культуры данного народа — его архетипы и личностные качества. Кули утверждает, что «именно в них зарождается тот общепризнанный идеализм, который стремится выразиться в институтах», то есть в тех нормативно-культурных общественных системах, которые закрепляются посредством символов, «таких, как законы, конституции, билли и т. д.». Эти институты, хотя они кажутся человеку чем-то очень устойчивым, вечным, стоящим как бы вне его и над ним, в конечном счете, складываются из бесчисленных человеческих влияний и под воздействием симпатий» (К.Касьянова). Даже не сознавая этого, участники неформальных дружеских групп тяготеют к архетипам русского национального сознания: воздержанию, самоограничению, нестяжанию, смирению, правдоискательству, и в высших точках — к самопожертвованию. Они сеют горчичные зерна подлинной духовности, постепенно распространяют в обществе новую нравственную атмосферу. «Борьба за поддержание и восстановление нравственности — эта «обреченная» борьба, которую невозможно довести до окончательной победы, — имеет для нас на современном этапе особое, совершенно неоценимое в историческом плане значение» (К.Касьянова). В книге «О русском национальном характере», написанной в конце семидесятых — начале восьмидесятых годов, Ксения Касьянова приходит к выводу, что этот малозаметный процесс нравственного собирания имеет вселенский смысл: «Впервые за несколько столетий (со времен Возрождения) человек, так яростно самоутверждавшийся всеми средствами, так беззаветно веривший в свои силы и свое блистательное будущее, — возжелал смирения, выполнения моральных императивов и следования принципам воздержания. Может быть, впервые за всю свою историю человек этого захотел. Он почувствовал вдруг отвращение ко всем этим романтическим идеалам безгранично свободного сверхчеловека и пожелал возложить на себя моральные вериги. Он почувствовал уважение к настоящей морали, не той, которую… совершенная в своей уникальности личность имманентно порождает из себя, а к морали, которая представляет из себя «собрание правил банальных, но самых необходимых для жизни». И он согласен вести за эту мораль «обреченную борьбу», а побеждать он не хочет. Это совершенно новое и беспрецедентное движение в нашем общественном сознании… дает возможность поработать конструктивно, на пользу нам самим, а именно — на внутреннюю пользу, на пользу сиюминутную, не для каких-то туманных мирских идеалов в необозримом будущем. Будущее перестает нас волновать. Мы все больше осознаем невозможность и ненужность устраивать его по своему усмотрению. Нужно действовать в пользу добра — всегда и неизменно — и не покушаться подменять собой Провидение. Слишком жалкими средствами мы будем пытаться выполнять Его работу… Утверждение абсолютизации моральных императивов, признание необходимости возвращения человеку комплексов, чувства греха, чувства своей виновности, готовности и умения каяться, отказываться от своих намерений и планов в тот момент, когда ясной становиться их несовместимость с моральными постулатами, — вот, по-видимому, то, что современный человек старается восстановить в процессе своего правдоискательства. Восстановление в своих правах принципа смирения как высочайшей добродетели было бы возвращением из небытия одного из ярчайших архетипов нашей этнической культуры». Таким образом, основная движущая сила истории — духовное нравственное самоопределение личности. В творчестве гениев и пассионариев закладываются образы целых эпох. Все безличное, что этому противостоит, — это анти-история, ибо разрушает преображающий смысл истории. И сегодня, в век невиданного разврата и развоплощения человека, разгула масс, торжества железных законов истории, в эпоху тотального потребительства, автоматизированности — мир спасет от гибели праведное персоналистическое усилие: творческое слово, ответственный выбор, нравственный подвиг духовной личности. Соборно-персоналистические принципы бытия открывают, что бескорыстное служение истине немногих может оказаться спасительным для всех: Не бойся, малое стадо! Ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12,32). Сегодня возрождение личности в России может опираться на уникальные духовные достижения русской истории и культуры, которые неуничтожимы и являются нашим спасительным наследством. Христиане — первые из тех, кто очнулся от всеобщего помутнения. Нам легче не потому, что мы лучше других, а потому, что с нами Бог. Это накладывает на нас и бремя великой ответственности. Только всепонимающая любовь, исповедальное покаяние и взаимопрощение остудит накал всеобщей вражды и ненависти:…Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, а дал нам слово примирения. Итак, мы — посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом (2 Кор.5,19−20). Любовь открывает, что враги наши — не люди вокруг нас, а духи, их поработившие. Православные русские первыми призваны остановить братоубийственную брань в своем народе и понять, что сеющие зло на нашей земле — не только враги наши, но и заблудшие наши братья. Обманутые и лгущие, больные и бесноватые, порочные и преступные, но наши сородичи, которых мы не способны отвергнуть. Самое трудное — в конкретной ситуации суметь сохранить чувство христианского милосердия и христианской бескомпромиссности. Но христианское нравственное очищение души не означает аморфности, безволия, псевдотерпимости. В современном мире во всех измерениях торжествуют антихристианские стихии, что требует от христиан возрастания напряжения борьбы, каковая возможна только средствами христианскими. Вражде и ненависти мира сего христиане призваны противостоять верностью заповедям любви, сострадания и милосердия: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумом твоим… Возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22.37,39); Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5.44−45). Невозможно человеку удержаться на опаляющей высоте духа безмерной любви, но мы призваны сохранить искру его в себе, опамятоваться всякий раз в предстоянии перед решающим выбором. Стремиться действовать с полнотой любви к Богу и к людям, но непримиримостью ко злу, ибо наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6.12). Самое трудное — отделить себя от современных духов злобы, но суметь найти путь к сердцу заблудших и падших врагов ваших. Но это и есть крестный, единственно верный для христианина путь борьбы со злом. На этих началах православные люди могут быть достойными гражданами своего земного отечества.
