«Добрым назидайся, лукавым не соблазняйся»

Отец Валентин это человек, которого знают все прихожане Вознесенского Собора Алматы, на исповедь к нему всегда стоит большая очередь. Отец Валентин — человек с большим жизненным и священническим опытом, многие прихожане Вознесенского cобора называют своим духовным отцом именно отца Валентина. Отец Валентин очень ответственно относится к своей службе, богослужения всегда проводит чинно и степенно, проповеди произносит с очень глубоким смыслом, и делает это так, что сей смысл доходит до всех. К исповеди Отец Валентин подходит тоже очень серьезно, не упуская ничего из виду, и всегда готов дать нужный совет. И самое главное, отец Валентин все делает с любовью, это видно невооруженным глазом, он любит служить Богу, и любит людей, и любовь эта не фальшивая, не показная, а самая настоящая.

Отец Валентин рассказал о себе, и поделился своими мыслями относительно некоторых проблем, существующих на данный момент в Церкви.

— Отец Валентин, расскажите, как Вы пришли к вере?

- С детства. Когда мне было лет 6, 7, 8, вокруг нас все были верующие, мы жили в частном секторе, и все соседи ходили в храм, пост держали, молились, между собой общались. В общем-то, у нас это было естественно.

На Рождество, мы ходили славить Бога, это не было принято где-то, а у нас это было обычным. Где-то мы далеко ходили, по разным улицам, пойдем славить, спозаранку, на рассвете, к кому-то стучимся: «Можно Христа прославить?», — где пустят, где не пустят, где накормят, а где и прогонят, и так бывало.

— Оказало ли на Вас влияние житие какого-нибудь cвятого?

- Конечно, у нас в семье были книги духовные, хорошие книги, их было не много, но все же, они были, а главное они читались.

Также на мое духовное воспитание оказала влияние моя бабушка. Бабушка моя была благочестивая, верующая очень, она все пережила. Она жила до революции задолго, революцию пережила, гонение испытала и раскулачивание, видела и расстрелы, и голод, и войну, все, все пережила. И милость Божию видела. Отец ее был из купцов, Петр Тихонович, его звали, он был гусар Александрийского полка в свое время, когда Царь попросил все золото сдать, которое было у подданных, он все сдал, ни блестки не оставил, а когда умирал (от тифа), бабушке моей заповедал: «Доченька, скотины без молитвы не корми».

Как я уже сказал, бабушка моя была очень верующая, она тогда еще в пятьдесят восьмом году ездила в паломничество, была в Троице-Сергиевой Лавре, в Киево-Печерской Лавре, в Почаево. В то время это было сложно, потому что надзор был за людьми, все передвижения регистрировались. Когда она приехала оттуда (работала она в скорой помощи) ее вызвал главврач: «Как это Валентина Петровна, где же Вы были?» — она объяснила: «Там-то была, такое-то видела, и всем советую там побывать». С нее были взятки — гладки, она в комсомоле не была, партийной не была, поэтому спросу с нее не было. В принципе веровать было позволено, притеснения такие были не гласные, да и конституция разрешала находиться там, где человек хочет.

А жития cвятых, конечно, мы и слышали и знали, отдельные, особенно, фрагменты. Если выделять какого-то cвятого, то это Николай Угодник, нам про него бабушка много рассказывала, он у многих православных значение большое имел, и в нашей семье имел большое значение. Большая милость Божия была именно через него оказана.

Тот же прадед мой, Петр Тихонович, он в свое время был спасен. Он обходил железнодорожные пути, был большой снег, туман, не слышно было поезда. Паровоз выскочил, и подхватило прадеда на кулису. Он как закричит: «Николай Угодник, спаси меня!». Его отбросило. Зипун ему порвало весь, снялся он с него, когда прабабушке показали этот порванный зипун, она в обморок упала.

Мама моя тоже была спасена его (так она считает что его), Николая Угодника Помощью. Она, после войны, работала в Нарынколе медработником. Однажды поехала она ночью верхом через горы, торопилась, нужно было помощь кому-то срочно оказывать. И вот, заехала она в ущелье горное, и волки ее там встретили. Реакция конечно коня, на котором мама ехала, от встречи была своеобразная, конь захрапел, как вкопанный стал, перепугался. Конечна, мама молилась, и смотрит тут огоньки, там огоньки, идут сани запряженные (зима была). Дедушка идет, поджигает, что-то бросает, палочкой постукивает по саням. Говорит ей: «Что ты, доченька, тут делаешь, ну-ка, поехали, поехали». Так вот они поехали, выехали с этого ущелья, луна светит. Мама поехала своей дорогой, а этот дедушка, своей. Тут она вспомнила, что не поблагодарила его. Вернулась, а там дорожка под луной была, все видно, никого нету. Вот так она сообразила, что это Николай Угодник ей помог.

Поэтому особо почитаемый святой он у нас был. А так, конечно жития святых, бабушка нам рассказывала, с книжечек переписанных, потому что тогда книги такого содержания были, конечно, в книгохранилищах, в библиотеках, но были они ограниченного пользования, каждому их не давали. А бабушка много знала, помнила на память, например жития Великомученицы Варвары, Целителя Пантелеймона, таких больших святых. Также фрагменты других житий святых она нам приводила, в нашей детской памяти, это все запечатлевалось, и мы были с детства верующими, конечно.

— А как Вы стали cвященником?

- Я никогда не думал, что буду дьяконом или cвященником. Я работал на заводе. В то же время я часто ездил, помогал одному батюшке моему близкому, он служил в Узун-Агаче, Священник Александр Хаустов. Он был батюшка, такой очень серьезный, очень такой твердый в служении. Вот он тоже зародил в нас такое доброе отношение. Мы часто говорим: «Добрым назидайся, лукавым не соблазняйся», — вот мы много таких добрых примеров видели. Также и других священников мы знали, некоторые из них заключение в свое время прошли. Вот, например, наш Владыка Николай, теперь уже святой исповедник, Алма-Атинский, я его так смутно помню, мне было семь лет, когда он умер. Я помню, как он стоял на Архиерейском амвоне, как его облачали, как он стоял там в митре. Про Владыку Иосифа, я, конечно, тоже много слышал. У нас тогда три Храма было на город, один из них был Никольский Собор, там меня крестили, там же и рукополагали.

Я не думал быть священником. В свое время у меня было две работы: в одном месте я работал инженером по лифтам, в другом месте работал бригадиром электриков. До этого на заводе работал: ни времени не было, ни денег (но зато работа такая к дисциплине приучает человека), а здесь и время появилось, и в Храм успевал ходить. Потом батюшку моего, отца Александра сначала в Никольский Собор перевели, а потом в Казанский Храм (города Алма-Аты).

И вот еду я однажды в автобусе и мысль такая мне приходит: «Если батюшка тебя призовет в Алтарь трудиться, ты пойдешь?», — я задумался. Меня батюшка всегда благословлял, все-таки, работа у меня была связана с электричеством, бывает, убивает людей. У меня везде все было, я лицом ответственным был. Но было все «Слава Богу». Были, конечно, моменты трудные, но везде Господь помогал. Все было хорошо, и я подумал, что и здесь все будет хорошо. И я ответил на эту мысль: «Я пойду», — почему-то, кому-то, как будто, и от этого сердце мое возрадовалось.

Потом пришел я на всенощную в субботу в Казанский Храм, туда ходил товарищ мой Олег, он в алтаре помогал Батюшке, нашел меня и насильно затащил в алтарь, батюшка ему приказал, видать, и спрашивает меня мой вчерашний вопрос: «Пойдешь в алтарь трудиться, пономарем?» Когда мама узнала, она меня не пустила по каким-то причинам, а я думаю, что это она меня не пускает, я пойду! Выходим от всенощной, Батюшка меня тот же самый вопрос спрашивает, третий раз, уже, получается: «Пойдешь в алтарь трудиться, пономарем?» Я ему говорю: «Батюшка, благословите», — вот и весь был наш диалог.

Стал, значит, после этого, с одной работы увольняться, очень трудно это было, два месяца отработка была, не отпускали сначала, наша бригада там, в уважении была, в почете, но все-таки уволился. На второй работе я был лицом материально ответственным, но там нашелся, Слава Богу, механик, я ему свою материальную ответственность сдал и ушел, но это все потом было. А сначала, как с первой работы уволился, три месяца проходит, подходит ко мне Батюшка и спрашивает: «Будешь дьяконом?» Я ему говорю: «Такой вопрос, я даже не знаю, это Вы сами смотрите». Не мог я ничего вопреки сказать, был в недоумении. После этого, обратился, значит, он к архиерею, владыка Ириней, сейчас он Митрополит Днепропетровский и Павлоградский, а он говорит: «Приезжайте».

Приехали мы к архиерею, поговорил он со мной немножко, и сказал, что препятствий не будет, готовьте документы. Тогда документы шли на Лубянку в Москву, а потом приходили обратно. Ходили мои документы «по Лубянке» три месяца, а я, получается, испытывался в течение этого времени. Потом, конечно, владыка меня рукоположил, в неделю Торжества Православия, в первую неделю Великого Поста, это был восемьдесят четвертый год. Вот так, после этого, два года я служил дьяконом.

Про священство я не думал, очень любил дьяконскую службу. Еле уволился со второй работы, стал служить, и два года прослужил в Казанском Храме.

Однажды приезжает на акафист в день Воскресный, в Казанский Храм Владыка наш тогдашний Евсевий (сейчас Митрополит Псковский и Великолукский). У нас тогда по Воскресеньям акафист читался по обычаю. А Владыка чередовал, значит, один день воскресный ездил в Казанский Храм, другой день воскресный в Покровский Храм на акафист. Вот, значит, приезжает он, и наш отец Валерий Захаров с ним, секретарем у него (протоиерей сейчас наш благочинный, уважаемый батюшка, почтенный, он учит нас выдержке, многому полезному от него можно поучиться), и говорит мне: «Приезжай в субботу на всенощную». Для чего? Почему? Ни слова, ни пол-слова.

А до этого, отец Александр говорил мне: «Не ходи в попы, будь дьяконом», и я думаю, не пойду в попы, Батюшка не велит, не пойду. Приезжаю, значит, я, как было мне сказано в Никольский Храм на всенощную. А тогда был праздник иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте». Владыка приезжает на службу, открываются ворота, заезжает волга архиерейская, выходит владыка, выходит секретарь, и обращается ко мне: «Ты что пришел?», я ему отвечаю, «Да, слыхал, что собираются заочно женить». Он спрашивает: «Кто тебе сказал?», а я ему: «Там, дьякон, вот, отец Алексий, говорит, что мне бы дьяконом оказаться в Казанском Храме, как бы вашего отца Валентина в попы продвинуть, а мне на его место».

Владыка услышал наш разговор с секретарем, и подошел. Я его спрашиваю: «Владыка, это же дело добровольное?» — а он говорит: «Нет, не добровольное, меня вызвали в Синод, и сказали, быть тебе Архиереем Казахстанским, и я также буду поступать, кланяйся, бери благословение и иди, готовься!» Мне делать было нечего, взял благословение и пошел, говорю батюшке своему, а он мне: «Напросился!» — он потом мне лет пятнадцать еще, все говорил: «Напросился», — но, на самом деле, я не напрашивался, Слава Богу.

Вот так, пошел, значит, я на всенощную, читал шестопсалмие, а когда совершал каждение, иду и плачу, не хочу расставаться с дьяконством. Потом владыка, конечно, рукоположил меня. Так вот, потихоньку, с Божией Помощью назначили меня в Покровский Храм, и там я прослужил двадцать лет. Конечно, был я молодой, а молодые они все такие, им свое что-то кажется, я так намучил своего тогда настоятеля. Выговора получал. Сейчас то, я понимаю, как можно было батюшке терпеть меня, он отслужит обедню, молебен отслужит, отпоет, а я все еще исповедаю, стою. Однажды владыка вызывает и говорит: «Давай шевелись, чтобы успевал». Ну что ты сделаешь, опыта было маловато, трудно было, я чувствовал очень большую ответственность на себе. Но, так с Божией помощью, потихонечку все наладилось.

Главное, что было в моем продвижении, и чему я был научен в свое время от отцов, это поступать православно, как подобает, раз уж стал священником, фигуру священника не ронять, не марать ее неправдою, двоением, лицемерием. Для меня, конечно, самым трудным делом была исповедь. Очень для меня это было трудно, но были книги, Слава Богу, священники подсказывали. Для меня самым главным было никого не допустить в смертном грехе к Чаше Господней.

Были, конечно, и казусы. Приходит однажды старичок один, девяносто лет, я спрашиваю: «В чем, дедушка, каемся?» — а он: «А что мне каяться, мне девяносто лет, ха-ха-ха». Я ему: «А что вы смеетесь?» — а он мне: «А что мне плакать?» Я говорю «Конечно, плакать дедушка», — он: «Ну, ты молодой». Заворчал, сел на лавку, посидел, ушел. Потом пришел, покаялся.

А однажды пришла женщина, стоит, исповедуется и косо креститься, я беру, значит, ее руку, и показываю, как креститься правильно. Она мне и говорит: «А что ты меня учишь, я жена протоиерея, что это за исповедь, я тебе не буду каяться», — ушла. Покойного протоиерея матушка была. Потом пришла, покаялась, тоже, Слава Богу. Такие вот были интересные моменты, трудные.

— Отец Валентин, а какие Вы видите проблемы во взаимоотношениях мирян и Церкви (священников)?

Проблем, конечно, очень много, в наше время. Самая главная проблема, как я считаю, это то, что у нас очень мало ведется катехизации. То есть, у нас люди приходят креститься, чаще, по традиции. Приходит человек креститься, а на нем креста нет, на крестном даже креста нет, не то что, там, знать Символ Веры, конечно, такой человек ничего не знает. Вот это проблема, люди покрестились, ушли, это дело все отметили торжественно, и все, тем и кончается наша вера. А потом приезжаешь уже к больному старцу на дом, для приобщения Святых Тайн Христовых. Спрашиваешь его, когда же ты последний раз причащался? Да когда маленький был, меня крестили, вот и причащали тогда.

Это конечно проблема нашего времени, поэтому я считаю, чтобы у Священника у каждого время при совершении таинства крещения было не лимитировано, чтобы Священник мог, по крайней мере, совершить краткое оглашение, и дать наставление в Вере. И это влияет не только на крестных с крестниками, обычно приходит целая компания, друзья приходят, на крестины: «У нашего товарища Ванька родился, все собираемся, идем на крестины». И приходят так, кучкой очень часто. А слово священника (из уст священника), оно воспринимается по-другому, совсем, для человека. И пускай не все воспринимают это слово, разная почва бывает, для Семени Благовестия Жизни Вечной и Спасения, все равно мы должны говорить.

Потом, второй момент, когда мы особенно должны говорить, это когда мы выезжаем на требы частные, по крайней мере, когда дома освящаем. Неспешно это делать надо, не так что, скорее, скорее, лишь бы окропил, и все, а задуматься, что раз люди священника приглашают, значит, у них какие-то причины есть, в чем-то может они нуждаются. Здесь у священника и есть возможность наставление сделать. В таком случае священник даже имеет моральное право, вызвать всех домашних и сказать им: «Давайте кайтесь. Вы же православные, когда каялись? А ты дедушка, ты хозяин дома, когда каялся, ну-ка, иди ка сюда, ложи головушку!» У меня так было, это конечно некоторое принуждение, но в принципе, оно может быть и оправдано. У меня, допустим, такие вещи были, одна женщина, например, приходила и благодарила меня: «Спасибо, — говорит — батюшка, что ты там, моего отца поисповедовал, он скончался, все-таки хоть он и не причащенный был у меня, но однажды в жизни он покаялся».

Это очень важно, и поэтому, мне хотелось бы, чтобы мы священники, относились к таким моментам со вниманием. Потому что старые люди поумирали, у которых была насаждена Православная Вера даром Благодати Небесной в Церкви Божией, а сейчас люди все неграмотные, покрестились и все, они же ничего не знают. Значит, священнику нужно идти к людям, если приглашают тебя, скажи им слово, вот это все постепенно должно делаться. Люди все видят, видят наше правильное отношение, и поэтому тоже приходят к Церкви. Приходят, потому что видят, что это все не формально, а сам Бог содействует.

Мы же сами не учим, мы только содействуем, даем направление Богу. Вот человек обращается, и Бог направляет, учит человека. Вот такая наша великая радость. Ведь когда мы поступаем, как подобает поступать по совести нашей пастырской, мы имеем радость. Получает исповедающийся Благодать, получает и священник Милость Божию, радуется сердце. Получает крещающийся Благодать, и священник, совершающий таинство, тоже имеет утешение от Господа. И в других моментах. То есть молитва, она касается и того, над кем она совершается и того, кто ее совершает.

Катехизация — это наш пробел, и тут хотелось бы, чтобы священники больше появлялись в средствах массовой информации, сейчас, Слава Богу, у нас умножается число епархий, и, думаю, скоро это принесет свои плоды.

Катехизация должна совершаться, человека должны покрестить так, чтобы он знал, что здесь его место, что он имеет сокровище Веры, сокровище жизни, сокровище любви, Истины, полноту имеет он, вот радость какая. Пусть все у тебя трудно, но главное, ты уже знаешь, что ты стоишь на правильном пути, имеешь подтверждение от Бога, чему тебя не люди учат, не попы, не отцы не матери, Бог учит человека, вот что главное. То есть, доверяем мы себя Богу, священник содействует, подсказывает, а Господь учит, каждого из нас, сокровенно. Человек сам пробуждается, приходит и возрождается к Вере.

Также проблема, на сегодняшний день имеется у нас в семейной жизни. У нас очень большое число разводов. А то, что венчаться сейчас много начали, то это, голос моды, что ли. Ну, приходят они, мы их исповедуем, стараемся подсказать, но они к храму то не приучены. Они жить правильно не умеют. Мы подсказываем, говорим, а она приходит через малое время, аборт уже сделала, приходит, плачет. А что: «Да, муж заставил». А недавно венчались, надо же, как же так, он твой глава, сам убийцей стал и тебя убийцей сделал (заставил быть убийцей), как же так? Проходит несколько лет, приходят: «Батюшка, разведи. Как нам можно развестись? Вот мы венчанные вроде, так и так. У нас, вроде как, уже и другая семья у него». Здравствуйте! Как же так?

Раньше, то так не было, что вот: влюбился. Раньше, сосватают невесту, повенчают молодых, и живите. Дом дадут отдельный, даже, построят, и живите. И трудятся они, во славу Божию, с молитвой, это по старинке так жили. А сейчас вот так вот живут. Смотрим, допустим, как живут в арабском мире, христианки, они другие, они послушные, очень послушные своим мужьям, они по-другому себя ведут. А наши женщины, конечно, они такие, эмансипированные, за время советской власти. Они хотят быть на равных, а иногда даже хотят быть выше. Бывает по социальному положению она выше стоит, бывает образованней, больше зарабатывает, и все, она начинает, так сказать, пренебрегать своим мужем: «Да, ты мне не нужен», — не ценит семьи, не ценит главу семьи своего, так себя возвышает, это беда наша.

— Как Вы думаете, могут ли современные средства массовой информации, в частности интернет, помочь делу Церкви, в том числе и катехизации?

- Дело в том, что средства массовой информации, которые мы имеем на сегодняшний день, достаточно мощные. Например, интернет. Там бывают и полезные знания, но почему-то люди там столько негативного подчерпывают. Хорошо, если человек утвержденный, а так даже боязно человека в интернет выпускать, на что он только не насмотрится там, по своему глупому любопытству, и неосознанному такому влечению. Бывает, такого насмотрится, что потом не знает, куда себя девать, что с собой делать.

Но, однако, сейчас все интернетом пользуются, значит, есть там и полезное. Мы уже об этом говорили: «Добрым назидаемся, а лукавым не соблазняемся», — вот и все. Избирай доброе, а пакости всякой гнушаться надо.

Конечно интернет, это на сегодняшний день мощное средство, особенно для молодежи, можно найти много полезного, особенно на Православных сайтах. То есть современный молодой человек имеет возможность найти, полезные знания, которые он ищет. Мы, допустим, в свое время, когда были молодыми, мы этой возможности не имели: зайти на сайт библиотеки, найти такого-то там автора, допустим, и посмотреть. Открыть, допустим, каталог его сочинений, такую-то тему избрать там, изучить эту тему, и почитать. Ну конечно, мы не имели такой возможности, такого объемного выбора, а сейчас это есть.

Поэтому я думаю, что Истина, она выше, правда, она выше, любовь, она выше. И я думаю, что даже, не смотря на негативы, правда в интернете, она даст свой плод добрый, надеюсь.

— Отец Валентин, что Вы можете посоветовать людям православным, к чему нам православным нужно стремиться?

- Мы должны стремиться получить образование духовное, ведь учим мы не своему чему-то субъективному, мы учим объективному, Апостольскому, Отеческому Церковному, то, что господь утвердил на земле, тому вот, мы учим. Это знание было передано нам и передается нами, но не насилием, а по свободной воле, желающих все это обрести, эти вот Сокровища.
Проблемы будут существовать всегда, в жизни каждого человека, в жизни каждого священника. Но если мы будем под духовным крылом Церкви, под надзором Церковным, под надзором Писания Божественного, Отеческого, чтобы не по своей воли нам ходить, там, своим «большим» умом, а вот, привязать нашу волю к Истине Святой, и полюбить ее, а она сама просветит нас, научит и укрепит.

http://pritvor.kz/pridel/chelovek/lich/114-valentin.html