«Каппель и каппелевцы». Послесловие

Как уже сообщалось, год назад, 14 декабря 2006 года, были обнаружены останки генерала-лейтенанта Владимира Оскаровича Каппеля (1883−1920), вывезенные за пределы России осенью 1920 года при оставлении белыми войсками Читы и перезахороненные у северной стены Свято-Иверской церкви в городе Харбине (Китай). После трехгодичной подготовительной работы, инициативной группе, в которую вошли протоиерей Димитрий Смирнов, китаевед Дмитрий Напара, судмедэксперт Сергей Никитин, продюсер первого канала Андрей Кирисенко и руководитель Информационного агентства «Белые Волины» Александр Алекаев, удалось благополучно завершить начатое дело.
13 января 2007 года прах генерала В.О. Каппеля был погребен в Москве в третий раз (первый и второй — в 1920 году, сначала в Чите, а затем Харбине) и покоится ныне у южной стены Донского монастыря, рядом с могилами русского философа И.А. Ильина и генерала А.И. Деникина. 1 сентября этого года состоялось торжественное открытие памятника на могиле Владимира Оскаровича.
К этому же времени Информационным агентством «Белые Воины» и Некоммерческим партнерством «Посев» было выпущено в свет второе, дополненное и исправленное издание книги «Каппель и каппелевцы». С 2003 года, когда на прилавках впервые появилась эта книга, появилось много новых сведений о судьбе как самого генерала В.О. Каппеля, так и его семьи, удалось найти новые, неизвестные ранее фотографии. Работа, безусловно, будет интересна не только тем читателям, которым впервые предстоит познакомиться с личностью Владимира Оскаровича, но и тем, кто ранее уже приобрел первое издание.

Капитан В.О. Каппель. Фото предоставлено В.Ж. Цветковым

Тем не менее, несмотря на то, что во второе издание книги были включены почти все найденные на момент подготовки книги материалы, благодаря исследовательской работе в архивах и библиотеках, удалось найти новые сведения. К их числу относится впервые публикуемая фотография В.О. Каппеля среди офицеров 17-го уланского Новомиргородского полка. Кроме нее, вниманию читателей предлагаются газетные публикации периода Гражданской войны. Первая из них принадлежит перу протоиерея П. Рождественского и рассказывает нам о «Каппеле-солдате», таким, каким знали его очевидцы событий 1918−1919 гг. Вторая — небольшая беседа (интервью) с генералом, состоявшаяся осенью 1919 г., в период наивысшего напряжения на фронте.
Новые документы о деятельности В.О. Каппеля не ограничиваются этой публикацией. Их полный вариант войдет отдельным разделом в ближайшую книгу серии «Белые Воины» — «Верная Гвардия», посвященную судьбам русских офицеров-гвардейцев Ф.В. Винберга, Ф.Н. Безака и А.С. Гершельмана, выпуск которой планируется в первой половине 2008 года.

Протоиерей П. Рождественский
Генерал Каппель
(из записной книжки)
1

Надгробная табличка на памятнике ген. В.О.Каппелю

Мы, симбиряки, как и вся Россия, несмотря на кратковременное еще тогда господство большевизма, задыхались под его властью, живя в постоянном страхе за свою жизнь. Никто из нас, по терминологии большевиков, «буржуев» ни на минуту не мог считать себя вне опасности быть обысканным, арестованным или даже расстрелянным. Каждый день приносили нам новые вести, что сегодня обыскан — ограблен один, что арестован другой, что расстрелян третий…
Так безотрадно тянулось время до весны 1918 г., когда вместе с теплом солнца повеяло на нас теплом надежды на освобождение. До нас стали доходить радостные вести о выступлении чехословаков, об их успехах в борьбе с большевиками, вести об организации добровольческих частей или, так называемой, «Народной армии», о свержении советской власти то там, то сям, вести, правда, неопределенные, но, во всяком случае — радостные, волнующие, поднимающие дух, окрыляющие надеждой близкого освобождения. В июне месяце были освобождены Самара, Сызрань, Ставрополь и другие города Поволжья, а за Волгой — Бугульма, Мелекесс и др. Чувствовалось, что близится очередь Симбирска… И какою радостью забились наши сердца, когда 20 июля мы впервые услышали отдаленный гул канонады к западу от города… А местные большевики забили тревогу: они начали метаться, как угорелые… Действительно, утром 8/21 наши освободители были не далее 15−20 верст от города, а к полудню мы услышали уже не только пушечные выстрелы, но и ружейную и пулеметную трескотню… Не было сомнений, что красных теснят сильно, что не сегодня — завтра город будет свободен… Вечером наступающие были у самого Симбирска, и если бы не наступила темнота — взяли бы его тогда же… Нервность заправил — большевиков и красноармейцев достигла необычайного напряжения: первые кто на автомобилях, кто на лошадях — ринулись из города с чадами, домочадцами и добром, а красноармейцы — толпами бежали в город, чтобы под покровом ночи ухватить и для себя что-либо из буржуйского добра… Часов с 10 вечера началось разбивание и грабеж вагонов с сахаром, шоколадом, табаком, мукой, обмундированием и т. п. Солдаты тащили все массами: к ним скоро присоединились жители привокзальной слободы… Добра было много, всем хватило… Было жутко… На улицах города стоял шум и гомон, изредка раздавались выстрелы.
Но вот ночь прошла. Солнце бросило из-за горизонта свои первые лучи… Наши освободители вместе с ними бросили в город свои первые снаряды… А вслед за ними — зататакали пулеметы, засвистели и запели пули…
К 9 часам утра 22/9 июля Симбирск был освобожден… Освободителями нашими оказались немногочисленные добровольцы отряда Каппеля… Симбирск впервые увидел этих орлов и впервые же услышал имя ставшего потом легендарным — их вождя, полковника по чину и солдата по душе — Каппеля.
Едва ли нужно говорить, с каким восторгом, с каким энтузиазмом мы встретили своих освободителей каппелевцев. Их осыпали цветами, обнимали, целовали, со слезами радости, как самых близких, самых родных.
Около 12 часов дня со стороны Волги вошли в город Чехословакии, а на завтра вечером приведены были сюда 800 пленных красноармейцев, захваченных преследовавшими их после взятия Симбирска — каппелевцами.
Надо сказать, что каппелевцев под Симбирском было не более 300 человек, а красных — не менее 3000 чел.

2

В освобожденном Симбирске началась новая жизнь, жизнь оригинальная, жизнь какая-то приподнятая… Понаехали из других городов партийные лидеры, по преимуществу социалистических толков; объявились и свои — доморощенные… Среди них оказались избранные в Учредительное Собрание… Замитинговал Симбирск… Полились бесконечные речи… А Каппель и каппелевцы — не говорили: они делали свое важное дело… Они снова были в походе, снова шли на врага…
В освобожденном Симбирске стали организовываться добровольческие части. Скоро были сформированы два полка. В один из них я был приглашен на должность священника. Этот полк вошел в отряд Каппеля, который потом стал корпусом Каппеля. И, таким образом, — мне выпало счастье лично познакомиться с Каппелем, быть непосредственным свидетелем и даже участником в его блестящих делах, видеть его отношение к солдату, чтобы понять все, всю очаровательность его личности и чтобы убедиться в совершенной справедливости характеристики его слышанной мною от сослуживцев.
3 декабря 1918 года в деревне Измайлове близ Белебея… Скромный тесный домик сельского обывателя в две комнаты. Это — квартира генерала Каппеля с его штабом. 7 часов утра, а генерал уже на ногах. Дверь ежеминутно отворяется… Входят офицеры, солдаты. Кто за распоряжениями, кто за справками… Обязательно генерал сам удовлетворит всех… Вот входит священник с сыном добровольцем. Благословляет… Их он усаживает, угощает чаем… На улице трескучий мороз… Генералу нужно ехать на позицию… Он одевается… Но что это за одежда? Легкая шубейка, картуз на голове, кожаные сапоги на ногах… «Ваше Превосходительство, как вы поедете в такой одежде, вы замерзнете… На улице страшный мороз» — говорит ему священник. «Ничего отвечает генерал — озябну — так отогреюсь потом. Солдат — в шинели на позициях, да не зябнет и не жалуется».
17 декабря 1918 г. Я еду с позиции у деревни Хлебодаровки. Холодище невероятный… Я зябну в шубе и валенках, в шарфе… Навстречу группа всадников — лошади покрыты инеем… Впереди генерал в своем обычном наряде: легкая шубенка, картуз, кожаные сапоги… Впрочем, теперь есть особенность — башлык… «Ваше Превосходительство что Вы делаете — восклицаю я поздоровавшись — Вы губите себя"… Смеется. «Ничего, говорит, я привык… Я солдат да к тому же молодой. Вы другое дело, вы человек пожилой. Берегите себя». И поехал дальше.
В том же декабре — бой у д. Николаевки, Знаменки и Константиновки… Штаб генерала в д. Тукаеве в 2 верстах от Николаевки, также в резерве и наш полк. Идет ожесточенная орудийная и ружейная стрельба… Генерал совершенно спокоен. Спрашиваю: «Как дела, Ваше Превосходительство?"… «Отлично» отвечает. Скоро возьмем Константиновку… «Дай Бог, присовокупляю я — там завтра послужим» (дело было в субботу). «Послужим». Но вот обстановка меняется. Выстрелы слышны ближе и ожесточеннее. Снова спрашиваю генерала: «А теперь как дела». И он совершенно спокойный, как и прежде — отвечает: «Да, стало хуже — но ничего… В войне успех рядом с неудачами живут. Особенно смущаться не приходится». И мы не смущались, мы заражались его спокойствием и чувствовали себя за ним, как за каменною горою и даже при неудачах думали: «А все же красных мы побьем». И били, много и жестоко били… Красные боялись Каппеля и против каппелевцев шли тогда, когда их было 5−8 против нашего одного.

Фото памятника на могиле Каппеля в Харбине. 1946 г.

Корпус Каппеля на отдыхе, на пополнении. В него влились новые люди из красных, взятых в свое время в плен в Перми. Ожидался смотр. Обыкновенно начальство ожидается со страхом и трепетом, и даже с тайным желанием, чтобы оно не приехало. А мы, можно сказать, считали минуты, когда же наконец, наш любимый генерал Каппель доставит нам радость видеть его. И так все офицеры, и солдаты, даже и новые и те заразились желанием видеть «корпусного», имя которого было у всех на устах и произносилось с гордостью. Наконец он приехал. Это было 6 апреля (25 марта) 1919 года. Устроил смотр, всех обласкав, многим раздав Георгиевские кресты и медали за славные, молодецкие дела… А для него устроили в одном полку обед, в другом — ужин… И сколько тостов самых сердечных, искренних и задушевных было сказано в его честь, сопровождавшихся стихийным могучим, прямо-таки неистовым «ура». Генерал был, как всегда, весел, жизнерадостен, обаятелен, обворожителен. И если обычно начальство провожают радостно, мы провожали своего генерала с неподдельным огорчением и печалью.
Таков генерал Каппель, генерал-солдат или, как говорят сами солдаты — «солдатский генерал», заботящийся о солдате, как о брате, болящий о нем, если он не обут, не одет…
И надо ли удивляться, что солдаты гордятся честно служить у Каппеля, и название — «каппелевец» — считают самым почетным.
Припоминается мне такая картина. Небольшая железнодорожная станция Юргамыш. На перроне группа солдат. Двое из них о чем-то громко разговаривают, спорят. Подхожу, но застаю только конец спора, слышу только последнюю фразу одного из солдат: «Я брат у Каппеля служу». Надо было слышать тон, которым была произнесена эта фраза и видеть физиономию ее автора. И в тоне и в выражении лица звучала гордость и светилась радость.
И солдат — каппелевец, высокий в своих собственных глазах, сразу вырос в глазах собеседников.
Русское дело. Иркутск. 18 декабря 1919 г. N 31.

Генерал Каппель. Беседа

В беседе с сотрудником Российского телеграфного агентства, посетивший Омск генерал Каппель сказал:

Солдаты, офицеры, сестры милосердия Волжского корпуса в г. Гирине. В центре — портрет генерала В.О.Каппеля. Около 1923 г.

«Я только что прибыл с фронта со специальной целью выяснить ряд вопросов, связанных с работой и с жизнью корпуса. Настроение нашей армии в настоящее время твердое, дающее надежду и уверенность в успехе борьбы с большевиками. Что касается настроения моего корпуса, то ему пришлось все время вести операции в трудных условиях, несмотря на это он по-прежнему стоек и уверен в своем конечном успехе. Для полного торжества дела надо, чтобы фронт был обеспечен возможно полнее всем необходимым и прежде всего людьми, особенно же добровольцами, как наиболее сознательными бойцами. Их убыль, за полтора года боевой деятельности корпуса, сильно заметна. Тыл должен приложить все силы к снабжению фронта всем необходимым: теплыми вещами и бельем. Большей частью добровольцы из дружин Святого Креста слиты с другими частями, но есть отдельные формирования в которых добровольчество составляет значительный процент. Так как добровольческий элемент самый сознательный, настоятельно необходимо, чтобы в тылу была развита самая усиленная агитация в пользу добровольчества. Больше сознания, больше гражданского долга со стороны всех кругов общества и дело возрождения Родины пойдет быстрее. Общество должно возможно шире организовать дело помощи больным и раненым воинам, семействам убитых и находящихся на фронте. В корпусе моем уже существует особый фонд помощи раненым и больным, но средства еще не вполне достаточны. Долг общества придти на помощь в самых широких размерах. Я очень тронут теплым приемом, оказанным Омским обществом, откликнувшемся горячо на день Каппелевцев.
Русское дело. Омск. 1919. 16 октября. N 9.