Папефиги и папеманы в Лондоне

Современное медийное — и публичное — пространство устроено так, что всякий желающий приобрести известность (а без известности, как гласит известная максима, нет процветания) должен реагировать на «информационные поводы», то есть на любую возможность людей посмотреть и себя показать. Для жителей туманного Альбиона таким поводом — и весьма значимым — явился визит в эту страну Папы Римского.

Визит исторический в том отношении, что в англоязычных странах к католикам относились крайне неприветливо со времен английской реформации и попыток тогдашнего Папы подвигнуть английских католиков на восстание против протестантской королевы Елизаветы. В XVI—XVII вв.еках католиков рассматривали как государственных изменников и жестоко преследовали, их обвиняли в великом лондонском пожаре 1666 года и вообще полагали коварными злодеями, непрестанно плетущими заговоры против старой доброй Англии. До 1829 года католики были лишены ряда гражданских прав, но и после отмены законодательной дискриминации англичане смотрели на них довольно косо.

Эта враждебность подогревалась отчасти протестантской, отчасти националистической нетерпимостью, и запрет для католика занимать английский трон был отменен только недавно. Впрочем, сейчас и конфессиональные, и патриотические чувства англичан весьма ослабли, и эстафету анти-католичества приняли совсем другие люди — так что и Кромвель, Джон Нокс, и другие суровые протестанты весьма бы изумились, увидев таких преемников своей борьбы.

Как показывают фотографии в британских и мировых газетах, против визита Папы вышла протестовать весьма яркая публика, во главе которой выступали юноши очевидной профессии в золотистых плавках, наряженные ангелочками, а над ними гордо реял штандарт, составленный из надутых презервативов.

Среди претензий, которые высказывали протестующие, одна выглядела достаточно серьезно — обвинение в покрывательстве сексуальных преступлений священников. Действительно, в последние годы Католическая Церковь столкнулась с волной обвинений и исков по преступлениям, совершенным ее клириками на протяжении нескольких десятилетний — начиная с 40-вых годов прошлого века. Концентрация всех безобразий, имевших место за несколько поколений, произвела весьма удручающий эффект; нимало не оправдывая их самих, можно отметить, что иерархия часто верила в исправление впавших в блуд священников и, вместо того, чтобы предать их в руки закона, переводила их на другое место. Недостаток должной суровости к безобразникам привел к печальным последствиям — нередко они совершали те же преступления на новом месте.

Естественно, протестующие поминали это не с тем, чтобы выступить за чистоту и строгость нравов — а ровно напротив, чтобы выступить против тех традиционно христианских взглядов на сексуальность и брак, которых, к ее чести, придерживается Католическая Церковь.

Демонстранты требовали рукоположения женщин и пересмотра отношения Церкви к гомосексуализму и презервативам. Сама по себе постановка таких требований выглядит довольно странно — ни в Англии, ни где-либо еще в мире никого не принуждают быть католиком, и человек, которого не устраивают требования, которые это сообщество предъявляет к своим членам, совершенно не обязан к нему присоединяться.

Есть ряд протестантских общин — начиная с Англиканской Церкви — где женщин рукополагают, почему бы этим людям просто не отправиться туда? В конце концов, в условиях религиозной свободы всякий волен, соединившись со своими единомышленниками, устроить свою религиозную общину и установить там такие правила, какие хочет — но нет, протестующим обязательно надо принудить именно Церковь к принятию их правил.

Интересно, что либеральные протестантские общины, пошедшие «в ногу со временем» и сделавшие абсолютно все, что от них требовала «прогрессивная общественность», не только не привлекли новых прихожан, но и потеряли старых — так что общим местом стало говорить о «самоубийстве либерального христианства». Почему же люди, настойчиво требующие «либерализации» церковного учения, не пошли туда, где эта либерализация уже произошла? Ответ тут очевиден — им нужна не «либеральная» Церковь, а никакая; они требуют не того, чтобы Церковь изменилась, а того, чтобы она исчезла с лица земли.

И уж вовсе загадочно выглядят гомосексуалисты с плакатами, уверяющими, что католический запрет на презервативы «убивает людей». Запрет распространяется только на католиков — следование ему, как и сама принадлежность к КЦ есть дело добровольное, и Папа вовсе не мешает негодующим гомосексуалистам пользоваться, чем они хотят. Помогает ли им это? Похоже, не очень — по данным медиков, гомосексуалисты заражаются СПИДом в десятки раз чаще, чем все остальные. Стоит ли им упрекать за это Папу Римского? Едва ли.

Отношение Папы к презервативам можно не разделять — позиция Православной Церкви тут более сдержанная — но когда гей-активисты упрекают католиков в распространении СПИДа, это классический пример перекладывания с больной головы на здоровую .

Впрочем, по сообщениям из Лондона, в акциях, направленных против визита, принимало участие от нескольких сотен до нескольких тысяч человек; между тем, людей, которые приветствовали Бенедикта XVI, собиралось по несколько десятков тысяч во всех крупных городах, где он появлялся. По мнению ряда британских журналистов, это было «неприятным сюрпризом» для секуляристской британской элиты. Среди собравшихся были польские иммигранты, побуждаемые, очевидно, не национальными, а религиозными чувствами (нынешний Папа — немец, а не поляк), английские и шотландские католики, а так же христиане, не принадлежащие к Католической Церкви, однако поддерживающие те консервативные христианские взгляды, которых придерживается нынешний Папа.

Как православные люди, мы не можем согласиться — и не согласимся — с рядом элементов католического вероучения. Однако в отношении конфликта Церкви и того воинствующего секуляризма, знаменем которого является надутый презерватив, а образцовым героем — гомопроститут в золотистых плавках, мы с католиками находимся по одну сторону баррикад.