 |
| Генерал-лейтенант Сергей Леонидович Марков |
Однажды было объявлено, что в городском театре выступит с докладом генерал Марков. Не было ни одного человека, кто бы ни хотел попасть на него. Ввиду ограниченности количества мест в театре, в котором партер предназначался для городской публики, а балкон для чинов Офицерского полка, от последнего получили разрешение быть на докладе, главным образом, «молодые Марковцы». К назначенному часу театр был буквально набит народом; не было ни одного свободного места даже в проходах.
Когда стал тухнуть в зале свет, водворилась тишина. На сцену вышел полковник, который в часовом докладе обрисовал путь Добровольческой армии в Кубанском походе, ее бои, ее жертвы; рассказал о цели, смысле и значении похода; напомнил о страхе русских людей перед большевизмом, не поддержавших слабые силы армии и теперь убедившихся, что их страх был напрасен: маленькая армия, как «светоч во тьме», потеряв своего вождя и сотни людей, не только сохранила себя, но и честь Национального флага. Настало время без всяких колебаний встать в ряды армии для одних и поддерживать ее всеми силами — для других, пока еще не поздно.
Зажглось электричество и объявлен перерыв. Следующий докладчик — генерал Марков. Никто из присутствующих в зале не двинулся с места.
Едва стал тухнуть свет, как водворилась полная тишина, и взоры всех направились на сцену. Но… снова зало осветилось полным светом. Гул досады пронесся среди присутствующих, мгновенно смолкший: на сцены быстрым шагом вышел генерал Марков в своей белой папахе, в походной форме, с блестевшим белым крестиком Святого Георгия на груди.
Громовые аплодисменты продолжались долгое время. Напрасно генерал Марков раскланивался, махал папахой, садился на стол, вскакивал, разводил руками… Наконец, зал стих и замер. При полном освещении театра, сказав: «Я привык видеть своих слушателей», он начал доклад.
— Помню, как сейчас, огромное поле, на котором двигались и выстраивались колонны войск", — громким и четким голосом начал генерал Марков.
— Над колоннами развивалось море красных флагов. И за ними… за ними не было видно старых, овеянных славой побед, священных знамен. Войска готовились к встрече военного министра из адвокатов.
— Раздались команды. Войска замерли и взяли «на караул». Заиграли оркестры. Стоя на автомобиле, Военный Министр объезжал войска, здороваясь с ними и выслушивая их громогласное «ура».
Красочными мазками рисовал генерал Марков картину парада, затем речь министра к войскам, призывающего их «во славу революции и Родины» выполнить долг «самой свободной армии» и «самого свободного солдата в мире» в предстоящем наступлении; затем, как войска отвечали министру своим «ура». Рисовал он и самого министра, торжествующего и уверенного, что он владеет мыслями, душами и сердцами солдат революционной армии.
— Рядом с министром стоял старый генерал — Командующий. Генерал был мрачен. На него не производили впечатления эти восторженные крики войск; он знал и чувствовал в них неискренность. Старый генерал знал солдата, его психологию и знал, что такие красивые слова министра не побудят его к наступлению.
Далее генерал Марков коротко, но картинно, рассказал, как наступление Керенского на 3-й день обернулось не только поражением, но и разгромом. Армия быстро развалилась, а с нею развалилась и Россия и власть подхватили большевики.
К счастью для Родины, у нее нашлись Вожди и воины, которые поставили себе задачей создание в нелегких условиях армии для борьбы за восстановление и освобождение России: Генералы Алексеев, Корнилов, Деникин… офицеры, юные добровольцы…
Описывая Кубанский поход, генерал Марков говорил о беззаветном самопожертвовании и храбрости рядовых чинов армии в десятках сражений. Он говорил о победах, одержанных молодежью в исключительно тяжелых условиях похода и о главной победе: армия не погибла; она показала всем: бороться можно, должно и… успех борьбы — неизбежен.
Закончил свой, более чем часовой доклад, генерал Марков следующим приблизительно словами:
— Многие погибли уже в борьбе; в дальнейшем погибнем, может быть, и мы. Но настанет время, и оно уже близко, когда над Россией, Великой и Единой, снова взовьется наше Национальное, трехцветное знамя. И этому не помешает присутствие по соседству армии в характерном головном уборе (германский шлем).
Генерал Марков надел свою папаху и поклонился публике. Неистовое «ура»; крики «Марков!» Они продолжались бы без конца, если бы на сцену не вышел офицер с букетом цветов. Мгновенно все стихло. Офицер подносил цветы от дам, но генерал Марков не дал ему договорить, громко сказав:
— В госпиталь раненым! Я — не певица!
Новый взрыв аплодисментов, крики — «просим!», «ура!» Офицер снова попытался подойти с букетом к генералу и на этот раз услышал от нею властное:
— Немедленно под арест!
Смущенный, тот сошел со сцены с дамским букетом. «Марковцы», выйдя из театра, не сразу отправились в институт: они хотели еще раз увидеть своего кумира.
— Будем качать генерала Маркова, — решили они. Но походники, знавшие генерала, заявили:
— И не думайте! А то он начнет браниться.
Пришлось оставить свою мысль.
Доклад произвел на всех потрясающее впечатление. То, что у многих таилось в подсознании, в инстинктивной любви к Родине, теперь стало совершенно ясно осознано и прочувствовано; оставалось подкрепить это своею волею на деле, в боях. И на это решились все.
— Истинный сын народа Русского отдает Родине самое дорогое, что он имеет — свою жизнь! — слова генерала Корнилова, которые напомнил генерал Марков.
В дальнейшее время среди новых «Марковцев» только и говорили о генерале Маркове, о походе и о том, что они должны быть достойны тех, в ряды которых влились. Примеров для подражания было много, и данных генералом Марковым, и данных участниками похода. Оставалось собрать каждому свои силы, победив в себе все слабости.
На одну особенность доклада обратили «Марковцы» внимание: генерал Марков в своем докладе ни разу, ни словом не высказался о себе, будто он лишь наблюдал в боях, а не командовал и не участвовал в них. Такая скромность в отношении себя — поразила всех и… принята была всеми за правило для себя. «Забыть себя — служить России», «Скромность и доблесть».
В последний вечер своего пребывания в Новочеркасске генерал Марков посетил скромную вечеринку в институте, организованную 4-й ротой. Он разговаривал с Начальницей института, в то время как добровольческая молодежь танцевала с милыми хозяйками дома, приютившего полк, юными институтками в белых пелеринках, скромными в своей институтской форме, скромными в поведении и исключительно обаятельными.
Генерал Марков ушел с вечера далеко до его окончания, несмотря на уговоры остаться и офицеров и институток. Он должен был сделать нужные приготовления к отъезду на фронт на следующий день. Он поблагодарил Начальницу за прием его полка в здании института, а обступившим его он обещал привести своего 5−6-летнего сына. Через некоторое время он вошел в зал со своим сыном, которого сразу же окружили милые хозяйки.
Еще раз попрощавшись со всеми и, сказав офицерам: «До скорой встречи на фронте», он уехал.
Никто тогда не почувствовал, что в этот вечер они видели своего Генерала в живых в последний раз.
Пребывание 1-го Офицерского полка в Новочеркасске ознаменовалось, между прочим, одним кровавым эпизодом. Это было после отъезда генерала Маркова.
Большевики не теряли надежды взорвать Дон внутренним восстанием в его столице. Они вели к этому подготовку. Донские части, занятые очищением своей области от большевиков, все были на фронте. Вот почему Атаман Краснов просил генерала Деникина держать часть его сил в Новочеркасске.
 |
| Памятник генералу Маркову |
В 1 Офицерском полку ежедневно назначалась дежурная рота и вот, в день дежурства 1-й роты, она была срочно вызвана к тюрьме. В тюрьме содержалось несколько сот человек, арестованных за активные выступления в пользу большевиков. В трех ее камерах особо держались красные комиссары, около 30 человек. Благодаря моральной и политической слабости донской тюремной стражи и небрежного отношения к службе, заключенные не только имели возможность свободно получать извне посылки, не осматриваемые охраной, но и быть в полной связи с внешним миром. Результат: оружие у арестованных и организация восстания совместно с большевиками в городе.
Когда 1-я рота прибежала к тюрьме, на ее окнах висели красные флаги, стража разбежалась, арестованные, обезоружив ее, уже выбегали из тюрьмы. Роту встретили выстрелами, как из тюрьмы, так и из близлежащих кварталов. Она окружила тюрьму; несколькими выстрелами по окнам и по соседним домам, прекратила стрельбу. Арестованные разбежались по своим камерам. В окнах исчезли красные флаги и появились белые; оттуда выбрасывалось на двор оружие. Двери в камеры комиссаров оказались запертыми изнутри. Не сразу комиссары открыли их: они просили пощадить их, обещали вознаграждение.
За восстание поплатились жизнью только комиссары.
Когда прибыл к тюрьме комендант города, с восстанием уже было покончено. Рота сдала тюрьму соответствующим властям и вернулась в институт, не понеся потерь.
