 |
| Русский дом | Андрей Савельев | 18.05.2011 |
Власть и народ — извечная проблема. Народность власти ещё ничего не значит. Власть признаётся народом, когда она ощущается как богоданная. Именно поэтому наследственная монархия оказывается более стабильной: родство — факт, не зависящий ни от чьей воли.
Оно либо есть, либо его нет. А выбор на царство наисильнейшего или выгодного какой-то группировке может дать лишь локальный эффект, лишь приготовить восстановление царства после периода смуты.
Накануне Смутного времени, в 1584 году царский престол наследовал болезненный сын Ивана Грозного царь Фёдор Иоаннович, который, по словам его отца, был «постник и молчальник, более для кельи, нежели для власти державной рождённый», по народному определению — «блаженный», по злобному навету иноземцев — «durak». В предубеждениях неблагодарных потомков Фёдор Иоаннович слывёт «слабоумным».
При всей внешней незаметности этого исторического персонажа именно он был гарантом единения народа и власти. Только при таком единении были возможны масштабные деяния: учреждение патриаршества, строительство городов и крепостей в Диком поле (Воронеж, Ливны, Белгород, Самара, Царицын, Саратов, Томск), восстановление опустевших после ордынского ига земель к югу от Рязани, успешная русско-шведская война и возвращение ряда русских земель и городов, строительство смоленской крепостной стены, Белого города в Москве. Последнее позволило успешно отразить в 1591 набег крымского хана Казы-Гирея.
После Фёдора Иоанновича престол должен был наследовать его младший брат Дмитрий. Но в 1591 году он погиб при невыясненных обстоятельствах. В течение столетий считалось, что это было убийство, организованное Борисом Годуновым. Но открытое расследование с публичным опросом свидетелей, которое проводил боярин Василий Шуйский, исследованное современными учёными, поставило эту версию под сомнение. Прямых причин убивать Дмитрия у Годунова не было. Царь Фёдор продолжал царствовать до своей смерти в 1598 году. До этого момента, вероятно, в народе не было сомнений в том, что расследование Шуйского добросовестно, и Дмитрий погиб в результате несчастного случая — в детской игре с ножом.
После смерти Фёдора Иоанновича мужская ветвь династии Рюриковичей пресеклась. На царство был венчан Борис Годунов — реально управлявший страной и бывший царю Фёдору шурином. Борис был поддержан Земским собором. Казалось бы, легитимность власти соблюдена, мнение народа учтено. Можно сказать, что «демократические процедуры» формально проведены. Но этого оказалось мало.
Незримый договор народа и власти был разорван. Ведь Борис Годунов не был кровным родственником Рюриковичей. Он правил, но его право на престол показалось простому народу сомнительным. Что и привело к распространению слухов о чудесно спасшемся царевиче Дмитрии и к интригам против Годунова его противников. Немалую роль в этом сыграла ориентация нового царя на Запад, приглашение иноземцев служить в России. Появившиеся самозванцы, выдающие себя за Дмитрия, опирались то на иноземные силы (Польша), то на сопротивление им (ополчение).
Царь Борис и сам понимал, что по знатности рода с ним могут соперничать Мстиславские, Шуйские и другие известные боярские фамилии, а потому всячески препятствовал их влиянию. По доносу он сослал и постриг в монахи Фёдора Романова и его жену (что и предопределило негативное отношение к Годунову в официальной историографии романовских времён). К концу своего правления Годунов заперся в кремлёвских палатах, отказался принимать челобитные и потребовал, чтобы в каждой семье читалась особая молитва и поднималась заздравная чаша за царя. Подобное навязывание лояльности не могло не вызвать недовольства, переходящего в ненависть.
Неурожайные годы способствовали росту недоверия к власти — несмотря на то, что царь Борис установил контроль за ценой хлеба и открыл для голодающих царские закрома. Этого оказалось мало. Недоверие к царской власти проявляло и боярство, не торопившееся делиться с народом запасённым хлебом. В 1605 году царь Борис умер, принявший от него престол сын Фёдор был убит вместе с матерью в результате мятежа в Москве, спровоцированного при поддержке московского боярства Лжедмитрием I. В течение нескольких лет борьба за власть была одновременно и поиском утраченного доверия к власти, поиском легитимного правителя.
Историки не раз отмечали, что появление самозванцев во время Смуты имеет социально-психологические корни и связано с русским характером и конкуренцией претендовавших на власть группировок. Фактически мы видим ту же замороченность народа «выборами». Самозванец выступал в роли лидера (чаще всего мнимого) одной из «партий». Ему создавали образ царя (обряжали в великолепные одежды и устраивали пышный церемониал), а народ ублажали «предвыборными обещаниями» и раздачей подарков. Народ поддерживал то одну «партию», то другую — в зависимости от того, удавался ли самозванцам «имидж» самодержца и готова ли была свита, составленная из авантюристов, мечтавших о власти и поживе, свидетельствовать о подлинности царского достоинства.
Самозванец в полном смысле «никто», человек без биографии, который из безвестности стремится шагнуть на высшую ступень социальной иерархии. Либеральная демократия превращает самозванство в принцип — люди, доселе никому не известные, становятся народными представителями, благодаря удачно разыгранной роли. Это политические артисты.
Самозванец Смутного времени играл царя, современный политик играет народного представителя — депутата, мэра, президента. Важен не результат деятельности, а выдержанность роли. Если общество не способно жить обособленно от самозванца, то его роль предполагает также и жестокость: все, кто видит, что «король голый», должны быть уничтожены.
Боярские «верхи», придворные «партии», дав народу возможность «избрать царя», могли утвердить на престоле Бориса Годунова или Лжедмитрия (того, кто окажется удачливее). А могли привести на русский престол и польского принца Владислава — также по принципу «выборности». Принцип народности, как только он забывался властью, превращался в орудие олигархии, спрятавшейся за тем или иным самозванцем.
Пётр Басманов, один из самых преданных Лжедмитрию I сподвижников, говорил: «Хотя он и не сын царя Ивана Васильевича, всё же теперь он наш государь. Мы его приняли и ему присягнули, и лучшего государя на Руси мы никогда не найдём». Нечто подобное звучало и в наши дни: «Альтернативы Ельцину нет», «коней на переправе не меняют», «лучшего президента у нас нет».
Лжедмитрий I оказался беглым монахом Григорием по прозвищу Отрепьев от рода Нелидовых, который происходил из Литвы. Рано потеряв отца, Юрий (Григорий) был воспитан матерью и отправлен на службу в Москву к Михаилу Никитичу Романову. Во время расправы над Романовыми, спасаясь от репрессий, постригся в монахи. Оказавшись в Чудовом монастыре, занимался перепиской книг и привлекался писцом в «государеву Думу». По доносу Григорий должен был быть схвачен и выслан в отдалённый монастырь, но воля царя не была исполнена: монах бежал в Речь Посполитую, где и объявил себя спасшимся царевичем Дмитрием. Он получил от короля Сигизмунда признание и жалование, а также право набирать наёмное войско, в обмен на обещание отдать Польше большой кусок русской земли со Смоленском и поддержать распространение на Руси католичества.
Во главе небольшого отряда из польских наёмников и сечевых казаков Лжедмитрий I двинулся на Москву. И его план сработал. По пути следования отряд превратился в многочисленное войско, а города один за другим сдавались и присягали на верность. На сторону самозванца переходил не только «чёрный люд», но и местное дворянство. Посланное Годуновым войско было разбито у Новгорода Северского, несмотря на значительное численное преимущество. У села Добыничи московская рать всё же разбила войска самозванца, умело используя артиллерию.
Победа не принесла избавления от самозванца. Террор против присягнувшего Лжедмитрию населения ожесточил его, а московское дворянство раскололось.
Самозванцу дали уйти в Путивль, где под защитой донских и сечевых казаков он начал снова собирать силы. Кончина Бориса Годунова в 1605 году придала авантюре новый импульс. Москвичи разграбили дворец, убили царя Фёдора Годунова, его жену и мать, вынесли тело Бориса Годунова из Архангельского собора «на поругание».
Самозванец утвердился в Кремле, начал проводить самостоятельную политику. Но слухи о его истинном происхождении уже гуляли в народе. Года не прошло, как Василий Шуйский организовал купцов и служилых людей для восстания против Лжедмитрия I и польского присутствия в Москве. Восставшие изрубили самозванца мечами и алебардами. Тело его было подвергнуто «торговой казни» — три дня оно лежало в грязи посреди рынка на Красной площади и подвергалось надругательствам. Посмертные слухи о том, что «земля не принимает» труп самозванца и что над могилой «бесы расстригу славят», привели к тому, что тело откопали, сожгли, а пепел выстрелили из пушки в сторону Польши.
Мода на самозванство вызвала к жизни авантюры, вроде «назначения» казаками «царевича Петра», сына Фёдора Ивановича. В 1607 г. выбрали из своего круга Илейку Горчакова, знакомого со столичной жизнью, и собрали войско, чтобы добиваться милости государя (Лжедмитрия I), но место на престоле было уже занято Василием Шуйским. Армии Лжепетра и воевод «царя Дмитрия» подступили к Москве, но были разбиты. Мятежники, прославившиеся своей жестокостью, сторонниками Шуйского также уничтожались безпощадно. Остатки разбитых сил были осаждены в Туле. Одновременно на русско-польской границе объявился Лжедмитрий II — марионетка польских авантюристов, подобравших на роль «царя» человека, внешне похожего на Лжедмитрия I. Новый самозванец двинулся с войском поляков и казаков на помощь Лжепетру. Но не поспел. Тула была сдана оголодавшими мятежниками, их главари были казнены. В 1608 Лжедмитрий II попытался вновь подобраться к Москве и обосновался в Тушине вместе с многоплемённой массой авартюристов, отчего получил имя Тушинский Вор. Вокруг Москвы и в прилегающих землях начались массовые грабежи населения, проводимые польскими наёмниками и присоединившимся к ним сбродом. Между Москвой и Тушинским лагерем распределились боярские группировки. Оппозиционные Шуйскому предпочитали признать самозванца и даже образовали при нём Думу! Реальной властью при этом обладал пан Роман Рожинский.
В сентябре 1609 г. польский король Сигизмунд III решил, что с Москвой уже покончено, самозванцы исполнили свою роль, и двинул свои войска на Русь, осадив Смоленск. Другой причиной вторжения был союз Шуйского со Швецией против Польши. Тушинские силы стали перетекать в лагерь Сигизмунда, Лжедмитрий II бежал в Калугу. Парадоксальным образом вокруг него собирались антипольские, патриотические силы, которые впоследствии активно участвовали в Первом и во Втором ополчении.
После поражения войск Шуйского от поляков в 1610 под Можайском войска Тушинского Вора подошли к Москве и захватили Пафнутьев-Боровский монастырь. Близкий крах побудил дворян насильно свести с престола и постричь в монахи Василия Шуйского, а потом и выдать его полякам на погибель. Как царь, Василий IV имел ещё меньше прав на престол, чем Борис Годунов. Фактически он был самозванцем, самопровозглашённым царём. Причиной краха власти Шуйского стали жестокие расправы со своими противниками и простым народом, разрыв с Романовыми и их главой — митрополитом Филаретом, а также с другими боярскими группировками. Но главной причиной краха была нелегитимная, незаконная в глазах народа власть.
Против Вора московская боярская Дума попыталась использовать союз с поляками — заключила договор о призвании на русский престол королевича Владислава. Московские «низы», напротив, надеялись на самозванца как на силу, направленную против поляков. Наступление Лжедмитрия II на Москву было остановлено приглашением польского войска в столицу. Калужский лагерь самозванца начал рассыпаться, искавшее власти и богатства дворянство вновь стало перебираться в Москву, пополняя пропольскую «партию». Самозванец был убит во время охоты ногайским князем. Но вослед претензии на престол были предъявлены новым самозванцем Лжедмитрием III, сумевшим захватить Псков, а также сыном Лжедмитрия II, которому присягнули города Рязанской земли.
Решительная победа над самозванцами стала возможна в результате формирования народного ополчения под предводительством князя Дмитрия Пожарского, который призывал не признавать самозванцев. Избрание в марте 1613 года царём Михаила Романова разрешило споры. Соборная клятва, принесённая всеми сословиями на верность новой династии, стала русской «конституцией», основой государственного строительства и консолидации общества на триста лет.
Её растоптали самозванцы ХХ века, от которых до конца мы не избавились до сих пор. Персонажи, подобные Лжедмитриям или Лжепетру, до сих пор действуют во власти, позволяя бродить по Руси отрядам иностранных грабителей и доморощенных разбойников. И будет это продолжаться до тех пор, пока не восстановится легитимная власть, наследующая от прежних поколений государственную традицию отношений правителей и народа.
