 |
| Радонеж | Алексей Харитонов | 04.02.2011 |
Церковь отметила вторую годовщину интронизации нынешнего Патриарха Московского и всея Руси, Кирилла. За эти два года произошло очень многое. Был найден ответ на один из самых серьезных вызовов единству Русской Церкви, брошенный попытками националистических сил выкроить отдельные церкви под себя. Речь шла не только о каноническом единстве — речь шла о характере Церкви как духовного организма, жизнь которого не может быть подчинена требованиям тех или иных политиков. Патриарх смог найти верный тон — Церковь не оспаривает государственного суверенитета стран, возникших после распада СССР, более того, Русская Православная Церковь — не Церковь какой-то одной из этих стран, Российской Федерации или какой-то еще. Русская Церковь — наследница Киевской Руси, наследница Днепровской Купели, наследница древнерусских святых, и она отражает собой ту небесную реальность, в которой эти святые пребывают в совершенном единстве — как бы не менялись государственные границы.
Усилия Патриарха принесли свои плоды и в области отношений с государством — решен вопрос с ОПК, и решается — с военным духовенством. Был принят закон о возвращении Церкви ее имущества, отобранного большевиками. Много сделано и в отношении внутрицерковной жизни — принят новый приходской устав, начало работу межсоборное присутствие.
Другую годовщину отметили значительно меньшее число людей, но об этом тоже стоит сказать. Представители ряда организаций — «Революционного коммунистического союза молодёжи — РКСМ (б)», «Федерации Социалистической Молодёжи», «Движения Социалистического Сопротивления» и других, так сказать, коммунистических фундаменталистов, вместе с неким «Союзом ученых» и еще какими-то неназванными «просветительскими организациями» провели митинг, посвященный 93-ей годовщине декрета Совета Народных Комиссаров «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Собравшиеся выступали против преподавания «Основ Православной Культуры» в школах, передаче Церкви отнятого большевиками имущества, против восстановления института военного духовенства. Некие антибольшевистски настроенные молодые люди пытались помешать мероприятию, но были задержаны милицией.
Мешать таким мероприятиям, безусловно, не надо — если антицерковные силы сами себя демаскируют как прямых наследников большевиков, не надо им препятствовать. Конечно, антицерковная фобия может быть очень упорной — и чем она более иррациональна, тем более упорна — но, возможно, кто-то из представителей «классово-чуждой интеллигентской сволочи» задумается, насколько ему по пути с соратниками тт. Ленина и Дзержинского и других революционных товарищей. Возможно, кто-то обратит внимание на другие декреты СовНарКома, например, «Декрет о Красном Терроре», в котором говорилось о том, что «необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам» и призадумается о том, не попадет ли он сам в категорию «классовых врагов» или, чего доброго, «лиц, прикосновенных».
Может даже, кто-нибудь из наших антиклерикалов — если у него действительно хватит свободомыслия — позволит себе задуматься над неприятным вопросом, почему антиклерикальные движения — везде, от Испании до Китая, едва придя к власти, проявляют такую неудержимую склонность к террористической диктатуре. О том, почему раз за разом обещания дивного нового мира Разума, Прогресса и Гуманизма оборачиваются резней и тиранией. Впрочем, ожидать от людей свободомыслящих действительного свободомыслия было бы чрезмерным.
В свое время Александр Блок, наблюдая прошлое явление «просветительских организаций» обратился к собратьям-интеллигентам к глубоко практической рекомендацией: «запирайте этажи, нынче будут грабежи!». Пока этим людям очень далеко до власти, которая позволила бы им осуществлять свои идеалы на практике — но их идеалы остались теми же.
Стоит обратить внимание и на смысл некоторых понятий; «отделение Церкви от государства», как и другое выражение, «светское государство» могут означать очень разные вещи. И в США, и, например, в Северной Корее Церковь отделена от государства — и очевидно, что одни и те же слова означают совершенно разные вещи. Что же означают слова «светское государство» для тех, кто у нас чаще всего провозглашает этот лозунг? Что же, празднование годовщины декрета СовНарКома проливает некоторый свет на этот вопрос. Речь идет именно о том «светском государстве» которое установил СовНарКом. И, пожалуй, стоит напомнить, что это государство было не столько государством, сколько бандой террористов, физически истреблявшей духовенство — но далеко не только духовенство. Даже самые правоверные атеисты не могли находиться в безопасности. Безопасность, процветание, право — все эти вещи лежат в направлении, прямо противоположном тому, куда — левой, левой, левой — маршируют борцы с Церковью.
На пути к безопасности и процветанию необходимо восстановить роль Церкви в обществе хотя бы до уровня, который обычен для других европейских стран — где всегда существовали и существуют сейчас и преподавание религии в школах, и капелланы в армии, все остальное, что вызывает такую непримиримую враждебность у наших совнаркомовцев. Две — так близко пришедшиеся по времени — годовщины отражают две полярные силы: разрушения и созидания, веры и безбожия, благоустроения и хаоса. И это совпадение едва ли можно назвать случайным.
