 |
| Радонеж | Алексей Харитонов | 26.10.2011 |
Муамар Каддафи не был образцом добродетельного правителя; тем не менее, его смерть оказалась прискорбным событием — для Ливии и для всего мира. Сейчас многие ломают копья о том, насколько он был хорошим человеком — некоторые полагают его благодетелем своего народа и чуть ли святым мучеником, другие — опасным и кровожадным безумцем. Что же, о том, было ли долгое правление Каддафи благодеянием для народа Ливии, можно спорить. О чем спорить невозможно — так это о том, что подожженная и поддержанная извне гражданская война, сопровождавшаяся иностранными бомбардировками, явилась для этого народа ужасающим бедствием.
Фотографии разрушенного и опустошенного Сирта, просочившиеся в некоторые западные издания, напомнили о том, что истребление тиранов обычно сопровождается истреблением сотен тысяч их подданных — и тяжкими страданиями для еще большего их числа. Западные правительства (и, по большей части, СМИ), исполненные, было, сострадания к жертвам преступлений Полковника (многие их которых сейчас не находят подтверждения), благополучно игнорируют трагедию жителей того же Сирта — истребленных, или, в лучшем случае, вынужденных бежать.
Как было очевидно до этого, и очевидно сейчас, демонстративное человеколюбие западных правительств не распространяется на тех, кто оказался на «неправильной стороне истории», а на «неправильной стороне» люди оказываются более или менее случайно — просто они родились и выросли не в том городе. Как было очевидно и до этого, все разговоры о ценностях, о правах человека, о сочувствии к угнетенным и страдающим, служат в устах правительств не больше чем прикрытием для простого и немудрящего захватничества. Захватчики уже делят ливийскую нефть — россиянам же, как не принимавшим участия в набеге, ничего не досталось. Ну и слава Богу.
Вера в прогресс, в то, что человечество становится нравственнее, увы, получила еще один гвоздь в крышку своего гроба — в мире не меняется абсолютно ничего. Со времен ассириян и вавилонян безопасность страны определяется отнюдь не нравственностью соседних держав, не возросшим, якобы, уважением к человеческой жизни, а исключительно способностью оказать военный отпор. Если у вас нет вооруженных сил, способных сделать нападение на вашу страну катастрофически невыгодным делом — на вас обязательно нападут, и ваши города будут превращены в полные смердящих трупов развалины. Просто потому, что у вас есть ресурсы, на которые более могущественные державы хотели бы наложить руку.
Насколько дурным человеком был Каддафи (а делать из него святого было бы крайней наивностью) — это просто не имеет отношения к делу. Саудовский режим, например, отличается гораздо более средневековыми нравами, что совершенно не мешает Западу поддерживать с ним самые теплые отношения. Преступление, подлежащее казни — это то, что у вас есть ресурсы, и нет достаточных возможностей, чтобы их защитить. Все остальное — предлоги, в качестве которых можно использовать что угодно, и которые можно, при желании, выдумать с нуля.
Мечтания о том, что мы уже почти вошли в тот дивный новый мир, где народы, распри позабыв, в единую семью соединятся, о том, что «цивилизованный мир» настолько продвинулся по пути морального прогресса, что войны остались в прошлом это, увы, только мечтания. Реальность — это развалины Сирта.
Пока мы больше видим что-то, напоминающее путь морального одичания. Хиллари Клинтон, прыгающая от радости, как школьница, при известии о смерти Каддафи — знак глубокого разцивилизовывания. Цивилизованные люди при известии о смерти врага не прыгают — даже если покойник был большим злодеем, о его кончине сообщают со спокойной выдержкой. Радостные прыжки над трупом — это то, от чего всегда было принято воздерживаться. До недавних пор. Показательны и слова Хиллари — «Мы пришли. Мы увидели. Он умер!». Не «восставший ливийский народ», а именно «мы». Умер, однако, не только Каддафи — в конце концов, Полковник знал, на что идет — умерло и огромное количество людей, которых просто угораздило там жить.
На этом фоне трудно и порицать простодушных дикарей, которые выстраивались в очередь, чтобы сфотографироваться с окровавленным трупом Каддафи. Фотографии с широкими улыбками над окровавленными трупами — жанр, получивший особенное распространение после вторжения в Ирак. Правда, раньше делалось это скорее приватно, для дембельских альбомов, а когда фотографии попадали в печать, у служивых были неприятности — но теперь это ограничение, похоже, снято, и широкие улыбки на фоне трупа становятся своего рода визитной карточкой продвижения демократии.
От старого доброго колониализма это отличается (в худшую сторону) тем, что колонизаторы, как правило, полагали необходимым обеспечивать порядок и мир на захваченных ими землях. В наше время, свергнув правительство (хорошее ли, плохое ли, но обеспечивавшее возможность как-то ходить по улицам) западные державы предоставляют страны их собственному хаосу — который уже долгие годы длится в Ираке, и, увы, наступил в Ливии.
