Генерал В.О. Каппель

Фрагмент неопубликованных воспоминаний «Каппелевцы в Чите в 1920 году» (1933 г.)

Не так давно, в день памяти святого равноапостольного князя Владимира, небесного покровителя Владимира Оскаровича Каппеля , вниманию читателей «Белых воинов» и «Русской линии» предлагались не публиковавшиеся ранее воспоминания о Каппеле генерала С.А. Щепихина и дополнения к книге «Генерал Каппель», полученные в 1960—1970-е годы А.А. Федоровичем . Сегодня мы предлагаем вниманию наших читателей еще один отрывок из непубликовавшихся ранее воспоминаний С.А. Щепихина, любезно предоставленных нам для размещения на сайте Л.Ю. Тремсиной.

Генерал В.О.Каппель

Великим постом у нас в армии произошло несколько перемен: во-первых, мне пришлось переменить начальника снабжения и просить эту должность занять моего давнего сослуживца и сотрудника по Гражданской войне еще на Волге Павла Петровича ПЕТРОВА, генерала Генерального штаба. Его предместник полковник Барышников сильно запутал дела снабжения. […]

Барышникову надо было отдохнуть и, кроме того, в это время как раз я нуждался в лице, которое могло бы организовать похороны генерала КАППЕЛЯ, начальником штаба которого Барышников долгое время был и бессменно.

Тело Владимира Оскаровича было предано, наконец, земле после долгого скитания с Армией по Сибирской тайге…

Похоронили мы его на кладбище в Чите, но с тем, чтобы в случае нашего вынужденного ухода из Читы можно было бы легко перевезти останки далее с армией… Мы хотели, с одной стороны, чтобы тело любимого и чтимого вождя нашего было всегда с нами, а с другой стороны мы не могли допустить риска и оставлять Каппеля в руках большевиков, которые имели тысячи причин ненавидеть этого народного героя.

Будет время, я верю, будет, когда народ вспомнит всех, свою душу и свое тело за него положивших, и отметит их имена не только в своем сердце, но и чисто внешне — памятниками, и сложит о них свои песни…

На торжественных похоронах были и родственники Владимира Оскаровича: его дядя родной с семьей, который поход весь проделал с нами и только в конце занемог и перешел в эшелон союзников.

С этой милой семьей я провел несколько приятных минут в воспоминаниях о нашем герое, которого я знал с самого начала его славы.

Однажды, и всего единственный раз, видел я Каппеля подавленным и грустным: это было после взятия генералом Гайдой Перми зимой 1918 года. По сведениям от наших тайных агентов, жена генерала Каппеля, находившаяся по ту сторону фронта, всё время стремилась быть (служить) в частях красного фронта против нас, чтобы при случае иметь возможность перейти через заколдованную черту… И вот в последние дни перед падением Перми получено известие, что в самом городе Пермь, в одном из тыловых, но близких фронту и связанных с ним учреждений советских служит и супруга нашего генерала Каппеля… Она с понятным нетерпением и вниманием следила за нашими операциями и была сильно огорчена, когда их учреждение перебросили на северный участок против Гайды. Она потеряла из виду наш фронт Волжский, а с тем вместе и надежду когда-либо соединиться с мужем… Но Владимир Оскарович, получив точные данные о месте нахождения и службы своей жены, послал ей свой привет и предупреждение, чтобы была готова и старалась бы задержаться на одном месте по крайней мере до нового года…

Попала ли эта записка в руки коммунистов, или просто потому, что фамилия была слишком известна на Восточном фронте, но в предвидении наступления Гайды большевики то учреждение, в котором служила мадам Каппель, спешно и без предупреждения эвакуировали заблаговременно из Перми в Центральную Россию…

Я встретил Каппеля, когда он, при первых шагах наступления частей Гайды на пермском направлении, полный надежд, спешил через Уфу к Екатеринбургу, чтобы быть поближе к месту разыгрывающихся столь важных для него лично событий…

И я его видел позже в Челябинске, после взятия нашими войсками Перми, где, к его великому огорчению, жены его уже не оказалось…

Ни тени озлобления, ни слова поношения по адресу наших врагов… Полная покорность судьбе, почти фатализм….Так он был воспитан своим отцом: военный человек должен быть фаталист, иначе он не выдержит принятого на себя бремени и падет под тяжестью взятых на себя обязанностей.

Высокой души был этот человек, недаром за ним так доверчиво шла масса добровольцев. И я верю, и все мы, каппелевцы, верили в свое время и были убеждены, что, живи Каппель, с нами бы не случилось всего того, через что нам пришлось пройти в дальнейшем… Прежде всего мы не были бы в этом двусмысленном положении здесь, в Чите: с одной стороны японцы, а с другой семеновцы.

Каппель не терпел ничего неясного, неопределенного ни в физическом своем состоянии, ни тем паче в моральном. Жертвой этой, своей исключительно, черты он и пал…

Архив Гуверовского института. Фонд С.А. Щепихина. Д. 3. Л. 36−37.