 |
| Деловая газета «Взгляд» | Кирилл Бенедиктов | 20.12.2010 |
Итак, это случилось. Конфликт между русскими и кавказцами, долгое время тлевший, как пожар в торфяниках, вдруг вспыхнул ярким пламенем. 11 и 15 декабря столицу словно отбросило на 17 лет назад.
Раскрашенная в гламурные цвета буржуазная стабильность в одночасье потускнела и выцвела до серо-черной гаммы октябрьских дней 1993 года.
Были, разумеется, звоночки и раньше — взять хотя бы Ставрополь. Но власть эти сигналы старательно игнорировала, благо все происходило не в «федеральном центре», а на окраинах. МВД привычно объясняло столкновения между русскими и кавказцами «ссорами на бытовой почве», сохраняя тем самым иллюзию межнационального мира.
Когда вспыхнули конфликты в сонном Калязине и не замеченном ранее в разгуле экстремизма Хотьково, чиновники всех мастей, как заведенные, продолжали повторять мантру об отсутствии этнической подоплеки. Хотя из обоих городов «нерусских» вывозили автобусами в сопровождении ОМОНа.
После декабрьских событий в Москве (а также в Санкт-Петербурге и Ростове-на-Дону) замалчивать очевидное было уже невозможно.
Конфликт между русскими и кавказцами — чистой воды межнациональный.
Тогда в ход пошли другие приемы информационной войны — вышедших на Манежную площадь стали называть «фашистами». Конфликт, таким образом, попытались перевести в плоскость «фашисты» против «радикально настроенной кавказской молодежи».
Это ложь.
Если фашисты (то есть те, кого либеральная наша пресса обычно клеймит этим словом) и были на Манежной, то они составляли там весьма незначительное меньшинство.
Как совершенно правильно заметил протодиакон Андрей Кураев, «если тысячи возмущенных людей, у которых был более чем серьезный повод для декларации своего протеста на Манежной, мы называем фашистами, мы тем самым реабилитируем слово „фашист“. В таком случае сотни тысяч людей могут отнести себя к фашистам».
Прежде чем разбираться с самим событием, нужно разобраться с понятиями.
Я уже не говорю об искажении смыслов — о том, что «фашистом», вообще-то, можно называть только приверженца идеологии, разработанной Джентиле и Муссолини, о которой 99% наших ультраправых имеют весьма отдаленное представление. На Манежную и к Киевскому вокзалу вышли националисты. Не устану повторять, что национализм и фашизм — это разные вещи. Фашизм очень часто использует национализм в своей политической практике, но сам по себе национализм — это всего лишь естественная реакция нации на ущемление ее прав. Да, нация, как и человек, тоже имеет свои права. Иногда эти права жестоко попираются — так было, например, в Европе после Первой мировой войны, когда державы-победительницы растоптали Германию и унизили германскую нацию. Или в 1999 году на Балканах, когда НАТО обрушило всю свою мощь на мирные сербские города, чтобы заставить сербов отказаться от Косово. Или сейчас в Прибалтике, где русские рассматриваются как «граждане второго сорта» или вообще «неграждане».
Везде подобные ущемления прав нации вызывают всплеск национализма, но после 70-х годов прошлого века говорить о фашизме как о политической реальности даже неловко. Именно поэтому национализм и фашизм — абсолютно разные вещи.
15 декабря в Москве должны были столкнуться националисты с обеих сторон. Кавказцы, которые приходили с оружием к ТЦ «Европейский», приезжали на автобусах со своей исторической родины покуражиться в столице и набрасывались на наряды милиции — были националистами ничуть не меньшими, чем собравшиеся на Манежной русские.
Москва: инструкция по выживанию
На протяжении многих лет идеологи русского национализма сетовали на низкую политическую активность титульной нации. То есть они, идеологи, бились как рыба об лед, стараясь объяснить народу, что его используют, к нему относятся как к быдлу, об него вытирают ноги — а ему хоть бы что. Несмотря на то что правые движения выводили на улицы гораздо более внушительные толпы, чем крикливые либералы, их вес в политической системе стремился к нулю. После бесславной гибели партии «Родина», растворившейся в киселе мироновской «Справедливой России», о политическом влиянии правых говорить уже не приходилось.
Но с ноября прошлого года низовая поддержка правых движений стала расти. Прошлогодний «Русский марш» в Люблино собрал 7 тыс. человек. В 2010 году людей на РМ пришло еще больше — по разным оценкам, от 10 до 12 тыс.
Казалось бы, лидерам правых оставалось только радоваться. Но радоваться приходилось с оглядкой — народу, действительно, было все больше и больше, но это были не сторонники ДПНИ или «Славянской Силы», а обычные москвичи, не слишком даже политизированные. Они слабо разбирались в структуре правых движений. Многие из них не знали, кто те люди, что выступают с трибуны «Русского марша». Большинству было безразлично, как зовут того или иного лидера правых.
Эти люди приходили на «Русский марш» не потому, что они поддерживали Белова или Демушкина. Не потому, что начитались блестящих статей Крылова или восприняли идеологию Холмогорова.
Этих людей достал бытовой национализм нерусских.
Эти люди потеряли надежду на помощь государства.
У этих людей просто не осталось другого выхода, кроме как прийти на «Русский марш» и почувствовать, что они не одиноки в окружающей их враждебной среде.
За последние годы Москва превратилась в место, где обычному, не защищенному вооруженными охранниками русскому человеку жить довольно неуютно.
Иногда кажется, что нерусская речь здесь слышится уже чаще, чем родная, а смуглых лиц на улице больше, чем славянских. Женщины в черных платках, закрывающие лица до самых глаз, уже не кажутся ваххабитскими террористками, а становятся обычной деталью городского пейзажа. В дни мусульманских праздников столица окончательно превращается в Москвабад. Но даже и в обычные дни русского жителя Москвы не оставляет впечатление, что он живет в каком-то чужом городе.
Возможно, с этим русский человек как-нибудь смирился бы — мы все-таки очень терпеливый и добрый народ, но гости столицы сплошь и рядом ведут себя враждебно, провоцируя конфликты. Уже цитировавшийся мной Андрей Кураев говорит, что «у нас (с кавказцами — К. Б.) есть реальные несовместимости в разных культурах, не субъективные — реальные».
В июле на Чистых прудах чеченцы убили русского парня Юрия Волкова. Один из чеченцев толкнул друга Волкова плечом. Тот обернулся, спросил: «Тебе мало дороги?» Тут же последовал удар ножом — Волков загородил своего друга и погиб.
Подобных случаев много, просто не все они получили такой общественный резонанс. Ножи, травматика — кавказцы пускают их в ход, не задумываясь. Таковы их «культурные особенности».
Москвичу, передвигающемуся по городу на автомобиле, пусть даже на престижной иномарке, тоже не следует расслабляться. Могут подрезать, разбить стекло, вытащить из машины и приставить к голове пистолет. Два таких случая произошли в конце ноября на МКАД, в обоих случаях нападающими были кавказцы с крутыми «ксивами» и разрешением на ношение оружия.
Агрессия — вот основная характеристика кавказцев, ведущих себя в Москве «по законам гор». Агрессия и демонстративное неуважение к русскому населению.
По Интернету гуляет стилизованный под «сообщения информационных агентств» текст «Бесчинства русских в Грозном». «По сообщениям информагентств, чеченское население Грозного боится русских: они собираются в большие группы, пьют пиво и разговаривают на непонятном для местных языке, оскорбляя окружающих, задевая прохожих и приставая к чеченским девушкам. Жители Грозного возмущены привычкой русских прямо во дворах лепить пельмени из свинины. Русская диаспора отвергает претензии, ссылаясь на национальные традиции… В центре Грозного задержана группа из трех русских, у которых изъяты рогатины и кистени. Наличие данного оружия русские объяснили особенностями национального костюма. Русская диаспора в Грозном потребовала немедленного освобождения задержанных и прекращения беспредела по национальному признаку».
Все это было бы смешно, если бы не полная абсурдность происходящего. Ведь никто в здравом уме не станет предполагать, что такое действительно возможно в Грозном. А в Москве — пожалуйста. Достаточно вспомнить хотя бы нашумевший «вайнахский автопробег».
Итак, русскому в Москве жить неуютно. Тем более что ношение оружия пока что не стало у нас национальной традицией, и большинство законопослушных граждан выходят на улицы безоружными, по старинке рассчитывая на помощь милиции.
Рассчитывают они зря.
Моя милиция их бережет
Нынешние протестные акции в Москве начались с того, что неизвестный следователь прокуратуры отпустил задержанных дагестанцев, проходивших по делу об убийстве фаната «Спартака» Егора Свиридова. Отпущены были Арсибиев Артур Абдулбасирович, Анаев Аной Атиевич, Утарбиев Рамазан Айкудинович, Ибрагимов Хосин Ибрагимович и еще один несовершеннолетний дагестанец, имя которого не разглашается. Под стражей остался только Аслан Черкесов, который, собственно, и стрелял в Свиридова. Степень вины остальных еще предстоит выяснить — но как ее теперь выяснишь, если их отпустили и они уже давно находятся у себя на родине?
Зато известно, что произошло это после того, как к зданию ОВД, где находились задержанные, приехало несколько машин с дагестанцами и взяли ОВД в осаду. Можно было бы подумать, что милиционеры банально испугались, — но неужели в наших правоохранительных органах работают трусы?
Точно так же был отпущен на свободу убийца Юрия Волкова Магомед Сулейманов, признавшийся в убийстве и выдавший нож. Следователи посчитали, что он «оговорил себя». Тоже чего-то испугались?
Может быть, того, что с ними поступят так же, как с милиционерами ОВД «Митино», осмелившимися задержать горячих чеченских парней, устроивших драку в кафе «Оскар» зимой 2009 года? Один из чеченцев тогда разбил милиционеру лицо, что, вообще-то, квалифицируется как посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности и наказывается жестко — лишением свободы на срок от 12 до 20 лет, а в особо тяжелых случаях — и пожизненным. Однако чеченцев (один из которых был племянником сенатора от Омской области Асланбека Аслаханова) отпустили, а на милиционеров завели дело и арестовали.
Кстати, по этой же статье должны, по идее, проходить те «джигиты», которые напали на патруль милиции у метро «Юго-Западная» 15 января, — вот только мне кажется, что никто из них за решетку не сядет вообще.
Странное бездействие российской милиции в отношении кавказцев, совершающих преступления, — не менее важная причина протестных выступлений в Москве, чем агрессия и «культурные особенности» гостей с юга. Речь идет не о единичных случаях — достаточно потратить несколько часов и внимательно проанализировать доступную в Сети информацию, чтобы понять — это тенденция. Такая же, как и стремление чиновников во всех этнических конфликтах видеть «бытовые».
Ясно, что эта тенденция должна иметь какое-то объяснение.
На мой взгляд, объяснение есть, и оно очень простое.
Руководство страны боится «потерять Кавказ».
Объясню, почему я использовал кавычки.
На самом деле потерять Кавказ нелегко. За отделение Чечни или иных регионов Северного Кавказа в действительности выступают несколько сотен самых отмороженных ваххабитов. Всем остальным развод с Россией предельно невыгоден — практически все северокавказские регионы — сверхдотационные, их нормальное существование напрямую зависит от финансовых вливаний из федерального центра.
Так что Кавказ нелегко потерять, даже если Россия будет отбиваться от него руками и ногами. Тем не менее нельзя сказать, что тревоги российского руководства совсем уж неоправданны. Хотя бы потому, что голоса: «А зачем нам вообще нужен этот Кавказ?» — звучат в последнее время все громче и громче.
На самом деле Кавказ, конечно же, нужен.
Я не буду сейчас повторять навязшие в зубах рассуждения о том, что Кавказ завоеван и присоединен к Российской Империи ценой большой крови русских солдат, — это правда, и все это хорошо знают.
Дело в том, что Кавказ — это то, что в геополитике обозначают термином «мягкое подбрюшье». Территория, отторгнув которую, можно напрямую угрожать государству-противнику. Сейчас Россия ограждена кавказской стеной от вероятных проблем на юге. Стоит потерять Кавказ — и на границе ставропольских степей немедленно возникнут военные базы, охраняющие трубопроводы с каспийской нефтью.
Кроме того, потеряв Кавказ, Россия ничего не выиграет. Достаточно вспомнить конец 80-х годов, когда русские патриоты требовали выхода России из состава СССР, искренне веря в то, что стоит провозгласить суверенитет, и русский народ освободится от необходимости кормить и содержать таджикских, узбекских, киргизских и азербайджанских «нахлебников».
СССР рухнул, Россия обрела независимость… Но поток среднеазиатов и кавказцев, хлынувших на ее просторы в надежде заработать быстрые деньги, только вырос. Те же азербайджанцы, у которых с 1991 года есть собственное государство, чувствуют себя в России как дома. Один из лидеров объединения азербайджанцев в России Союн Садыков даже обратился к президенту РФ Дмитрию Медведеву с предложением «зачистить страну от националистов». Садыков добавил, что лозунг «Россия для русских» может привести к развалу огромной многонациональной страны".
Садыкову простительно не знать, что лозунг «Россия для русских и по-русски» был впервые провозглашен императором Александром III, немало сделавшим для укрепления многонациональной Российской Империи.
Но согласиться можно и с тем, что сегодня этот лозунг должен звучать по-другому.
Например — «Россия для русских и тех, кто уважает русских».
Кому это выгодно
Безусловно, существуют силы, для которых ослабление России за счет потери Кавказа крайне желательно. Это, например, США и Великобритания. Несмотря на разговоры о «перезагрузке» и совместное преломление гамбургеров, США не перестают быть нашим главным геополитическим противником — и никогда не перестанут, если только Россия не уменьшится до размеров Московского княжества.
Если тенденция отпадения Кавказа от России усилится, можно не сомневаться — эти ребята не станут экономить на инвестициях в мусульманский сепаратизм. И планы создания Великого Халифата от Кавказа до Урала вновь будут извлечены из столов соответствующих спецслужб.
Для этих сил межнациональные конфликты в самом сердце России — приятный подарок к Рождеству.
Но ни одна из этих сил, даже самая влиятельная, не сможет заставить выйти на улицу десять тысяч русских парней, если российская власть откажется от политики демонстративного игнорирования интересов титульной нации.
Все, что для этого нужно сделать, — это отбросить ложный страх перед «потерей Кавказа», который мешает власти дать четкое указание правоохранительной системе — применять нормы закона ко всем участникам конфликтов между представителями разных наций.
Это, конечно, гораздо проще продекларировать, чем сделать. Потому что в реальности за преступниками-кавказцами стоят землячества, кланы или высокопоставленные родственники. И развращенной годами попустительства системе МВД будет очень нелегко бороться со всей этой нечистью.
Но другого выхода нет.
Потому что, покрывая преступников-кавказцев, позволяя им вести себя в русских городах как оккупантам, презирающим коренное население, освобождая убийц русских парней, — правоохранительная система приближает развал России гораздо быстрее и эффективнее, чем все страшные «русские фашисты» вместе взятые.
Нельзя исключить, что события на Манежной и у Киевского вокзала — это только начало. Если тенденцию не переломить, если не применить решительных мер по искоренению причин межнациональных конфликтов в столице и регионах, то на улицу могут выйти уже не подростки и юноши, а их отцы. То самое поколение, которое долгое время оставалось вдали от политики и было вполне довольно стабильностью послеельцинской России.
Это поколение никогда не было политически активным, потому что стало жертвой произошедшей в 90-е годы атомизации общества, когда с пугающей быстротой распадались социальные связи, и гоббсовская модель «войны всех против всех» вытеснила привычный им уклад жизни в позднем СССР.
Но теперь новая точка объединения появилась.
Это объединение «по национальному признаку».
Сейчас протестные выступления в Москве, по меткому выражению кого-то из блогеров, напоминают крестовый поход детей.
Сейчас еще не поздно предотвратить взрослый крестовый поход.
Для этого нужно посмотреть правде в глаза.
И перестать, наконец, бояться призраков.
