Мы плывем на «Титанике» в сторону айсберга или вектор движения России

Перефразируя классика, можно сказать, что фонд в Екатеринбурге — больше, чем просто фонд. Ну, не вписываются могучие уральские фонды в сухой образ юридического лица, которое имеет банковский счёт, аккумулирует на нём средства, а затем выделяет их на различные проекты. Наши фонды — это, как правило, уникальная, ни у кого не списанная, концепция, насколько неординарная, настолько же и привлекательная для одной части общества и совершенно неприемлемая для другой, в зависимости от убеждений, жизненного опыта и уровня развития. Взять хотя бы Фонд «Город без наркотиков», 11 лет назад поднявший в Екатеринбурге восстание против наркоторговли — восстание, переросшее в планомерные боевые действия по защите народа от истребления. Или наш родной благотворительный Фонд «Милосердие». Проще и гораздо спокойнее было бы раздавать деньги нуждающимся, не вникая в их судьбы, не пытаясь помочь кардинально. Но проще — не значит правильно. Отсюда и все направления деятельности Фонда, и достигаемые цели, и решаемые задачи.

Если две названных организации хорошо известны постоянным читателям «Православного вестника», то о Фонде «Русский предприниматель» такого не скажешь. Как ни странно, наше знакомство с ним произошло совсем недавно (почему это странно, станет ясно из дальнейшего текста).

Наше общение началось на заседании круглого стола, организованного Государственно-патриотическим Клубом Урал партии «Единая Россия» совместно с Ассоциацией родительских комитетов и сообществ России 10 марта 2011 года. Речь шла о Форсайт-проекте «Детство-2030» — о серьёзной опасности этой инновации, и главное — о том, что конкретно можно сделать в сложившейся ситуации.

Для тех, кто пребывает в неведении, которое сложно назвать счастливым, в отношении Форсайт-проекта «Детство-2030», кратко поясню суть проблемы. По мысли авторов проекта, конкурентоспособность страны в будущем определяется правильным развитием и воспитанием подрастающего поколения. В нашем обществе успешность детей тормозят некие стереотипы, подлежащие разрушению, как то: ребенок должен жить и воспитываться в семье, родители любят своих детей, родители знают, как воспитывать детей. Смена парадигмы семьи, переход от нуклеарной (традиционной) семьи к многообразию форм семейной жизни, от постулата «родителей не выбирают» к «дети компетентны в формировании своей траектории», а также введение к 2030 году чипизации и генной модификации человека должны обеспечить нашей стране достойное место в мире.

Предвижу реакцию читателей, которые сталкиваются с этим впервые: это или бред, или провокация, или фантастика. Кто-то сравнит это с опытом фашизма. У кого-то возникнут ассоциации с произведениями Оруэлла, братьев Стругацких или Юлии Вознесенской. Однако, поддержка проекта Общественной палатой России и участие его в выставке ЭКСПО-2010 в Шанхае в качестве российской инновации говорит о том, что всё более чем серьезно.

Так что же нам делать, и насколько реальны попытки предотвратить столь страшное, технократичное, бездуховное будущее? Об этом мы беседуем с президентом екатеринбургского Фонда «Русский предприниматель», сокоординатором Государственно-патриотического Клуба Урал, сопредседателем Екатеринбургского отделения Всемирного Русского Собора Сергеем Владимировичем Писаревым.

Сергей Владимирович, на заседании круглого стола Вы заявили о начале работы над альтернативным Форсайт-проектом «Детство 2030 Плюс», но отметили, что в прежнем, критикуемым Вами же, проекте видите много хорошего. Что конкретно Вы имели в виду?

Как минимум, три положительных момента.

Первое. Сама концепция форсайта (назовем его условно «Форсайт-минус») совершенно правильная, подход совершенно правильный. Форсайт — это прогнозирование. Нужно прогнозировать на 20 — 30 лет вперед, тогда и решение сегодняшних проблем будет более верным стратегически.

Второе. Проект опирается на существующие в мире достижения — технические, научные, методологические — и это тоже правильно. Есть шанс, что подход надолго останется современным.

Третье. В этом проекте большая часть проблем констатируется верно: семьей никто не занимается, есть многоженство, гостевые браки, кризис материнской любви, беспризорники, детские дома. Другой вопрос, что в «Форсайте-минус» предлагают не уничтожить порок, а легализовать его и использовать. Вот что не понравилось. А сама диагностика проблем верна. Если мы будем создавать проект, подразумевая, что все семьи счастливые, многодетные, все с папами и мамами, все состоятельные, и только на это ориентироваться, больше половины населения окажется за бортом, будто бы их нет — но они ведь есть.

Нужно с этим считаться, стараться, чтобы этого не было — но до тех пор, пока это есть, нужно думать, как поступать в такой ситуации. Простой пример. В методичке, которую мне довелось увидеть на заседании круглого стола, было такое утверждение: если мужчина по какой-то причине не занимается воспитанием сына, то вероятность, что из мальчика вырастет нормальный муж, отец, воин, равна НУЛЮ. Нет вероятности! Сто процентов, что он будет в чем-то ущербным! А у нас получается, что в половине семей отцов, практически, нет, или они существуют номинально.

Для множества семей и растущих в них мальчиков это звучит, как приговор.

Сюда же добавляется тот факт, что в образовательных и воспитательных учреждениях — детских садах, школах, вузах — практически одни женщины. Хорошо, если в такую семью приходит старший брат, дядя, дедушка, чтобы у мальчика был мужской ориентир. А иначе получается, что и в семье, и в детском саду, и в школе он только с тетками общается. И вырастает в результате не мужчиной, а непонятно кем. Отсюда вывод: надо, чтобы в детском саду и в школе появились воспитатели-мужчины. Один из выходов в этой ситуации — ввести искусственным образом в эти заведения мужиков. Например, сделать здесь преподавателю-мужчине зарплату в разы больше, чем женщине. Пусть либералы верещат, что это дискриминация. Но необходимо, чтоб хотя бы 2−3 мужика-преподавателя в школе были, и чтобы все знали, что это государственная программа воспитания мальчиков.

Но это к слову. А что касается работы над Форсайт-проектом «Детство 2030 Плюс"… К сожалению, сегодня даже часть так называемой «патриотической» общественности, которая любит всяческие шумные акции, но не любит работать, впала в истерику, узнав о нашем предложении. Во-первых, не устраивает само слово «форсайт». Во-вторых, призывают близко не пускать к работе над новым проектом никого из разработчиков предыдущего.

Но у Вас же, наверняка, есть разумные обоснования и тому, и другому?

Безусловно. Почему мы оставили название почти без изменений, только добавив к нему «Плюс»? Во-первых, слово «форсайт» означает прогнозирование будущего, само по себе слово — оно не плохое и не хорошее. Чего не скажешь, например, о «ювенальной юстиции» — здесь в самом термине заложен некий подход, преимущество прав ребенка над судебным правом. В форсайте ничего такого нет. Форсайты создают все современные развитые государства. Россия — единственное исключение.

А при отсутствии грамотных прогнозов приходится все время реагировать на возникающие сегодня проблемы — и только…

Естественно, что при таком подходе ошибки нарастают. А всюду действуют форсайты. Это совершенно нормальное понятие, и нужно его не бояться, а внедрять. Не только в программу детства — везде, в металлургии, образовании, армии и так далее.

Вторая причина, по которой слово «форсайт» мы оставили. Каким-то образом удалось нашим оппонентам вытащить это слово на самый верх, к Президенту, в Общественную палату — и оно там застолбилось. Там ждут именно его. Если мы принесем проект, который будет называться «Духовно-Патриотическое воспитание детей в условиях современной России» или подобным образом, вероятность очень велика, что с ним никто знакомиться не станет. Получается, что мы используем их административные наработки в своих целях и, как на троянском коне, хотим занести «наверх» свой продукт. Глупо от этого отказываться.

Над «Форсайт-Плюс» будет работать та же команда, которая создавала «Форсайт-минус»?

Частично да, старая команда — основные методологи, которые согласились с нами сотрудничать. Для меня это важно, я знаю этих людей лет 15. Группа Попова Сергея Валентиновича — это гении мирового уровня, которые могут аккумулировать коллективное сознание на решение любого вопроса. И, насколько мне известно, не было ни одного случая, чтобы они поставленную задачу не решили. Если правильно ставится вопрос, практически, всегда будет правильный ответ.

Конечно, их не назовешь ортодоксальными православными философами, это технари высокого класса. Какой заказ, такое исполнение. В предыдущем случае им заказали создать максимально конкурентоспособного человека, не было установок на то, чтобы он был духовен, был патриотом и так далее — они это и выполнили. Теперь мы сделали альтернативный заказ.

Специалисты работают над этим проектом, но не они будут принимать окончательное решение, и ничто не мешает любому желающему посмотреть готовый продукт и внести свои предложения.

Как сформулирован новый заказ?

Предварительно заказ такой: что нужно сделать, чтобы общество при помощи своих различных институтов — детсадов, школы, ВУЗа, телевидения и так далее — выдавало гармоничный продукт? Чтобы человек вырастал не бездушным технократом, как предлагает «Форсайт-минус», но и не «духовным человеком», но безграмотным, боящимся любых новаций и в испуге крестящим компьютер. Словом, это должен быть гармоничный человек, в котором сочетаются патриотизм и образованность, технократичность и культура. Желательно — верующий в Бога. На мой взгляд, человек должен обязательно верить в Бога. Даже с рациональной точки зрения для государства человек верующий представляет большую ценность, чем человек неверующий. Это доказано историей и хорошо видно на примере России после 1917 года. Может быть, где-нибудь в Люксембурге это не так важно, но в России мы видим, что происходит. Ту же демографическую проблему без этого никогда не решить. Разработчики проекта это также должны учитывать.

Желательно, чтобы проект не требовал революционного подхода, чтобы не было массовой ломки, а постепенно, шаг за шагом можно было бы плохое убирать, хорошее добавлять.

Кроме того, проект должен быть реальным. Это не должна быть утопическая программа, которая читается верно, но не реализуется, она должна быть близка к жизни и по финансам, и по ситуации в стране и в мире. Вот три базовые вещи, которые предварительно нам хотелось бы видеть.

Кто, помимо уже упомянутой «возмущенной общественности», собирается оценивать новый продукт?

Различные специалисты. Хоть кто. Кто захочет. В отличие от «Форсайта-минус» он не будет создаваться скрытно. Но в первую очередь — родители. И это я считаю гарантией того, что проект будет хорошим.

Конкретизируйте, пожалуйста, что это будут за родители, откуда они возьмутся, как встретятся друг с другом и с разработчиками?

Это родители, которые проявляют в вопросах детства активную позицию. Родительские организации из 40 городов нашей страны собрались в декабре 2010 г. на Первом Всероссийском родительском форуме и объединились в Ассоциацию родительских комитетов России, руководителем которой избран Валерий Неталиев. Там собрались люди, которым не все равно, что будет с нашими детьми. Вот они и будут предварительно оценивать новый проект, а на первом этапе они же занимаются отбором ученых-разработчиков. К слову, именно на этом первом родительском форуме и прозвучала идея о необходимости создания «Форсайта-Плюс».

К сожалению, совсем недавно в Москве был созван так называемый «Второй Всероссийский родительский форум». Он позиционировался как родительский, но из многочисленных родительских организаций туда были приглашены только три, и то им с трудом удалось получить слово. Так вот, на этом форуме сама идея создания «Форсайта-Плюс» подверглась критике, было заявлено, что ничего подобного делать не надо. Очень жаль, что это говорят хорошие люди, много доброго делающие. Ну, видимо, не разобрались.

Сергей Владимирович, вернемся к «патриотической общественности» в кавычках. Чем она отличается о той, которая без кавычек?

Отличается тем, что чаще всего шумит и редко добивается конкретного результата. Протесты, собрания, форумы хороши, если они являются только одним из шагов. Но, к сожалению, они делают первый шаг — шоу, выплескивают мысль, нередко чужую, и на этом все заканчивается.

Эти граждане похожи на бизнесмена, который только озвучивает здравую идею, но больше он ничего не делает. Всем понятно, что такой предприниматель обречен. Он раза три-четыре крикнет — и разорится, его никто слушать не будет. А некоторые наши деятели достаточно долго в этом режиме умудряются существовать. Особенно это касается различных идеологических или социальных проектов, которые наиболее трудно доводить до конца. Например, написать программу по детям, а не просто критиковать тяжелую жизнь.

Чем отличается православный предприниматель от такого «патриота»? Он должен проект доводить до конца — так же, как доводит до конца бизнес-проекты, и получать прибыль, но только не в виде денег, а в виде конкретного общественно-полезного результата.

Ну, тут уже нельзя не спросить, каковы общественно-полезные результаты деятельности Фонда «Русский предприниматель» и в чем, помимо названного, заключается эта деятельность?

Основные силы и средства мы стараемся направлять на идеологические или социальные проекты. Не на помощь обездоленным, хотя и это тоже есть: совместно с Екатеринбургской епархией мы были инициаторами создания хосписной службы, и финансируем ее уже много лет, выделяем средства на реабилитационный центр для наркоманов, помогаем многодетным семьям и так далее. Но это проекты, которые мы главными не считаем — так получилось, что помогаем.

Считается, что бизнесмен — это тот, кто бесконечно развивает свой бизнес. А если он этого не делает, не становится все богаче и богаче, то он и не бизнесмен вовсе. На мой взгляд, это правильно лишь наполовину. Да, развиваться нужно — но на каком-то этапе у предпринимателя появляются средства, которых вполне достаточно для того, чтобы он предельно хорошо жил: у него есть комфортное жилье, есть самая хорошая машина, он ест то, что хочет, может отдыхать там, где хочет, может поместить своих детей в любое платное заведение. При этом набор этих вещей ограничен, он не является бесконечным, он все равно в какую-то сумму входит — и все, что выше этого, мне кажется излишним. Сегодня в России на каком-то этапе предприниматель должен как минимум 50% своего времени и ресурсов уделять не развитию бизнеса, а развитию общественных проектов — социальных, духовных, идеологических. То есть, нужно вкладывать деньги не только в развитие своего бизнеса и на себя, отдавая что-то на Церковь, сирых, больных и убогих — эти вещи не требуют интеллектуального напряжения предпринимателя, а требуют только желания часть денег отдать. Это тоже очень хорошо, но с точки зрения сегодняшнего времени это приведет к тому, что страна развалится, и предприниматели, которые так поступают, тоже развалятся. Они пострадают: или их толпа сметет, или вынуждены будут уехать. Сейчас не то время в России, когда можно себе позволить не заниматься идеологическими и социальными проектами.

Ситуация — как на «Титанике», который движется в сторону айсберга. Часть людей ничего не делает, часть пьет шампанское или водку, часть ремонтирует свои каюты или палубу. Но если вовремя не понять, куда мы плывем и не изменить вектор движения, корабль напорется на айсберг, и все люди, вне зависимости от того, чем они перед этим занимались, потонут.

Были периоды в России, когда идеологические проекты были не так востребованы. Потому что были люди, которые этим вопросом занимались намного профессиональнее, чем какой-нибудь купец или золотопромышленник. Сейчас в стране не хватает проектов в сфере духовности, идеологии и так далее. И есть колоссальная потребность в том, чтобы предприниматели этими вопросами занялись. В современной России нет общепринятой национальной идеи. А национальная идея состоит не из одной какой-то фразы, а из комплекса действий, множества векторов, которые сходятся в один общий вектор движения страны. Разработка, финансирование таких векторов должны вестись. А вестись они могут только теми, у кого есть деньги плюс интеллект.

Поэтому, повторюсь, основные силы и средства мы стараемся направлять на идеологические проекты. Среди них можно назвать программу по введению Основ Православной культуры в школах. 4 года 150 человек у нас работали по ней совместно с Екатеринбургской епархией и добились хороших результатов: эта тема вышла в итоге на уровень Президента, было дано поручение ввести в школах этот предмет, и в разработке учебника мы также участвовали. То есть получился результат, как раз идеологический. И я не могу не назвать предпринимателей, оказавших основную помощь в этом проекте — это Анатолий Никифоров, Александр Вараксин, Иван Яковлев, Сергей Рудов и Евгений Юрьев (кстати, будущий Советник Президента Д. Медведева по социальным вопросам).

Был проект «Русская доктрина». Это документ, который процентов на 50 можно назвать национальной идеей. В 2005 году он дошел до Администрации Президента и был созвучен с Посланием Президента в 2006 году, знаменитой «мюнхенской речью» Путина, понятием «суверенная демократия», идеологией «консерватизма» «Единой России» и многих других идей и терминов. То есть, документ помог сломать либеральную идеологическую монополию в России. И, по крайней мере, в терминах он ввел патриотические, государственнические понятия, которые теперь уже не считаются ругательными, как это было в 90-е годы. Это как раз идеологический проект, который мы инициировали и финансировали вместе с нашими московскими партнерами Олегом Костиным, Олегом Виноградовым и Леонидом Макуровым. А идея родилась здесь, в Екатеринбурге, и основное финансирование шло от Фонда. Этот труд официально признан Экспертным сообществом «Global Intellect Monitoring» самым большим интеллектуальным достижением в начавшемся 21 веке. К слову, первый тираж, который был представлен на презентации в Греции и на суд российской общественности был отпечатан в типографии Екатеринбургской епархии. Основную работу по непосредственному написанию Доктрины осуществил коллектив журнала «Русский Предприниматель» (название этого журнала как раз дало название нашему Фонду) и группа экспертов под редакцией Виталия Аверьянова и Андрея Кобякова.

Был проект, связанный с семьей: наш Фонд и Екатеринбургское отделение ВРНС три года назад подняли проблему семьи в России. До нас ее никто так не озвучивал: она считалась неинтересной, скучной, а мы ее обозначили как проблему N 1 в нашей стране. В июле 2009 года в Екатеринбурге прошла Соборная встреча ВРНС на эту тему — и Москва, и многие другие ее подхватили. И, думаю, что во многом благодаря этой инициативе тема семьи вышла в итоге на уровень Послания Президента в этом году, а до этого была поддержана и усилена супругой Президента — Светланой Медведевой.

Фонд совместно с журналом «Национальный прогноз» (февраль 2010 г.) предложил концепцию «Россия — Ноев Ковчег Человечества». Мы имеем определенное отношение к тому, что в УрФО на самом высшем уровне началась реализация проекта «Верхотурье — Духовный центр Урала».

То же самое можно сказать и по защите детей от педофилов — это была екатеринбургская инициатива, инициатива Екатеринбургского городского родительского комитета и нашего Фонда, начиная от идеи, от первых действий. И мы, конечно, рады, что через два года вышел закон, ужесточающий наказание за это преступление.

В связи с этим проектом либеральная общественность и СМИ испытали шок. Одна только фраза «Награда за голову педофила» чего стоила.

Все правильно. Сначала — шок, потом — разговор. Если говорить только хорошее и о хорошем, наша «четвертая власть» на это никак не реагирует. Поэтому надо, чтобы хорошее было в «современной обертке», а современная обертка скандальная. Как говорят сегодня журналисты, если поезд пришел вовремя — это не интересно. Пишут только о поезде, который опоздал.

Поэтому и тема семья не была интересна.

Да, тут все тоже надо было поднимать через сложные, прорывные, где-то скандальные вещи. Мы говорили о том, что страна через 30 лет вымрет, о миллионах абортов, 90% разводов в первые три года брака и так далее. А если бы мы просто говорили о том, что надо, чтобы семья была хорошая, крепкая, к сожалению, многим было бы скучно. И только когда стали акцент менять, тема семьи заинтересовала и стала важной. К слову, будущий «Форсайт-Плюс» — это прямое продолжение начатой тогда работы.

То же самое было и с детьми. Пока педофилы убивали и насиловали детей каждый день в Екатеринбурге и по всей стране, кроме милиции и прокуратуры никого это не интересовало — ни правозащитников, ни СМИ. «Не ходите по темным улицам, родители должны провожать детей до школы, школьники должны ходить группами», — максимум, на что хватало ума у некоторых чиновников и корреспондентов. Оказывалось, что виноваты родители — это они ребенка во двор отпустили. Доходило до того, что и дети виноваты — они провоцируют несчастных педофилов, гуляют по улицам вместо того, чтобы сидеть дома. И для того, чтобы у людей прояснилось сознание в этом вопросе, мы вынуждены были организовать такую акцию и облечь ее в такую форму. Это зацепило — на нас стали «наезжать», нас стали «кусать», местные СМИ и центральные каналы с восторгом взялись за эту тему. Мы знали, чем все это кончится: когда мы раскроем суть, они проиграют. Это было стратегическое действие, вынужденное действие. Мы говорили так, скандально, а расшифровывали грамотно: это не за голову педофила, это за то, что гражданин поймал извращенца, сдал его в милицию, суд доказал его вину, и мы награждаем того, кто его обезвредил. А то, что мы 500 тысяч за убитого педофила предлагали — это не так, это вы, СМИ, так говорите, мы так не говорили нигде. Мы говорили, что 500 тысяч рублей даем не тому, кто убил, в качестве награды, а оплачиваем из этих денег услуги адвоката, помогаем семье, к примеру, отца, который в состоянии аффекта совершил вынужденно правильные действия, как мы считаем. А вина за происшедшее лежит и на государстве. Если бы оно приговаривало к смертной казни выродка, то родитель бы понимал, что этот субъект понесет заслуженное наказание и самосудом бы не занимался. Но он видел, что государство эти функции на себя не брало — извращенцу часто давали небольшой срок заключения, а он, выходя на свободу, снова убивал ребенка, и все знали, что убьет обязательно. Мы расшифровывали все эти вещи, дискуссии были. И за год удалось поменять тональность и местную, и федеральную — и СМИ, и многие чиновники поняли, что не совсем логично без конца защищать педофилов.

Когда депутаты Государственной Думы должны были принять закон об ужесточении наказания за педофилию, вынесенный Президентом, нам так же пришлось к этому подключаться. Дело в том, что депутаты вознамерились уйти на летние каникулы, а уж потом заняться этим законом. Тогда от ЕГРК пришлось отправить некоторым народным избранникам фотографии детских могилок с предупреждением, что снимки могилки каждого убитого педофилами за время их отдыха ребенка будут присылать им домой, на работу — и так до тех пор, пока они не примут закон. И депутаты отложили каникулы, пока не приняли закон. А если бы мы писали депутатам, что детей убивают, что это нехорошо — они бы могли отправиться отдыхать, все осталось бы по-прежнему. А так ситуация изменилась. Если раньше за изнасилование малыша давали 4−5 лет, то сейчас 20 лет; если за убийство малыша давали 10 лет — сейчас пожизненное заключение. Смертной казни, к сожалению, нет, но есть, по крайней мере, эти наказания, и родители искренне благодарны Президенту России за то, что он услышал их голос и, можно сказать, настоял на необходимости принятия этих мер. К слову, в прошлом году за все лето в Екатеринбурге ни один малыш не погиб от рук педофилов.

Плюс к тому, мы требовали, чтобы родителей, которые убивают педофилов, не наказывали строго. И впервые на Урале двум педофилам дали пожизненное заключение, а двум родителям, которые в состоянии аффекта убили педофилов, дали 2,5 года условно. Вот четыре случая, которые в целом устраивают родительскую общественность.

Сергей Владимирович, но ведь убийство педофила — это тоже убийство человека.

Знаете, неприлично даже на эту тему говорить. Это когда лично тебя не касается, или потрепаться хочется, или взыграл модный сейчас либерализм, права человека, права педофилов, у которых на некоторых из их тысячи сайтов уже предлагаются полуторагодовалые младенцы. Мы считаем, что это крайнее лицемерие. Я бы в этом случае вспомнил Сергия Радонежского. Он благословил князя Димитрия и его войско на бой — разве не убивать они шли? Мало того, он схимников-монахов, Ослябю и Пересвета, с ними отправил, за тем же самым. А князь Владимир сначала отменил, но потом вынужден был вернуть смертную казнь из-за начавшегося преступного разгула. Если противники смертной казни считают себя духовнее, чем Сергий Радонежский или равноапостольный князь Владимир, я молчу тогда. Если не считают — пусть подумают. Здесь логика очень простая.

P. S.: Когда этот номер журнала будет сдан в печать, мы узнаем о результатах рассмотрения Форсайт-проектов со знаком плюс и со знаком минус Общественной палатой РФ, заседание которой предварительно назначено на 7 апреля 2011 года. Дата обнадеживает.