Немного о фальсификации истории

Вот уж не мнилось, что придет охота обратиться к малозначительной теме, которую я вдобавок единожды уже затрагивала.

Итак, дольше года по одному из центральных телеканалов шел сериал о буднях и праздниках института благородных девиц. И вот, нынешним октябрем он, оказывается, завершился. Я об этой эпопее вспомнила, переутомившись осенью до состояния «полного отвращения ко всякого рода труду», как говаривал незабвенный Джером К. Джером. Устроила себе отдых, тогда и проглядела разом, на чем там сердце успокоилось. И выводы немного любопытнее, чем представлялось вначале.

С одной стороны — да, ужас холодит кости по-прежнему. Сценаристы не ведают, к примеру, когда прекратила самостоятельное существование Курляндия, смело вводят в число действующих лиц «курляндскую принцессу», вдобавок ведущую род «от самого Наполеона». Тут уже как-то перестает восприниматься сильным просчетом, что графа на самом деле не называют «господин + титул» (в отличие от барона). Лексика ошарашивает по-прежнему, и даже больше прежнего: «неформальный лидер», «ситуация», «мероприятие», «честно говоря» (вместо «сказать по чести»). Но и лексика пустяк в сравнении с «минутой молчания», каковую устраивают в память погибшей институтки. Первым этот ритуал придумал австралиец Эдвард Хани в 1919 году, когда общество уже начинало выпадать из христианского контекста. А христиане XIX столетия в таких случаях молились за упокой души.

Кстати, об институтках. За те полгода, что я не следила за событиями сериала, изрядное их число успело вступить в весьма близкие отношения с мужчинами, а одна даже, по изящному выражению «благородной» институтской начальницы, «принесла в подоле». (Быть может, за всю историю существования институтов благородных девиц и был когда единственный случай подобного грехопадения воспитанницы, но если даже был — явился невообразимой катастрофой, и надзирательницы пугали ею друг дружку еще лет двадцать).

Кошмар? Ну, в общем, конечно, он, ночной и до ледяного пота. Но есть и другая сторона. Судя по комментариям в блогах, немало народу этот сериал все же смотрело. Ругались, плевались, досадовали — но продолжали смотреть. Почему? Жива все-таки тоска по этой самой «России, которую мы потеряли». По мужским рассуждениям о чести, по девичьей чистоте (ибо в нашем сегодняшнем дне даже такие институтки, как в сериале, отменно невинны), по чувству национальной гордости.

Быть может, сценаристы и прилагали старания. Но сгубило повсеместное на сегодняшний день отсутствие исторической культуры.

И надобно бы похвалить хоть за то, что люди, скорее всего, успевшие в детстве почитать книжки про Володю Ульянова, показывают бомбистов не героями, но либо циничными мерзавцами, либо запутавшимися людьми, попавшими под дурное влияние. Для «массового продукта» уже одно это расчудесно.

Но тут-то я, собственно, и перехожу к тому, что побудило меня вновь заговорить о сериале «Институт благородных девиц».

В последних сериях на сцене появляется историческое лицо — Николай Владимирович Мезенцов (в некоторых источниках — Мезенцев, тогда орфография фамилий еще иногда варьировалась). Генерал-адъютант, член Государственного совета, начальник III Отделения собственной ЕИВ Канцелярии. Герой Крымской войны.

Появиться он, строго говоря, не может, ибо уже месяца четыре (действие подходит к зиме 1878 года) как убит. Но это-то как раз можно отнести к условностям жанра, сериал все ж, не монография. Но что делает сей «Мезенцов», появившись? То, что он говорит фрейлине Императрицы (пусть даже в экстремальных обстоятельствах) «Не тявкай, дура!», мы, пожалуй, отнесем к общему катастрофическому культурному состоянию нашего общества, ибо сценаристы не с луны упали. Но сей «Мезенцов» оказывается виновником двух событий: того, что к Великому князю на балу подобрался переодетый женщиной террорист с бомбой в руке, а еще гибели девушки, уговорившей этого бомбиста сдаться.

Но и до того «положительные герои», они же «боевые офицеры», всячески «Мезенцова» чураются, цедя сквозь зубы «жандарм-с».

Вот так вот, не моргнув глазом, опорочили образ русского героя.

А вот как отзывались о нем, между тем, современники: «Николай Владимирович был одарен всеми высокими качествами души; он был честен в высшем значении этого слова и шел в жизни всегда прямо и смело. Со всеми он был добр до безотчетности <.> Идеалом его жизни была правда; он носил ее в душе своей и искал во всем и везде. Он был набожен, редко пропускал, и то помимо воли, церковные службы. Он был чужд всему мелкому, узкому. Всегда кроткий, веселый, простой, задушевный, готовый помочь, принести пользу, он служил в тяжелое время и понес немало трудов».

Но, что самое главное, Мезенцов был убит как раз террористом. Убийцею, сумевшим уйти от правосудия, оказался Сергей Кравчинский. Скрыться было несложно — себя-то Николай Владимирович и не думал охранять. Кравчинский ударил ножом: подло, в брюшную полость, чтоб помучительней. Потом, в прекрасном далеке, сам же, своими окровавленными руками, отписался о сем событии для потомков.

Так что нет, похвалить все ж не получается. Будь я из потомков Мезенцова — подала бы в суд за клевету. Потому что именно это, я бы даже сказала, только это — нравственная подмена понятий — и является настоящей фальсификацией истории.

Как такое может происходить спустя два десятилетия после советской власти? Для переосмысления истории недостаточно поменять местами два понятия: раньше революция была хорошо, а дореволюционная Россия — плохо, а теперь наоборот. Наоборот мало. Надо научиться, например, уважать память жандармов, что спасали других, а сами гибли, как Николай Владимирович Мезенцов. Но это уже полутона, их труднее разглядеть.

К тому же здесь продолжает играть с нами дурнейшую шутку одна из традиций советской интеллигенции. Ненавидя советскую власть и иже с нею, интеллигенты шестидесятники привыкли в своем кругу сравнивать III Отделение с КГБ. Что одним сравнением этим позиционировали себя плотью от плоти ненавистной власти — не догадывались.

В смутном сегодняшнем дне нету у нас ничего, кроме нашей истории. Она является тем достоянием, которое, однажды получив, не утратишь вовек. Обладая ею, можно удержаться на краю любой пропасти.

С фальсификацией истории нужно бороться прежде всего в собственной голове.

http://expert.ru/2011/10/26/nemnogo-o-falsifikatsii-istorii/