Важнейший для нас результат прошедших выборов — переход православной политики из умозрительной в реальную сферу. В Думе прошлого созыва были депутаты и фракции, не просто согласные на сотрудничество с Церковью и православными общественными организациями, на ситуативные действия в нашу поддержку, но и считающие православное мировоззрение императивом для своей политической деятельности. Сегодня же мы можем говорить о формировании и последовательном осуществлении самостоятельной православной политической программы, о возможности осознанной политической деятельности православных не только как самозащиты, но и как деятельного участия в политической жизни страны, направленного к общему благу, утверждающего православные принципы как важнейший компонент общественного бытия. Материал «Русской линии» (РЛ) — по существу попытка формирования определенного комплекса представлений о тех приоритетах, которыми должны руководствоваться в своей деятельности депутаты, представляющие интересы религиозного большинства страны. Рекомендации «РЛ» достаточно необычны и заслуживают подробного рассмотрения: очевидно, что православная политическая программа должна основываться на осознании целей и задач, стоящих перед православной политикой сегодня. Как же формулирует эти задачи «РЛ»? Как основу для определения задач православного политического действия, «РЛ» предлагает нам следующий набор тезисов: 1) Ни Америка, ни объединенная Европа, ни радикальный ислам, ни глобализация в целом не представляют для России реальной угрозы. «Для православного человека опасно критиковать глобализацию, потому что начало современной глобализации положил Иисус Христос». Попытки США к переустройству мира на свой лад, военные базы в СНГ, последние события в Грузии и последовательные попытки их повторения на Украине России не угрожают, напротив, американцы заинтересованы в стабильном существовании нашей страны. Центром действительно антихристианской глобализации должен стать не Вашингтон, а Иерусалим, и основная опасность исходит оттуда. 2) Первой из реальных угроз России является демографическая, единственный путь решения проблемы — опора на Церковь, повышение ее роли в обществе, государственная поддержка церковных программ помощи семье, а также жесткая политика в отношении нелегальных мигрантов 3) Установление эффективных церковно-государственных отношений, от которых, в конечном счете, зависит дальнейшая судьба России, возможно лишь на основе исторического опыта, традиционной для восточного христианства модели, основной смысл которой состоит в следующем: государство считает себя ответственным за состояние Церкви, в том числе каноническое; Церкви, в свою очередь, присуще «сакральное понимание роли первенствующего в народе человека, власть имущего, Царя, Императора». Самостоятельность Церкви, ее партнерские отношения с государством естественны для Запада, но неприемлемы для России, ее применение «бессмысленно и опасно». Предложения Союза Православных Граждан, других православных общественных организаций, С. Ю. Глазьева о законодательном закреплении социального партнерства государства и Церкви — являются следствием непонимания особой восточной специфики России, «толкают к созданию этакого православного Ватикана». Поскольку взгляды Президента, православных политиков и священноначалия на проблемы государственно-конфессиональных отношений могут отличаться, необходимо широкое обсуждение этих проблем, без недомолвок и «боязни авторитетов»; такое обсуждение и могут инициировать православные депутаты. 4) В ближайшем будущем в России, вероятно, «незаметно наступит православная монархия». Нынешний Президент или его преемник «придет в Успенский собор, придет Патриарх и помажет его миром. Вот и станем мы жить в Православном Царстве». А уже в дальнейшем потребуется изменение законодательства, «оправославливание общества», и здесь задача депутатов — «препятствовать действиям различных вредителей, разрушителей этого процесса». Другая задача депутатов — решать проблему «оскудения православно-патриотической мысли», поднимая дискуссию по вопросам будущего национально-государственного устройства России. 5) Америка не представляет реальной угрозы для России хотя бы потому, что в ее политической элите отсутствует внутреннее единство. В решении ближневосточного вопроса американцы также не могут достигнуть результатов, не понимая религиозного аспекта проблемы. Между тем, ближневосточный конфликт имеет общемировое значение как «конфликт Аль -Аксы и Третьего храма». К сожалению, «фактор Третьего храма не принимается в расчет не только неверующими, но и некоторыми православными аналитиками». Православные, протестующие против сближения с политическим исламом и, в частности, вступления России в Организацию Исламская Конференция (ОИК), не понимают, что это — «мощный удар по попыткам втянуть Россию в союз с Израилем». Православные должны «преклониться перед теми советниками Путина, которые дали ему такой мудрый совет». Ввиду угрозы конца света и пришествия Антихриста, которую несет строительство иудеями Третьего храма, мы должны, несмотря на факты поддержки исламскими организациями и государствами чеченских террористов, сотрудничать с ОИК. «Конечно, нам ни к чему становиться активными союзниками мусульманского мира, но страшно стать союзниками строителей антихристова царства». Главный вызов для России сегодня — угроза оказаться «по одну сторону баррикад» со слугами антихриста. Поэтому главная задача православных депутатов — «поддерживать тех представителей исполнительной власти, которые выступают против установления союзнических отношений России с Израилем». Рассматривая изложенную выше систему определения приоритетов православной политики, мы должны сказать, что первое, чем она нас не устраивает — это своей узнаваемостью. Глобализация — это не проблема для России; государство должно контролировать Церковь; православным свойственна сакрализация власти; действия митр. Кирилла по установлению с государством равноправных партнерских отношений — недопустимы; необходима интеграция России в исламский мир, и в частности — вступление в ОИК… Правильно: «Кредо», «Живой журнал», «Восточная политика», «Смысл», публикации аналитиков Приволжского Федерального Округа… По существу, перед нами давно знакомый набор, использовавшийся либеральными антиклерикалами в ходе выполнения ими своих антицерковных задач. Сегодня мы видим, что именно эти тезисы, в переводе на православный патриотический язык, и послужили основой программы, предлагаемой «РЛ». Не так уж важно, чем обосновывается критика социального партнерства и работы митр. Кирилла, приносящей реальные плоды: сугубой заботой о «традиционной» модели церковно-государственных отношений, или борьбой с «угрозой клерикализма» и «церковниками, рвущимися к власти». Для нас очевидно, что при сегодняшнем состоянии государства разговоры о его способности взять на себя ответственность за каноническое и догматическое состояние Церкви по меньшей мере наивно. Более того, сожженные в совести своей политтехнологи и чиновники и всякого рода «специалисты», желающие получить доступ к рычагам влияния на Церковь, с превеликим удовольствием облекутся в ризы «ответственных за догматическое и каноническое состояние Церкви» и спасителей ее от «амбициозных иерархов», добивающихся церковной самостоятельности. Позиция, изложенная «РЛ», в принципе не совпадает с православным подходом к вопросам смысла и назначения власти как таковой и православной монархии — в частности. О «преклонении» православных перед властью как неким сакральным началом, об «инородности» для России и опасности для Президента «клерикализма», заложенного в Социальной Концепции РПЦ, говорят те, для кого борьба с Церковью стала повседневным трудом, и уважаемому православному ресурсу совсем не к лицу принимать их ложь о Церкви за чистую монету; практически дословно те же тезисы мы можем видеть, к примеру, в одиозном антицерковном издании «Отечественные записки», осуществленном трудами Глеба Павловского — см. статью активиста «РПАЦ» Холмогорова «Застенчивая иерократия» (там он развивает тему до логического завершения и обвиняет митр. Кирилла в стремлении подменить государство и установить теократию). Церковь благословляет правителя, в необходимых случаях — помазывает царя не потому, что он первенствует в народе (так можно благословить любого узурпатора и деспота), а постольку, поскольку его служение способствует делу Церкви. Фактически «РЛ» проводит знак равенства между византийской симфонией и таким ее извращением, как синодальный строй. Говорится, что и в Византии, и в России нормальной и традиционной была ситуация, когда «церковные структуры, находясь внутри государства, строятся, поддерживаются и управляются на основании законов, которые принимаются светскими властями, не менее клира ответственными за жизнь Церкви». Это неправда: описанная ситуация — ситуация двух предреволюционных веков, к исходу которых ее несостоятельность стала очевидной. Учение о Церкви как внутренне стабильной структуре, не зависящей от государства создано отнюдь не митр. Никодимом (Ротовым); нет нужды напоминать о том, что Церковь родилась вне государства и принцип сотрудничества с государством, принцип проникновения в государство всегда базировался на первичности Церкви и вторичности власти мирской, понимания ее как инструмента Церкви в ее служении. Государство, как и все мирское, преходяще; за двадцать веков Церковь пережила империи; отказавшись от структурной самодостаточности, от внутренней стабильности, мы предаем тем самым Церковь превратностям века сего, любым колебаниям политического климата. Абсурден сам подход, при котором Святая, Соборная и Апостольская Церковь не в состоянии сама избавиться от ересей и расколов, и доверяет эту функцию благочестивой власти; долг власти — лишь создание внешних условий по обеспечению Церкви возможностей свободного действия. Православная власть ценна для нас не потому, что она власть, а потому, что она православная и поскольку она православная. История дает нам немало примеров отлучения императоров и царей в том случае, если они шли против Церкви; мы должны понимать, что ни монархия, ни помазание на царство сами по себе не гарантируют успешного и стабильного развития церковно-государственных отношений. Очевидно, что при любом государственном устройстве Церкви жизненно необходимы четкие гарантии невмешательства, необходимо законодательное закрепление таких гарантий, необходим договор о партнерстве. Более того, сама идея «незаметной монархии» и сращивания с нею Церкви противоречит элементарному здравому смыслу: достаточно трудно представить себе президента, который для нас, православных еще и «немножечко царь». Сегодня мы видим активные действия Президента как православного мирянина, он уже вошел в российскую церковную историю своим принципиально важным вкладом в дело воссоединения с РПЦЗ, но, простите, на государственном уровне мы видим не улучшение, а ухудшение положения Церкви — принятие антицерковных законов, препятствия преподаванию Основ православной культуры, наглые и безнаказанные действия противников Церкви, в том числе — от имени государства; видим в Кремле все того же Павловского, и так далее. Сегодня реакции высшей государственной власти по этим вопросам нет. Богоборческие символы до сих пор пронизывают центр государственной власти России — Московский Кремль. Как бы хорош, благочестив, праведен ни был бы человек, возглавляющий государство, это не гарантирует нам того, что государство захочет прислушаться к голосу Церкви и делать совместное дело с ней, что желающие контролировать Церковь чиновники откажутся от своих намерений и планов. С другой стороны, сами по себе усилия по воцерковлению власти не только полезны, но и необходимы; нет смысла противопоставлять друг другу, как это делают антицерковные пропагандисты, деятельность митр. Кирилла по обеспечению Церкви достойного места в российской общественной жизни и в государстве, и те усилия, которые прилагает для воцерковления власти архимандрит Тихон (Шевкунов). Последнее означает не просто привитие уважения к Церкви только как к «традиционному институту», но принятие лидерами политической элиты и обслуживающего ее экспертно-аналитического сообщества веры в Бога и Церковь и их участие в литургической жизни. Здоровый клерикализм укрепится в России после восстановления единства РПЦ и РПЦЗ, ибо богословские взгляды первого Первоиерарха Зарубежной Церкви православного монархиста митр. Антония (Храповицкого) — это сплошное обличение «англиканства в Православии», подчинения Церкви бюрократии под «благочестивыми» предлогами. По сути, авторы Социальной Концепции РПЦ во главе с митр. Кириллом развивают идеи митрополита Антония (Храповицкого). Именно поэтому этот документ вызвал одобрение Архиерейского Собора РПЦЗ. Поддержка Владимиром Путиным объединительного процесса — свидетельство того, что государственная власть не увлечена идеями синодального строя и нацелена в итоге на здоровые «симфонические» идеи социального партнерства Церкви и государства по принципу «сильная Церковь — сильная Россия». Если полезно будет для Церкви и России, то можно и Путина помазать. Но сначала — его реальные действия как православного политика в сфере законодательства, внутренней и внешней политики. Но и Помазанник Божий не имеет права вмешиваться во внутренние дела Церкви (см. правила Вселенских Соборов: «Аще который епископ мирскую власть употребив, восхитит себе священный сан, таковой да извержется и посвятивший его». И речь идет о православных имперских властях). Тем более недопустимы даже намеки на ответственность светской власти за «каноническое и догматическое состояние Церкви». О глубоком непонимании проблем, стоящих перед нашей страной и задач православных верующих в политике говорит подход, примененный «РЛ» в вопросах, касающихся сотрудничества России с международным радикальным исламом. Наивно было бы закрывать глаза на те опасности, которыми грозило бы России вступление в ОИК, от чего Президент уже отказался. Участие в этой организации предполагает принятие ряда государственных обязательств по поддержке исламских проектов на территории нашей страны. А какие проекты стремятся осуществить сегодня те самые «советники», перед которыми нам рекомендуют «преклоняться», мы хорошо знаем: пропаганда ислама среди русских, вывод радикального ислама на уровень масштабного политического фактора, государственная система русскоязычного исламского образования и так далее. Все это называется «мирным джихадом» и может иметь серьезные последствия для нашей страны. Примечательно, что Ахмад Кадыров после своего визита в Саудовскую Аравию за деньгами, выступил с идеями, подозрительно схожими с теми, что предлагает нам «РЛ»: объединить Церковь с государством и продлить президентские полномочия пожизненно. Исламские политические инициативы в России поддержаны рядом чиновников и крайне популярны в антицерковных СМИ. Данная инициатива Кадырова приведет Президента в ловушку, ибо предполагает делигитимизацию высшей государственной власти России в глазах Запада и, как следствие, фактическую ее зависимость от вождей радикального ислама, прежде всего — Саудовской Аравии, страны сугубо антихристианской, где официально запрещено не только существование церквей, но и открытое исповедание имени Христова. О том, какую судьбу готовят России сторонники вступления в ОИК красноречиво свидетельствует один из тех самых «советников» — глава ЦСИ ПФО Градировский — по его словам, в обозримое время более 70% русскоязычного населения округа вымрет и будет заменено мусульманскими народами, к чему и надо готовиться заранее, придавая государственное звучание исламу (это и к вопросу демографической политики и выживания русского народа, справедливо поднимаемого РЛ). Легко сделать вид, что проблемы «русского ислама» не существует; тех, кто обращал общественное внимание на угрозы исламского политического проекта для России, до сих пор либералы обвиняли в исламофобии, теперь же православные патриоты — в пособничестве строительству Третьего храма! Очевидно, что даже если строительство Третьего храма и станет реальностью, поощрение в собственной стране проектов по исламизации (это — неизбежное следствие вступления в ОИК) не помешает этому никак. Очевидно, что проблемы политического измерения эсхатологии заслуживают того, чтобы решать их на основании серьезных экспертных оценок, в первую очередь — с богословских позиций, а не на основании общих рассуждений. Если уж говорить о «Третьем храме», надо в первую очередь знать реальную ситуацию в Израиле и вокруг него, проблематику современного иудаизма и т. д., а не делить человечество на сторонников вступления в ОИК и агентов всемирного сионизма. Пару слов об отношениях с США. Да, элита США неоднородна. Действительно, консерваторы, протестантские фундаменталисты нам ближе, чем демократическо-глобалистская элита, один из столпов которой Дж. Сорос публично гордится тем, что сверг Шеварднадзе и будет экспортировать «бархатную революцию» на все постсоветское пространство, включая «путинскую Россию», мало того, на США, где они намерены убрать с политической арены Буша и его «мракобесов-христиан». Однако РЛ не хочет замечать тесной кооперации соросовской клики с радикальным исламом (Сороса называют в числе инвесторов проекта «Русский ислам»), ваххабизмом, который выступает в роли провокатора, «взломщика» в деле ликвидации традиционных государственных систем. Достаточно ознакомиться с «творчеством» социализированного деятелями «русского ислама» ваххабитского идеолога Гейдара Джемаля, который считает глобализацию идеальным средством для ваххабитского миссионерства, а «путинской России» предрекает гибель. Ее территорию он предлагает сделать новой опорной землей мирового ислама (этот процесс должны обеспечить мигранты (как — см. «Государство, антропоток») и рекрутированные на ключевые посты «русские мусульмане»). Столь милое Русской Линии «жидобойное» выступление малайзийского премьера на саммите ОИК, на котором присутствовал В. Путин, никак не повлияло на отношения с Израилем, но имело целью столкнуть Путина с Дж. Бушем и консервативной элитой США и эта цель была частично достигнута. Понимая, что американские консерваторы-протестанты ближе православным в сравнении с людьми Сороса (которые прямо говорят о преодолении национальных государств и о строительстве единого мира отнюдь не под властью православного базилевса), надо помнить, что они, в первую очередь, отстаивают интересы протестантизма и США. Так что существуют как и вызовы глобализма, как антихритианского проекта (конечно, связанного с иудаистским мессианством), так и вызовы США как государства, и вызовы глобалистского проекта в европейской и исламской интерпретации. Не замечать их — значит не замечать реальности. Возможна ли «православная глобализация» — тема для отдельного разговора. По меньшей мере православный геополитический проект во главе с Россией — не просто возможен, но жизненно необходим. Что мы имеем в результате? В качестве оснований для православной политической программы нам предлагается оригинальное толкование Апокалипсиса и совершенно необычный взгляд на историческую практику Церкви. Главное здесь даже не в том, что редакция РЛ поставила с ног на голову всю православную эсхатологию и предполагает, что именно строительство Третьего храма может послужить причиной приближения конца света, а не наоборот, причем оказывается, что судьба мира — в руках иудеев и мусульман, а ОИК — последняя надежда православия. Дело даже не в том, что сомнительные предложения о «тихом миропомазании между футболом и боевиком» дискредитируют православные инициативы Президента и дают врагам Церкви повод для клеветы и издевательства; что реальные экспертные оценки подменяются рассуждениями о конце света, что дискредитируются активные силы Церкви, трудами которых православная политика становится реальностью. Намного существеннее обстоятельство, которое должно быть очевидно и редакции «РЛ»: разумеется, православные депутаты в Думе найдут себе задачи более реальные, чем борьба с пришествием антихриста парламентскими методами. Итоги Всемирного русского собора — яркое свидетельство успешности усилий священноначалия Церкви, православных общественных организаций по налаживанию реального диалога с властью. Мало того, Собор показал, что не только Церковь, но и государственная власть начинают осознавать не только то, что цивилизационные и религиозные вызовы России — это реальность, но и что необходимым условием выживания России является реализация ее элитой собственного цивилизационного и геополитического, имперского православного проекта. Не надо вступать ни в НАТО, ни в ОИК. Надо осознать себя лидером православного мира и исходя из этого действовать и на Западе, на Ближнем Востоке, во всем мире. То, чего мы добиваемся — мы добиваемся не рассуждениями о конце света, а реальным политическим действием, основанным на трезвом видении окружающей действительности и направленным на решение стоящих перед Церковью реальных проблем. Привнесение в православную политическую активность элементов, которые далеко не всеми могут расцениваться как адекватные, способна существенно осложнить ее осуществление. Мало того, что применение православно окрашенных тезисов давно известной антиклерикальной программы дает противникам Церкви возможность применять их и после того, как либеральный подход в России окончательно утратит актуальность. Однако, само появление подобных текстов как выражения политической воли православного большинства, — прямой путь к дискредитации православной политики как таковой. Создание впечатления о том, что не реальные проблемы, не ОИК, не налоговая удавка для Церкви, не игры от имени государства с «альтернативным православием» и «русским исламом», а именно неадекватные построения, самодеятельное богословие и прочие идеи в том же духе — подлинное лицо православной политики, что православные ждут от своих депутатов именно этого. Незаметно помазать на царство Путина, отказаться от церковной самостоятельности, поклониться в ножки Градировскому с Щедровицким и вступить в ОИК — вот и все, что нужно православным для счастья?!
