 |
| Радонеж | Протоиерей Олег Стеняев | 08.04.2011 |
«И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! Что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?» (Мф. 19, 16) 
Блаженный Иероним Стридонский пишет: тот, который спрашивал, каким образом он унаследует жизнь вечную, был и юн, и богат, и горд, а согласно словам других евангелистов, он спрашивал не с целью научиться, а с целью испытать. Блаженный Феофилакт иначе оценивает личность подошедшего и его мотивы, он пишет: этот человек подошел не с целью искушать Христа, но с целью получить наставления, так как жаждал жизни вечной. Святитель Иоанн Златоуст пишет: некоторые обвиняют этого юношу в том, будто он подошел к Иисусу с хитростью и лукавством, и с намерением искусить его. Но я скорее согласен назвать его сребролюбцем и невольником богатства, так как в этом же самом и Христос изобличил его. Укорять же юношу в лукавстве я отнюдь не намерен, небезопасно быть судьею того, чего мы не знаем и особенно судьею — обличителем. Да и Марк отдалил такое подозрение, когда сказал о нем: подбежал некто, пал пред ним на колени и спросил его. Еще ниже: Иисус взглянул на него, полюбил его.
Все складывалось для юноши более, чем хорошо, но некая двойственность души погубила его. Сказано: боязливых же участь в озере огненном, горящем огнем и серою — это смерть вторая (Откр. 21, 8) То есть страх человеческий, который иногда сковывает нас, может способствовать нашей духовной деградации. С другой стороны, страх Божий изгоняет любой человеческий страх и делает верующего совершенно бесстрашным. При императоре Юлиане отступнике христианские храмы были закрыты, и потому христиане для совершения богослужений стали собираться в поле. Юлиан узнал об этом и велел одному из военачальников всех собиравшихся там умертвить. Начальник был человек добрый и, щадя христиан, предупредил их о царском повелении. Между тем, рано утром, увидел он одну женщину, которая с ребенком на руках быстро вышла из дома и так же быстро прошла мимо солдат императора. Начальник велел взять ее и привести к себе. Когда ее привели, он спросил: «Убогая женщина, куда ты рано спешишь?»
Она отвечала: «В поле, где христиане собираются».
Начальник сказал: «Разве ты не слышала, туда придет посланный от царя и всех, кого застанет там, убьет?»
«Слышала, — отвечала женщина, — потому и спешу, чтобы умереть за Христа».
«Да зачем же, если так, младенца несешь с собой?»
«Затем и несу, — отвечала она, — чтобы и он мучения сподобился».
Услышав это, начальник отпустил своих воинов, пошел к царю и сказал: «Если велишь мне умереть — я готов, но исполнить твоего приказания относительно христиан я не могу» — и рассказал о своей встрече с женщиной.
Святитель Василий Великий учит: «Кто Бога боится, тот людей не боится, а кто людей боится — тот Бога не боится». Но юноша, пришедший к Сыну Божию, именно людей боялся, и боялся их больше, чем Бога. И далее мы читаем: Он же сказал ему: «Что ты называешь меня благим? Никто не благ, как только один Бог». (Мф. 19, 17) Возможно, что юноша догадывался, Кто перед ним, поэтому и обращается к Господу Иисусу со словами «Учитель Благий», но не называет Его Господом, опасаясь стоящих рядом иудеев. И Христос обличает его, как бы говорит ему: назвал меня благим — назови и Господом, никто не благ, как только один Бог. Но скованный собственными страхами и сомнениями юноша оказался неспособным возвыситься над собственною трусостью и объективно оценить реальность. Святитель Иоанн Златоуст, истолковывая слова Христа «никто не благ как только один Бог», пишет: итак, когда Он сказал: никто не благ, то этим не хотел показать, что Он не благ. Да не будет этого, ведь Он не сказал — почему ты называешь Меня благим, Я не благ, но — «никто не благ». То есть никто из людей, впрочем, Он этими словами не лишает благости людей, но только отличает последнюю от благости Божьей. Отвечая на его вопрос «что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?», Христос говорит: если же хочешь войти в жизнь вечную, то соблюди заповеди (Мф. 19, 17) Здесь Христос не просто указывает на закон Божий, Он, как мы увидим далее, указывает на практические аспекты Божественного закона. Молодости свойственно дистанцироваться от реальности. Молодых более привлекают абстрактные умозаключения, чем заземленные реалии настоящей жизни. Иной молодой человек может часами рассуждать об этических аспектах закона Божия и при этом даже пальцем не двинуть в сторону исполнения конкретной заповеди. Это связано, прежде всего, с тем, что молодым верующим не свойственно ощущать остроту и опасность греха. Грех для молодых хоть и опасное, пугающее, но все-таки приключение. Они хотят пережить, поэкспериментировать и проверить все на самих себе, даже не догадываясь, как потом, в зрелые годы и даже в преддверии могилы грехи юности могут настичь их и нанести предательский удар в спину. Сказано: ибо ты пишешь на меня горькое, и вменяешь мне грехи юности моей (Иов 13, 26). И еще: Кости его напоены грехами юности и с ним лягут они в прах (Иов 20, 11), Если Иов боится последствий греховной юности, которыми напоены кости его, то Давид умоляет Бога не вспоминать дней юности его: грехов юности моей и преступлений моих не вспоминай. По милости Твоей вспомни меня Ты ради благости Твоей, Господи (Пс. 24, 7).
Что происходит далее, когда Христос, отвечая на вопрос: что сделать, чтобы наследовать жизнь вечную, указывает на закон Бога, на Его святые заповеди? Юноша спрашивает, какие (Мф. 19, 1). А действительно, какие заповеди, прежде всего, надо соблюдать? Если, отвечая на этот вопрос, предложить молодому человеку нечто общее, то он даже не поймет, о чем идет речь. Поэтому юноша получает более чем конкретный ответ. Иисус же сказал: не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца и мать и люби ближнего твоего как самого себя (Мф. 19, 18). Возможно, что услышав подробный, более чем конкретный ответ, юноша обиделся или даже оскорбился. И действительно, если священник на исповеди даст совет кому-либо из нас не убивать людей и не насиловать женщин, то, возможно, подобное оскорбит и выведет из равновесия того, кто это услышит, разве это все не самоочевидно? Но в действительности многим людям необходима именно такая конкретика, она необходима и каждому из нас, ибо что пользы для христианина рассуждать о нетварных, божественных энергиях и при этом блудить, воровать, поносить ближних последними словами, курить и пьянствовать? Если дело с богатым юношей обстоит именно так, то он просто-напросто грешник, который не понял этого до конца. Но в «Толковой Библии» Лопухина предлагается и несколько иное истолкование. Там сказано: нельзя предполагать также, что указание Христом таких-то, а не других заповедей было просто делом случайным, то есть, иначе говоря, простым набором слов. Таком образом, остается только предположить, что, наоборот, юноша заботился об исполнении тех именно заповедей, на какие указывал ему Христос. Ответ юноши был прямо рассчитан на то, чтобы не сказать ничего нового сравнительно с тем, что уже было хорошо известно из ветхозаветного закона. Это толкование, во всяком случае, хорошо подтверждается дальнейшим заявлением юноши, что все это он сохранил, чего еще не достает ему? Самые заповеди, перечисленные Христом, есть сокращенное изложение десятисловия и других мест ветхозаветного закона. Если следовать за толкованием преемников Лопухина, то получается, что Христос ищет для юноши не просто спасения на положении меньшего в Царствии Небесном, но предлагает ему нечто несравненно большее. И действительно, далее мы читаем: «Юноша говорит Ему: все это сохранил я от юности моей; чего еще не достает мне?» (Мф. 19, 20) Такой ответ юноши нельзя воспринимать как что-то безусловное. Конечно, он мог исполнить внешнюю сторону закона, но если бы он постиг и внутренний смысл каждой заповеди, то, без сомнения, почел бы себя грешником. Апостол Павел писал о себе: «Если же ищу оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками» (Гал. 17, 17). То есть Павел посмотрел на закон Божий через призму Нового Завета и увидел себя грешным и оскверненным. Сказано: «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: «рака», подлежит синедриону; а кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной. Вы слышали, что сказано древним: не прелюбодействуй. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем (Мф. 5, 21 — 22, 27 — 28) Иными словами, иногда грешник не совершает грех только потому, что обстоятельства, не зависящие от него, не позволяют ему это сделать. Неужели его только за это надо считать праведным? Конечно, нет. Грех, живущий в нашей душе, как некий закон действующего в нас греха, сам по себе делает нас грешными. О чем и пишет апостол Павел: «Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божьем, но в членах моих вижу иной закон — противоборствующий закон ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих — бедный я человек. Кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7, 22 — 24). Юноша не видел в себе живущего греха и поэтому заблуждался. Юноша искал для себя спасения, и поэтому Христос возлюбил его. И далее мы читаем: «Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). Этим призывом Сын Божий помогает юноше оценить свое собственное состояние как грешное и лишенное надежды на спасение вне Божественного милосердия, да и на что он мог надеяться? Сказано: Итак, что же, имеем мы преимущество? — ибо мы уже доказали, что как иудеи, так и эллины — все под грехом. Как написано — «нет праведного ни одного, нет разумевающего. Никто не ищет Бога, все совратились с пути, до одного негодны. Нет делающего добро, нет ни одного». (Рим. 3, 9 — 12) То есть, братья и сестры, эллины грешили, не зная закона, а иудеи грешили, находясь под законом, и нет праведного ни одного. Но теперь это становится понятным и для самого юноши. Он не может стяжать совершенство — жадность душит его, а где жадность там и гнев, и злоба, и убийство. И далее мы читаем: «Услышав слово сие, юноша отошел с печалью, потому что у него было большое имение» (Мф.19, 22) Здесь не очень понятно — с печалью о чем он отходит от Христа? То ли с печалью о большом имении — как бы его не потерять. То ли с печалью за самого себя, так и не сумевшего преодолеть собственный эгоизм и стяжание. Святитель Иоанн Златоуст говорит: Если бы юноша подошел к Иисусу с намерением искусить его, то не отошел бы с печалью о том, что услышал. Никто из фарисеев никогда не испытал в себе такое состояние. Напротив, все они, будучи опровергаемы Иисусом, еще более ожесточались против него. Не так поступает юноша — он уходит с печалью. Близко подошел богатый юноша ко спасению в лице Спасителя, но и быстро, хотя и с печалью, покинул его. И далее мы читаем: Иисус сказал же ученикам своим: «Истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное. И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие (Мф. 19, 23 — 24). Вот эти слова Иисуса Христа были вызовом ветхозаветному представлению о том, что должно сопутствовать праведности и святости. Иудеи были уверены, что богатство — это особое Божие благословение. И в их понимании скорее нищий, «амхаарэц» — это «черная кость», крестьяне, неучи, грешники и враги праведности. Подобное новшество озадачило и апостола, когда Христос все меняет местами. Наоборот, нищие ближе к Богу, крестьяне — «амхаарэц», люди земли — ближе к Богу чем нежели богатые. Подобное новшество озадачило апостола, и мы далее читаем: услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? (Мф. 19, 25) В их вопросе так и сквозит: если богатые не спасаются, то кто тогда может спастись? Чтобы окончательно отвести их сознание от подобного заблуждения, Господь Иисус Христос, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же все возможно (Мф. 19, 26). Блаженный Иероним так истолковал эти слова: этими словами уже показывается, что не только трудно, но и невозможно войти в Царство Небесное богатому. Действительно, верблюд не может пройти сквозь игольное ушко. И если, подобно этому, богач не может войти в Царство Небесное, то никакой из богачей не спасется. Блаженный Феофилакт как бы уточняет резкий тон Иеронима, он пишет: если кто-либо станет избегать корыстолюбия, то он, при помощи Божьей, сперва успеет в том, что отсечет излишнее, а потом дойдет до того, что истратит на бедных и необходимое. Так помощь Божия добрым путем приведет его к Царству Небесному. То есть богатый спасается только через добровольное обнищание, и никак иначе. И далее мы читаем: тогда Петр, отвечая, сказал Ему: вот, мы оставили все и последовали за Тобою; что же будет нам? Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за мною, в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле Славы своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых (Мф. 19, 27−28). Апостол Петр продолжает мыслить по ветхозаветной парадигме, ведь Дух Святой еще не сходил на них, он как бы спрашивает: если богатые погибнут и не войдут в Царство Небесное, то куда попадем мы, обнищавшие ради тебя? И Христос отвечает: и всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними, и последние первыми (Мф.19, 29−30) Таким образом, рушились обветшавшие парадигмы ветхозаветного мира и созидались в сердцах апостолов новые представления о новозаветном Царстве Бога, о котором и сам Сын Божий некогда изречет: Царство Мое не от мира сего (Ин.18, 36). Таким образом Христос провозглашал теократические принципы новозаветного царства Церкви, о котором еще пророк Даниил сказал: и во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое во веки не разрушится, и царство это не будет передано другому народу. Оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет стоять вечно (Дан. 2, 44).
