 |
| Радонеж | Алексей Харитонов | 28.06.2011 |
На днях на сайте segodnya.ua появилось интервью с известным рок-музыкантом Борисом Гребенщиковым. Читая его, можно отметить, что после того, как некоторые, искренне благонамеренные, православные люди, взялись защищать православие Гребенщикова, сам герой позаботился о том, чтобы сделать их усилия тщетными. Он постоянно разъясняет свои взгляды таким образом, что никакой возможности считать их православными не остается. Например, он говорит: «Незачем идти в церковь, когда Бог везде. Незачем слушать священника, когда можно спросить у Бога напрямую. Не нужны посредники. Поэтому, я в религиях, конечно же, ничего не понимаю.
— Но вы же сами говорили, что вы православный.
— Да, я православный. Я люблю приходить в церковь, там особая атмосфера. Православие — это чудо, которое я не могу объяснить. И свои собственные чувства я тоже объяснить не могу. Потому что, как мы только что говорили, Бог значительно больше меня.
— А как ваше православие сочетается с вашим буддизмом?
— Мне нравится буддизм, мне нравится суфизм, мне нравится индуизм, мне нравится даосизм, мне нравится конфуцианство. Мне почти все нравится»
Что же, другие люди совершенно не обязаны оправдывать наши ожидания. Если Борис Гребенщиков не хочет быть членом Церкви — значит не хочет, нам только остается проявить уважение к его личному произволению и признать этот факт. Однако казус Гребенщикова затрагивает две проблемы, о которых стоит поговорить подробнее. Первая — это проблема VIP-верующих. Мы все радуемся, когда человек известный по мирским меркам — певец, балерина, политик, актер — заявляют о своей приверженности Православной вере. Не только ради их личного спасения, но и ради предполагаемого миссионерского эффекта. Кажется, что человек известный многим и любимый многими может быть свидетелем веры для многих. Это отчасти верно, и мы должны быть благодарны за тех искренне и серьезно верующих людей, которые есть среди знаменитостей. Но у этого есть и другая сторона — мирская известность сопряжена с особыми искушениями, в частности, с тем, что человек склонен рассматривать себя не в качестве ученика, смиренно притекающего к Церкви, чтобы научиться у нее истинной вере, но именно в качестве VIPa и знаменитости, который еще делает большое одолжение Церкви, соглашаясь именоваться православным. Беда том, что понятное желание не оттолкнуть человека строгими требованиями в случае с VIPами становится слишком сильным. Из-за этого нам бывает трудно сказать «мы высоко ценим такого-то как актера, или композитора, или писателя — но он не является православным человеком». Однако, как показывает опыт, такая снисходительность не работает — нередко VIPы, хотя никто их и не отталкивает, вовсе не становятся свидетелями веры для многих, скорее источниками смущения.
Не только в России, но и в других странах бывает так, что знаменитости, перед камерами заявляющие о своей вере, потом либо также перед камерами с ней порывают, либо излагают взгляды, чрезвычайно далекие от здравого учения.
В балерине, поучающей Патриарха в промежутке между эротическими фотосессиями, нет ничего специфически российского — западные знаменитости нередко ведут себя также. Культ звезд требует от них определенного поведения — и знаменитость, не поставляющая скандальных новостей в глянцевые журналы, рискует скоро выпасть из поля зрения масс-медиа и быть вытесненной теми, кто такие новости обеспечивает.
Это, разумеется, не значит, что «звезды» не могут иметь подлинной веры — могут, конечно — но это значит, что они сталкиваются с некоторыми специфическими для этой среды соблазнами.
И подходить к этим людям с особыми, облегченными мерками — значит, непреднамеренно, помогать им пасть. Принадлежность к Церкви предполагает исполнение определенных как вероисповедных, так и этических требований — и они не могут быть другими для VIPов. Если знаменитость не желает разделить веру Церкви — что же, Богу было угодно наделить людей свободным произволением. Мы можем только выразить этому человеку нашу любовь, уважение и признательность за его или ее вклад в культуру и засвидетельствовать, что пока он (или она) находится вне Церкви.
Именно это нам и стоит сделать в отношении Бориса Гребенщикова — он не является православным человеком, и нам следует это просто отметить. Обозначение границ Церкви — тоже часть ее миссии.
Но слова музыканта интересны тем, что они отражают определённое непонимание между Церковью и внешними. В самом начале интервью ему ставят вопрос: «Борис Борисович, недавно вас, как Льва Толстого, отлучили от православной церкви. За что?» На что музыкант отвечает: «Со мной ведет борьбу часть тульской епархии. Они вдруг решили, что я черный маг. Невежественные люди готовы свое невежество проецировать вовне бесконечно. Они все время создают себе бесов, с которыми они борются. И из меня они просто создали себе очередного беса».
Отлучение, вернее, просто свидетельство о том, что человек находится вне Церкви, вовсе не является карой за что-то или проявлением враждебности. Это констатация определенного факта — у Церкви есть определенные вероисповедные границы, человек пожелал остаться вне их. Это не значит что он черный маг, или бес, или еще что-нибудь в этом роде — множество людей находятся вне Церкви и при этом они, конечно, не маги и не бесы. И мы, православные христиане, вовсе не ведем борьбу с ними. Но в ситуации, когда люди желающие быть внешними по отношению к вере Церкви, в то же время желают называть себя православными, на нас лежит обязанность разъяснить это недоразумение.
Православие — это пребывание в завете с Господом нашим Иисусом Христом, в завете, в который мы вступаем через таинство Святого Крещения. Это очень серьезный выбор, подобный принятию гражданства или вступлению в брак. Верующий делается наследником величайших обетований — но также и принимает на себя серьезные обязательства. Вы не можете вступить в брак и наслаждаться холостяцкой свободой; Вы не можете принять гражданство и считать, что законы страны писаны не для Вас. Вы не можете быть православным человеком и заодно буддистом, суфистом и индуистом. В этой простой истине нет ничего странного, враждебного или оскорбительного. Хотите войти внутрь? Добро пожаловать! Не хотите? Тогда Вы остаетесь снаружи. Выбор за Вами.
