Глава 4-я
14. Не роковое ли недоразумение?
В русской истории значится, что в 1859 году, с падением Гуниба и взятием Шамиля, прекратилась война, и настало мирное развитие на Восточном Кавказе. Не есть ли это роковое недоразумение?
15. Почему на детях казаков старые раны?
Одно официальное лицо, производившее телесный пересмотр казаков сунженских станиц, освобожденных от службы, уверяло серьезно, что война на Сунже не прекращалась. «Не смотря на то», говорило лицо: «что нынешние поколения выросли много лет спустя после официального прекращения войны, на телах казаков до сих пор старые раны. У того прострелена рука и зажила, у иного изуродована нога; тот ранен в бок пли был порезан кинжалом». Оказывается, что это следы ночных похождений чеченцев, плоды бдительной охраны казаками своего имущества.
Война с Чечней и в прежнее время не столько характеризовалась большими делами, сколько такими налетами чеченцев на линию.
«Кавказская война» — говорить историк Попко, «распределила роли между сторонами аульною и станичною таким порядком, что первой отвела нападение, а последней оборону и защиту"*
Как доказательство того, что в станицах даже официально признается режим доброго боевого времени, приводится следующий приказ:
«Приказ по Терскому казачьему войску N 27. 10 ноября 1910 г. «Согласно приказа по Терскому войску, настоящего года, за N 415, в отбывании нарядов для несения службы в секретах, вновь установленных этим приказом, должно участвовать все казачье население каждой станицы в возрасти от 17-ти до 38-ми лет от роду, при чем отбывание это должно производиться всяким казаком по установленной в станице очереди и при условии, конечно, что от отбывания сего следует освобождать тех казаков, которые, с ведома и согласия станичного правления или общественного сбора, нанимают вместо себя подходящих заместителей, как это исстари допускалось делать в казачьих войсках, и тем освобождаются уже от личного отбывания лежащих на них станичных повинностей, за исключением, разумеется, чисто хозяйственных повинностей.
Между тем, до наказного атамана дошли сведения, что, хотя молодые казаки в некоторых станицах (начиная с 17 лет) и нанимают вместо себя подходящих станичников для отбывания за них повинностей, когда до них доходит очередь по ведущемуся в правлении нарядному списку, тем не менее станичные правления привлекают почему-то к нарядам в секреты и этих молодых казаков, и таким образом, казакам сим приходится отбывать в действительности станичные повинности вдвойне, т. е. и деньгами и личною службою.
Находя, что такой порядок является крайне несправедливым, ибо, благодаря ему, с одного и того же казака «дерут две кожи», наказной атаман приказал просить атаманов отделов сделать по станицам распоряжение — прекратить практиковать в будущем подобный порядок.
Если же наем молодыми казаками вместо себя других лиц вносит путаницу в ведущиеся в правлениях нарядные списки, то, по мнению Его Превосходительства, лучше не допускать таких наймов, за исключением казаков, совсем отсутствующих из станиц и не могущих лично отбывать лежащие на них повинности».
Смотри также приложения, приказ по Терскому казачьему войску N 415.
Не то ли мы видим теперь?
У казаков даже в песне поется:
Говорят Кавказу баста
И Чечне не воевать,
Но нас грабят очень часто.
И нет сил, чтоб их унять.
День работаешь, трудишься
Солнце скрылось за бугром…
Тут скотину загоняешь,
И стоишь всю ночь с ружьем.
Действительно, казаки до сих пор спят и бодрствуют с оружием, до сих пор у них на груди и на поясе патроны.
— Только прежде, — говорят они: было легче. Прежде с вышек мы охраняли свой скот; теперь закапываемся в ямы: на вышках опасно".
16. Край под оружием
В самом деле, если у нас действительно мир, то почему весь край под ружьем? без оружия никто не пускается в путь, и приезжающие с сельскими продуктами в города казаки обвешены сплошь боевыми патронами?
В крае мир, а полям рыщут шайки вооруженных людей, отбивают табуны лошадей и скота, исчезают бесследно?
В крае мир, а владельцы экономий отстреливаются со своими близкими от вооруженных нападений, ведут с осаждающими целые битвы (Карпушин, Мамонтов, Рудометкин, Саенко)?
В крае мир, а разоряются хутора, нападают на станицы (Ильинская, Щедринская), пленяют людей и отпускают за выкуп?
В России полагают, что все это Зелим-хан и его шайка.
Но разве против Зелим-хана у нас почту сопровождают вооруженные казаки, линия железной дороги под боевой охраной и на товарных и пассажирских поездах — бригады «стражников»?
17. «Соучастники»
В России едва ли знают тот смысл, какой вкладывается в это слово здесь среди «мирного, ни в чем неповинного ингушского народа».
Недавно, в беседе с одним ингушом, пришлось познакомиться с этим словом.
Прижатые последними мерами и чувствуя, что так дальше нельзя некоторые из ингушей стали тайно заходить к войсковому старшине Вербицкому и передавать свои заветные тайны. Хотя для нас Вербицкий не больше как чиновник, находящийся под следствием, но в глазах ингушей имя его до сих пор грозно.
И вот, рассказывая об одном нападении и услышав от меня слово разбойник ингуш запротестовал:
— Нет, какой разбойник! Он был «соучастник».
Оказалось из его слов, что это для ингуша не одно и то же. Разбойник — так то уж разбойник: а это «соучастник», простой мирный человек из народа.
— Когда разбойник идет воровать или грабить, — объяснял ингуш — многим хочется получить барыш в его деле. И они идут с ним. Это — «соучастники».
Соучастники были в пленении Месяцева; с соучастниками совершилось Кизлярское дело.
В последнем «соучастников» ингуш насчитал более десятка.
— Но это не разбойники, — говорил он: — это мирный народ. Всякому хочется попользоваться…
18. Откровенное признание
Когда спросили этого ингуша, воровал ли он сам? ингуш отвечал откровенно: да, конечно!
— Стыдно не воровать, весь народ воровал, — прибавил он: — но теперь не ворую.
И он берется розы екать всех воров, и вырвать с корнем заразу.
— Теперь я знаю, что не надо воровать, и хочу, чтоб не было вор на свете!
И глядя на него, на его честное правдивое лицо, ему можно поверить.
В самом деле, он давно отстал от воровства, нажил имение и капитал, стал богатым хозяином; а тут приходят к нему: плати какой-то там штраф, отвечай за воровство, в котором не участвовал!
То, что данный субъект в молодости воровал, служит в глазах ингуша даже рекомендацией ему, как кандидату в старшины.
— Я знаю всех воров, я знаю, где поймать, на каких дорогах — говорить нам честный бывший вор, добиваясь старшинства: — Я всех их поймаю.
И с этим можно согласиться.
19. 38 судей — бывшие воры
Подтверждением только что высказанной мысли может служить следующий случай.
В горский словесный суд выбирали судей, и на одного из выбранных, Чока Чомакова, был сделан донос, что он сидел в тюрьме за кражу.
Посланное расследовать официальное лицо донесло, что все остальные 37 избранных кандидатов — бывшее воры и судились гораздо позже Чомакова.
20. Генуш — «многогрешный»
Есть один из ингушей, о котором все говорят? что он никогда не воровал, это старшина селения Плиевского. Он вел и ведет беспощадную войну со всеми ворами и ничем перед ними не стесняется. Но это так для ингушей необычно, что его знает всякий ингуш и ему дана особая кличка — ГЕНУШ — «многогрешный».
Убить генуша никто не решается, так как; по поверью ингушей, на убийцу должны перейти все грехи генуша.
Благодаря этому, отважному старшине благополучно сходит с рук всякая расправа, тогда как с другими воры не стесняются**.
21. Кровавые столкновения
Кровавые столкновения казаков и ингушей производят всегда общий переполох и вызывают неблагоприятные толки по адресу казачества.
Но если посмотреть на ту подогретую почву, на которой они возникают, то столкновения эти не должны бы удивлять людей наблюдательных. Костер войны незримо тлеет, агония длится десятки лет, а правда, возмездия которой ждут казаки, все не приходит.
И наболевшие нервы не выдерживают, рассыпается в прах знаменитая «сдержка», казачье пламя прорывается наружу…
И чем дольше будет длиться момент, «не терпимый ни в каком правовом государстве» — момент безнаказанных оскорблений и насилия одних над другими, — момент, длящийся непозволительно долго, — тем труднее будет борьба с колеблющейся стихией общенародного негодования и горя.
Примечания
* И.Д. Попко/ «Терские Казаки», стр. 247.
** Его, впрочем, жгли, и подрезали жилы скоту, но самого трогать не решались. Этому человеку 33 года, но он седой уже, как старик. Так легко жить честному в Ингушии.
