Освящение икон на башнях Московского Кремля

«И когда приблизился (Иисус) к городу,
то, смотря на него, заплакал о нем» (Лк.19,41)

Вспоминая уходящий год, нельзя забыть 2 события, которые прошли достаточно буднично, однако духовное, я бы сказал, мистическое значение этих жизненных сюжетов нам предстоит ещё осознать и осмыслить. Я конечно имею ввиду освящение Патриархом Кириллом надвратных икон на Спасской и Никольской башнях Московского Кремля.

Так получилось, что в первой половине сентября мне пришлось лететь самолетом в древний Псков на выездное заседание общественного совета при Минюсте РФ. Моим соседом по полету оказался исполнительный директор Фонда Андрея Первозванного Владимир Мищенко. Я знал об освящении иконы на Спасской башне, которое состоялось накануне, и скромно попросил Владимира поделиться впечатлениями, ведь организатором и вдохновителем этого события был вышеупомянутый Фонд. Вот, что я услышал от исполнительного директора, как говорится из «первых уст»:

«Исторически Московский Кремль является не только светским, но и духовным центром России, будучи средоточием государственного и церковного управления, а также концентрацией наиболее чтимых в народе святынь- храмов, икон и мощей святых угодников. Чаще всего названия башен Кремля связаны с иконами, которые на них располагались. Спасская башня получила свое название по иконе Спасителя — Спаса Смоленского. Спасские ворота являлись главными из всех Кремлевских и всегда почитались святыми. В древности они назывались Фрололаврскими, по имени находившейся рядом церкви Фрола и Лавра. Иногда ворота назывались Иерусалимскими, поскольку в Вербное Воскресенье через них совершался крестный ход, изображающий вход Господень в Иерусалим. Указ царя Алексея Михайловича от 16 апреля 1658 года закрепил за ними название Спасских по образу Спаса Смоленского. Спаситель изображен стоящим. Правой рукой Он благословляет, в левой держит Евангелие, открытое на словах: «Придите ко Мне вси труждающиеся и обременении, и Аз упокою вы» (Мф.11,28).

Долгое время считалось, что все иконы, располагавшиеся на кремлевских башнях, полностью утрачены. Однако в 2007 году наш Фонд выступил с инициативой восстановления надвратных икон (и на Никольской башне) на башнях Кремля. Эта инициатива получила Благословение приснопамятного Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия Второго. В апреле сего года специалистами-реставраторами были сделаны зондажи в киотах Спасской и Никольской башен, располагающихся со стороны Красной площади. Проведенные исследования подтвердили гипотезу о сохранности иконописных изображений под слоем штукатурки. Поразительно, но наши благочестивые предки, которым большевики наверняка приказали уничтожить иконы, поступили точно также как древние христиане города Едессы, которые спрятали под слоем штукатурки надвратный образ Спаса Нерукотворного, сохранив его от огарянского поругания. У нас произошло тоже самое, что и при благочестивом царе Иустиниане — бережная консервация, и затем чудесное явление забытых (на время) образов. Тогда от обретенного образа происходило много чудес, по вере нашей да будет и нам сейчас.

28 августа в предпразднество 3-го Спаса состоялась торжественная церемония открытия надвратной иконы на Спасской башне. Чин освящения отреставрированной иконы совершил Патриарх Кирилл, в церемонии принял участие Президент РФ Дмитрий Медведев. Но за этими сухими фразами скрывается огромная организационная работа многих неравнодушных людей. Начнем с того, что погода в этот день уходящего лета была крайне неблагоприятная. Было холодно, и моросил осенний дождь, ко всему этому дул резкий пронизывающий ветер. Как сказал потом Патриарх Кирилл, словно все тёмные небесные силы хотели воспрепятствовать этому событию. Патриарха уговаривали не подниматься на специальном подъемнике на огромную высоту и не подвергать себя опасности, а освятить икону с земли, как бы символически, ведь все равно идёт сильный дождь и дует ветер. Однако Патриарх решительно отклонил все эти советы, икону необходимо освятить по чину, как положено. Ко всему этому Фонду никак не удавалось согласовать с соответствующими службами Кремля технические характеристики специального подъемника с платформой, было ещё огромное количество искушений. А как без этого в таком святом деле?"

Заканчивая свой рассказ, Владимир отметил, что по окончании чина освящения у всех присутствовавших на душе была огромная радость, свет и благодать, как будто они сделали настоящее святое дело. Я был поражён этим рассказом и пожелал фонду успехов в деле обретения иконы и на Никольской башне. Что и случилось (Слава Богу!) 4 ноября в праздник Казанской иконы Божьей матери.

Тем временем мне на память пришла книга, которую мне подарил историк Сергей Фомин. Она называлась «Три жизни митрополита Нестора Камчатского». Дело в том, что мы тогда вместе с Сергеем работали над книгой «Граф Келлер», и прочитав тогда книгу митрополита я запомнил одну из её частей, которая называлась «Расстрел Московского Кремля», в ней как раз говорилось о Никольской и Спасской башнях Кремля. Думаю, будет к месту привести небольшой отрывок по нашей теме, но прежде несколько строчек от составителя книги С. Фомина о митрополите Несторе: «Митрополит Нестор Камчатский — личность легендарная. В двадцать два года он принимает монашество и, по благословению святого праведного Иоанна Крондштадского, уезжает на место своего миссионерского служения — на Камчатку. Там, в тяжелейших условиях, жестокие морозы и пургу, переезжая от стойбища к стойбищу на собачьих упряжках, не раз чудом избежав смерти, окормляет он свою дикую, страждущую паству, любит и жалеет её как родных детей… Он строит церковь, больницы и школы, переводит на корякский и тунгусский богослужебную литературу и молитвы. За несколько лет — тысячи крещённых камчадалов. В облачении отца Иоанна он служит пасхальную заутреню в колонии прокаженных. Для помощи бедствующей Камчатке иеромонах Нестор организует благотворительное братство во имя Нерукотворного Образа Всемилостивого Спаса, причём при активнейшем содействии святого страстотерпца Императора Николая Александровича и Императрицы-матери Марии Федоровны. Любовь и благодарность к Святой Царской Семье он пронёс через всю свою жизнь. В 17-м году идёт с посольством добровольцев в обстреливаемый большевиками Кремль, чтобы примирить враждующих и остановить разрушение Великой Русской Святыни. Именно с владыкой Нестором Святейший Патриарх Тихон посылает икону Божьей Матери „Державную“ одному из немногих оставшихся верным Государю генералу графу Келлеру, когда тот собирает армию для похода на Москву. Он же, епископ Нестор, был послан Патриархом к Колчаку с иконой „раненного“ Николы — иконы из расстрелянного Кремля, на которой у Святителя Николая осталась только правая рука- с мечом!»

А теперь со спокойной душой приведём свидетельства митрополита Нестора о тех страшных событиях 1917 года, последствия которых пришлось исправлять Фонду Андрея Первозванного.

+ + +

Испорчены Кремлевские башни, из которых угловая, Беклемишевская, сбита и стоит без вершины.

Ружейной пулей прострелена на Троицких воротах икона Казанской Божией Матери.

На Никольской башне, которую разбили в 1812 году французы, образ Святителя Николая, оставшийся невредимым от французского нашествия, ныне подвергся грубому расстрелу. Как Никольская башня, так и Никольские ворота совершенно изрыты снарядами, пулеметами, ручными гранатами. Совершенно уничтожен киот, прикрывающий икону Святителя Николая. Сень над иконой сбита и держится на одном гвозде. С одной стороны изображение Ангела сбито, а с другой прострелено. Среди этого разрушения образ Святителя Николая уцелел, но вокруг главы и плеч Святителя сплошной узор пулевых ран. При первом взгляде кажется, что иконы нет, всматриваясь внимательнее, сквозь пыль и сор вырисовывается сначала строгое лицо Святителя Николая, а затем становится яснее весь этот чудотворный образ- стена и ограждение священного Кремля.

В 1918 году произошел необычный случай перед этим образом Святителя Николая, который вызвал даже в большевиках большое недоумение и смущение. Здесь я приведу дословно сообщение члена Церковного Собора А.А. Салова, правдиво описавшего чудо с образом Святителя Николая, что на Никольских воротах Кремля.

«Первого мая (по новому стилю), в Великую среду, властители, засевшие в Кремле и назвавшие себя народными, устроили «торжество социализма», они долго его подготовляли и много денег на него затратили, но «торжество» их не удалось: в манифестациях и шествиях участвовали жалкие кучки в несколько сот человек; улицы и площади, обвешанные красными тканями, были безлюдны, и напрасно гремели на пустых перекрестках оркестры музыки…

А храмы Божии были полны, как никогда, и покаянный день Страстной седмицы народ московский провёл не под знамёнами революции, а у подножия Креста, у Святых алтарей Господних. Это была первая крупная моральная победа духа над служением только плоти, победа тех, кто с Христом, над Его врагами, и видимым, чудесным знаком этой победы было открытие силами неземными иконы Святителя Николая на Никольских воротах Кремля. Эта икона, чудесно уцелевшая в дни наполеоновского нашествия, в дни октябрьского переворота, была завешена красным широким полотнищем, которое на глазах тысячных очевидцев крестообразно разорвалось, и суровый лик Святителя открылся взорам толпы, и ткань, до того времени крепкая и неповрежденная, постепенно изменила свой цвет в коричневый и скрученными клочками стала падать на каменную мостовую у ворот. Это всенародное чудо быстро облетело Москву, и к иконе Святителя со всех концов потекли вереницы богомольцев. День и ночь горячо и пламенно молились православные Великому Чудотворцу. Непреложность факта этого закреплена на бумаге документально целым рядом безспорных свидетелей. В Николин день, 9 мая, по почину Совета объединенных московских приходов, с благословения Его Святейшества был совершен крестный ход из всех храмов Москвы на Красную площадь, и здесь Патриарх Тихон среди несметного моря народа под немолчный гул колоколов московских пламенно молился Святителю Николаю у подножия Никольских ворот. Этот день Святого Николая был днём великой радости и светлого торжества Православия, ибо под святые хоругви церковные и иконы Божии встало и притекло на Красную площадь море людей. Здесь было около миллиона народа. Все фабрики и заводы стали, магазины и рынки закрылись, весь рабочий и торговый московский люд пошёл молиться любимому святому своему- Николаю Угоднику!"

Спасские ворота доныне были освящены святым обычаем, где всякий проходящий через эти св. ворота, даже иноверцы, с чувством благоговения обнажали свои головы. Теперь там стоит вооруженная стража с папиросами, ругается с прохожими и между собой площадной бранью.

Спасская башня пробита и расстреляна. Знаменитые часы с музыкальным боем разбиты и остановились. Остановилась и стрелка часов в ту роковую минуту, когда ворвался тяжелый снаряд в стены Кремля и наложил несмываемое пятно крови и позора на это священное сердце Москвы.

И хотелось бы сейчас открыть все Кремлевские ворота и хочется, чтобы все, не только москвичи, но и люди всей России, могли перебывать на развалинах своих святынь. Но какие нужны слезы покаяния, чтобы смыть всю ту нечистоту, которой осквернили Священный Кремль наши русские братья солдаты, руководимые врагами!

Русская история отметит на своих страницах гнусно-позорное, кощунственное деяние своих сынов. Наше русское варварство беспощадно и справедливо уже осуждается иностранцами всего мира.

Глядя на разрушенный Кремль, невольно ставишь себе вопрос.

Кому и для чего понадобились все эти ужасы? Ведь нельзя же не понимать того, что в Кремле вся история могущества, величия славы, силы и святости Земли Русской. Если древняя Москва есть сердце всей России, то Алтарем этого сердца искони является Священный Кремль.

Святотатственно посягнуть на него может только или безумец, или человек, в сердце которого нет ничего святого и который не может даже понять всего смысла, значения и важности этого памятника русской истории, который он, не задумываясь, решил подвергнуть разрушению. Ведь нельзя же считать серьезным основанием то, что артиллерийская канонада, направленная на Кремль, имела цель сокрушить горсть тех офицеров и юнкеров, которые были в этом Кремле. Не смея приблизиться к ним, их искали по Кремлю снарядами, разрушая то главу Успенского собора, то Церковь 12 Апостолов, то колокольню Ивана Великого, то Чудов Монастырь и дальше по порядку все до единого храмы. Увы, безумная стратегия становится характерной для всех представителей самозваного правительства, и то же, что они сделали с Кремлем, делают ныне со всей Россией, разыскивая в ней орудиями смерти врагов своих бредовых утопий. Хочется верить, что если это были русские люди, то из их сердец было совершенно вытравлено сознание, любовь к своей родине России и ими руководили враги России и враги всему тому, что дорого и свято для русского человека. Я видел Кремль еще когда горячие раны сочились кровью, когда стены храмов, пробитые снарядами, рассыпались и без боли в сердце нельзя было смотреть на эти поруганные святыни. Сейчас же эти раны чьей-то сердобольной, заботливой рукой по мере возможности как бы забинтованы, зашиты досками, покрыты железом, чтобы зимнее ненастье не влияло на эти разрушения еще более. Но пусть они — эти раны будут прикрыты, пусть их прячут, скрывают от нашего взора, но они остаются неизлечимыми. Позор этот может загладиться лишь тогда, когда вся Россия опомнится от своего безумия и заживет снова верой своих дедов и отцов, созидателей этого Священного Кремля, собирателей Святой Руси. Пусть этот ужас злодеяния над Кремлем заставит опомниться весь русский народ и понять, что такими способами не создается счастье народное, а вконец разрушается сама, когда-то великая и Святая Русь.

К тебе, православный русский народ, оплакивающий разрушение твоего Священного Кремля, прилично здесь обратиться словами псалмопевца: «Пойдите вокруг Сиона и обойдите его; пересчитайте башни его. Обратите сердце Ваше к укреплениям его; рассмотрите домы его, чтобы пересказать грядущему роду» (Пс. 47, стр. 13−15).

Единственно, что хотелось добавить в завершение — это необходимость восстановить крестные ходы через Спасскую башню на Вербное Воскресенье, а к Никольской башне крестный ход (можно из Казанского храма) — на Николин день, весной.