Церковно-приходская школа в своем идеале предназначена передавать человеку не сумму знаний, не сумму запретов и разрешений, а живой опыт осмысленной веры. В процессе такого обучения человек должен не «изучить» мировоззрение Церкви, а прикоснуться к нему, приобщиться не только головой, но и сердцем. Последнее — куда сложнее первого. Мы имеем опыт дореволюционных церковно-приходских школ и духовных семинарий эпохи синодального церковного управления. Когда сухое, схоластическое преподавание в этих школах не только не способствовало укреплению религиозности человека, но и дало нашей истории таких лиц, как Чернышевский, Е. Ярославский, И. Сталин и многих других, чей путь в атеизм начался именно с Духовных школ. Как писал еще в 20-е годы XX в. митрополит Евлогий (Георгиевский), основоположник Православного Свято-Сергиевского богословского института в Париже, мы должны учесть этот горький опыт и не повторить пройденных ошибок. В этом же контексте вспоминается рассказ митрополита Сурожского Антония (Блума) о его обращении ко Христу: в учебном заведении, где в отроческие годы учился будущий архипастырь (в то время не проявлявший к религии никакого интереса) как-то приехал прочитать лекции о православном христианстве священник, находящийся уже в приличных годах. Он читал лекцию так скучно и сухо, что юное сердце запротестовало: если в православии и правда все так уныло, то пора бы вовсе «снять крестик» и расстаться с религией. Но прежде чем совершить такой решающий шаг, будущий архипастырь решил прочесть Евангелие, чтобы сравнить его с проповедью священнослужителя, узнать все о христианстве из «первоисточника». Вот как он описывает свой опыт прочтения Евангелия: «Я взял, стал читать, и меня поразило прочитанное, поразила радикальная динамика священного текста, а в душе было ощущения, что по ту сторону стола Кто-то стоит и смотрит на меня…. Позже, со временем я, вспоминая возмутившую меня проповедь, констатировал, что все было сказано „правильно“, но тогда это не дошло до моего сердца…». Этот пример должен нас предостеречь: опасно говорить о том, что должно не так, как должно. Неактуальность — вот то, чем страдает добрая часть речей проповедников. Прежде всего — детское образование. Ни в коем случае ребенок не должен себя ощущать находящемся в классе. Воскресная школа должна стать для него не образовательным, а путеводительным заведением. Нельзя, чтобы ребенок чувствовал разрыв между храмом и классом. Занятия в школе должны превратиться для него в своего рода часть богослужения. Слова дидаскала для него должны восприниматься как Тайноводство, введение в жизнь Церкви. За основу можно взять «Поучения Огласительные и Тайноводственные» свт. Кирилла Иерусалимского; их содержание несколько не актуально в современном мире, но зато ценен методологический принцип, положенный свт. Кириллом: вращение вторичных тем вокруг одной, пролегающей лейтмотивом через все поучение, которое, благодаря своей связи с богослужением имеет более литургический, нежели школьный статус. Прививать человеку (особенно ребенку!) нужно не сумму знаний о Боге, а опыт участия в Церковной жизни, опыт литургии (как со-служения всей Церкви) и осмысление этого опыта. Необходим не разговор «о религии», а осмысленное изложения опыта вхождения в саму религию. Проблема преподавания тесно связана с проблемой миссионерского свидетельства о Христе. Свидетельствовать о Христе можно только целиком всей своей жизнью, а не отдельными ее частями. «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного"(Мф.5:16). Человек — особенно ребенок — должен не столько понимать, сколько чувствовать сердцем то, о чем он слышит. Нужно преподавать так, чтобы ребенок жаждал услышать слова проповедника, а не боялся, что строгий преподаватель поставит ему «неуд» или заставит его конспектировать классные лекции. Нужно еще учитывать и психологическую ассоциацию, возникающую в подсознании ребенка: «Школа, рутина, обязуха, хоть в храме вздохну воздухом жизни и духовной радости». А вместо этого он может услышать: «Дети, достаньте из портфелей учебники по катехизису». Поэтому начальное воспитание ребенка (именно воспитание, а не образование) должно строиться на принципе бесед о религиозной жизни, ни никак не уроков. Большую ошибку допускают те пастыри, которые приглашают преподавать в церковно- приходские школы «Закон Божий» для детей воцерковляющихся, педагогов светских школ (не знаю как в Москве, но в провинции такое явление сплошь и рядом), да еще и выпускников советских пединститутов — чтоб педагоги были «со стажем». Эти лица, пройдя советскую атеистическую школу, сами начинают на пороге Церкви «перестраивать» свое мировоззрение, ломать стереотипы, находясь в еще куда более противоречивом и неуверенном состоянии ума и духа, чем наши дети. Да, безусловно их опыт полезен и может быть задействован в Церковной жизни. Но они то сами еще не воцерковились, а уж о том, как они будут прививать религиозный опыт детям, приходится только догадываться. Следовательно, в вопросе о кадрах мы должны поставить жесткие критерии: наличие богословского образовательного базиса и опыт практического применения полученных в богословском вузе знаний (к сожалению, личный мой опыт общения с выпускниками — особенно заочниками — Духовных школ указывает на то, что не все могут даже правильно сформулировать догмат о Троице, не многие помнят формулировку ороса Халкидонского Вселенского Собора, что уж говорить о каких-то богословских осмыслениях «изученных» догматов. Поэтому нужен практический ценз). Человек, серьезно прикоснувшийся к священной традиции Церкви, наметивший вехи пути Церкви в истории, постигает именно многогранный опыт Церковного свидетельства в различных исторических условиях и, благодаря этой научной эрудиции, имеет больше шансов актуализировать Благовестие Церкви в современных условиях. Теперь нужно кратко отметить особенности преподавания в церковно-приходской школе взрослым. Само собою разумеется, что и для взрослых церковно-приходская школа — это скорее «Огласительные курсы», нежели систематическое образование. А потому и здесь можно применить все то, что сказано об образовании детей, хотя здесь уже, конечно, должно быть больше систематизации материала и может быть введена школьная методика преподавания с системой зачетов. И при составлении такой вот программы «оглашения» взрослых нужно учитывать следующий фактор: у взрослых есть груз житейских ошибок и проблем. И материал нужно преподносить так, чтобы они чувствовали свои житейские проблемы внесенными в жизнь Церкви, а не выброшенными за борт. Важно, чтобы человек ощущал влияние церковной жизни на его жизнь и мог соотносить сказанное ему с его личными нуждами. Иначе — возможет внутренний разрыв в самом человеке между «церковным» и «светским». Короче, нельзя допустить секуляризацию жизни христианина. Исходным пунктом «Детоводительства» ко Христу должно стать раскрытие жизни в Церкви как Таинства Божией Любви и нашего приобщения к этой Таинственной Животворящей Любви Творца. Недопустимо переносить отношения Бога и человека в область юридическую или коммерческую. Человеку нужно преподнести не только опыт религиозной встречи с Богом, но и опыт жизни во Христе, дать ему осмыслить свой религиозный опыт и воспитать в нем не потребительское, а доверительное отношение к своему Творцу. Есть одно понятие, которое в Церковной жизни бывает искажено до неузнаваемости. Это «страх Божий». При изложении вероучения Церкви юридическим языком человек часто начинает относиться к Богу как к Судье и Мздовоздаятелю, что, по словам митрополита Антония (Блума) часто приводит к восприятию всей Церковной жизни как к средству «задабривания» Судии, «выслуживания» перед едва — Умолимым. И что характерно, при таком подходе как правило забывают о Самом Живом Боге: Его место занимает чувство страха, эквивалентное чувству преступника перед «слепой Фемидой». И этот, как выражается католический богослов о. Д. Бартеллеми, «призрак Деспота» закрывает от нас образ любящего Отца. Но преступник ненавидит закон, ибо он его обличает; нет места любви и в сердце человека, строящего свои отношения с Богом по юридическим принципам: получается, что Бог в этой системе как бы и не особенно нужен, но зато нужно от Него чего-то получить. Бог вместо цели занимает место средства. Для православно мыслящего человека «страх Божий» — это боязнь огорчить любящего нас Господа, боязнь отогнать от себя Его тихую радость и лишиться Его живого Присутствия в нашей жизни… Сама этимология слова «образование» говорит о том, что оно должно что-то корректировать, образовывать, оформлять, предавать образ чему- то еще не оформленному, размытому. Так образование не возникает само на себе, но работает с материалом, который нужно «благообразно оформить». В частности, религиозное образование оформляет религиозный опыт человека, который вне — выражаясь патристическим языком — «оросов» (греч. «пределы») рискует уклониться от своей цели.
