В сложившейся ситуации Главнокомандующий армиями Восточного фронта генерал М.К. Дитерихс высказался за оставление Омска, возлагая все надежды на подготовку резервов в глубоком тылу. Но отказ от обороны столицы Белой Сибири вызвал резкие возражения со стороны Верховного правителя, настаивавшего на защите Омска. 4 ноября А.В. Колчак сместил М.К. Дитерихса, назначив на его место К.В. Сахарова, а командование 3-й армией 5 ноября принял В.О. Каппель (тогда же, 4 ноября, Владимир Оскарович приказом Верховного главнокомандующего был произведен в генерал-лейтенанты).
Как насмешка звучало в это время название, данное 12 октября после успеха на Тоболе объединенным силам 3-й армии и Степной группе — «Московская группа армий», которой выпало командовать В.О. Каппелю. «До громких ли названий, наград, когда на фронте оставались все те же волжане, уфимцы, камцы, оренбуржцы, ижевцы, уральцы, потерявшие многих из своих соратников, а главное, терявшие веру в пополнения, поддержку, подкрепление, начинавшие остро ненавидеть тыл и видеть в нем сосредоточение всего скверного, всего зла», — замечал по этому поводу спустя годы генерал П.П. Петров. Новый Главнокомандующий генерал К.В. Сахаров «со всей своей энергией начал наводить порядки в тылу; расформировывались тыловые учреждения, Ставка, высылались на фронт офицеры. Увы, многие не могли даже найти своих новых штабов и частей, так быстро менялось все». Суровые меры уже не были действенны.
К началу ноября войска 2-й и 3-й армий были отведены на рубеж реки Иртыш, а из частей 1-й армии был образован гарнизон. С началом 4 ноября нового наступления красных стала очевидна невозможность удержаться на занимаемых позициях. Основные силы противника продвигались вдоль Транссибирской железной дороги, а часть сил была направлена в обход, по железнодорожной ветке Ишим — Омск. Наименее устойчивая 1-я армия начала распадаться, а 2-я и 3-я армии в беспорядке начали переправляться через Иртыш. Но, достигнув реки, отступающие едва не попали в ловушку, устроенную природой. Иртыш, обычно замерзавший в это время года, из-за сильной оттепели все еще не был покрыт прочным льдом: путь отступления для белых был отрезан. Единственной переправой через реку оставался железнодорожный мост у станции Куломзино. Мороз сковал Иртыш лишь в ночь на 10 ноября, после чего войска сумели, наконец, переправиться на другую сторону реки. К тому времени об обороне Омска речь уже не шла. 14 ноября столица была поспешно оставлена, в городе были брошены большие запасы военного имущества, в которых все это время так нуждался фронт.
С оставлением Омска начался Великий Сибирский Ледяной поход, в ходе которого белые армии Восточного фронта в тяжелейших условиях преодолели более 2000 верст, выйдя через четыре месяца в Забайкалье.
После потери Омска остатки 1-й армии (генерал А.Н. Пепеляев) были отведены для переформирования в район Томска, а 2-я (генерал С.Н. Войцеховский) и 3-я (генерал В.О. Каппель) армии — в район Новониколаевска. Командование Восточного фронта планировало задержать наступление противника на рубеже реки Обь. Предполагалось пополнить армию за счет тыловых формирований и восстановить фронт на рубеже Томск — Новониколаевск — Барнаул — Бийск. Но к этому времени войска фактически контролировали лишь города и крупные населенные пункты, расположенные по линиям железных дорог и рек. При подходе к Новониколаевску выяснилось, что большинство из предполагаемых резервов рассеялось или перешло на сторону противника, а во многих городах вспыхнули восстания. В этих условиях организовать оборону, несмотря на упорные арьергардные бои, не удалось. Контратаки белых быстро выдыхались. Отступление продолжилось: перейдя Обь, войска Восточного фронта 11 декабря оставили Барнаул, 13 декабря — Бийск, а 14 декабря — Новониколаевск.
Но неудачи на фронте стали только началом суровых испытаний. Самое тяжелое для отступающих было еще впереди. Транссибирская железнодорожная магистраль в это время продолжала оставаться под контролем Чехословацкого корпуса — недавнего союзника белых в борьбе с большевиками. Незадолго до сдачи Омска было опубликовано обращение чешского командования к союзным державам. В нем они объявили себя свободными от всех обязательств перед Россией и сообщали об организации эвакуации по железной дороге лишь в соответствии с нуждами чехословацких войск. На практике это означало пропуск на Восток многочисленных чешских эшелонов и составов с «благоприобретенным имуществом» и задержку западнее станции Тайга всех русских поездов. Действия «союзников» превратили неудачи белых на фронте в катастрофу для всего Белого движения на Востоке России. Среди тайги и бездорожья, в малонаселенных местах, в тяжелых погодных условиях единственной надежной коммуникацией для армии оставалась Транссибирская магистраль. Именно от ее бесперебойной работы зависела боеспособность войск. В результате армия оказалась отрезанной от тыла и лишена возможности вовремя получать боеприпасы и эвакуировать раненых1.
Неудачи на фронте, оставление Омска, захват Транссибирской железнодорожной магистрали чехами — все это тяжело отразилось на моральном состоянии войск. Их боеспособность неуклонно падала. Не только рядовой, но и офицерский состав терял веру в возможность продолжения борьбы. В этой обстановке генерал К.В. Сахаров продолжал вести работу, мало учитывающую сложившуюся ситуацию. Им разрабатывались неосуществимые планы перехода белых в новое наступление, проводилось сокращение находившихся на фронте частей и др. «Посыпались строжайшие приказы, предъявлялись суровые требования, но это в существовавшей обстановке было не более как свирепое размахивание картонным мечом», — характеризовал позднее сложившееся положение генерал П.П. Петров2.
После того, как К.В. Сахаров решил свернуть 1-ю армию в корпус, подчинив его затем командующему 2-й армией С.Н. Войцеховскому, накопившееся в армии недовольство Главкомом вылилось в открытое выступление. 9 декабря командующий 1-й армией генерал А.Н. Пепеляев, чье самолюбие было задето Главнокомандующим, вместе со своим братом, председателем Всероссийского временного правительства В.Н. Пепеляевым, арестовал Сахарова на станции Тайга — Главком был обвинен в преступном оставлении Омска. Через два дня, прошедших в переговорах, А.В. Колчак согласился снять К.В. Сахарова с поста Главнокомандующего и назначил над ним следствие.
Действия генерала А.Н. Пепеляева имели далеко идущие последствия: всей армии был показан пример грубого нарушения дисциплины. Если даже Главнокомандующий мог быть арестован своим подчиненным, то чего можно было ожидать от простых рядовых бойцов? 17 декабря в Томске части 1-й армии подняли восстание против своего командующего генерала А.Н. Пепеляева. 1-я армия фактически потеряла боеспособность. С того момента, как Пепеляев сам выступил против своего Главкома, минуло менее недели. Дурной пример начальника не привел ни к чему хорошему.
В этой критической ситуации 11 декабря 1919 года новым Главнокомандующим войсками Восточного фронта был назначен генерал В.О. Каппель. Владимир Оскарович оценивал положение дел гораздо реалистичнее своего предшественника и сознавал, что наступательные операции в сложившейся ситуации едва ли уже возможны. Его первостепенной задачей стало сохранение частей армии и их отвод в глубокий тыл для последующей полной реорганизации после остановки наступления красных.
В.О. Вырыпаев спустя много лет уже не смог в точности припомнить текст телеграммы, направленной адмиралом Колчаком Владимиру Оскаровичу, но хорошо запомнил ее общий смысл. В ответ на предложение Верховного правителя принять командование Восточным фронтом «Каппель просил адмирала Колчака назначить кого-нибудь другого, так как он считает себя не подготовленным для такой должности и молодым (ему тогда было 36 лет), когда есть много старших и опытных. Колчак дал понять Каппелю, что для соблюдения формы он уже предлагал старшим, но он хочет его, Каппеля, видеть главнокомандующим.
Каппель привел такое возражение, что он с легким сердцем принял бы командование кавалерийским полком, но не эту должность. На это адмирал Колчак задал вопрос: «Ну, а если вы получите приказ?» «Приказ я должен буду выполнить!» — сказал Каппель.
Через час Верховный правитель прислал телеграфный приказ о назначении генерала Каппеля главнокомандующим"3.
«Главнокомандующим назначен генерал Каппель. Но мы знаем, что войска поведет не генерал, а солдат Каппель. Мы знаем, что его не отгородит от армии блестящая стена адъютантов, телохранителей и штабных офицеров. Если каждый солдат в армии Каппеля будет «каппелевцем», то Сибирь увидит такие же чудеса, какие видела Волга"4, — писала одна из иркутских газет о назначении Владимира Оскаровича. Показательно, что хотя надежды на перелом ситуации в лучшую сторону оставалось все меньше, последним, на кого были обращены взоры и командования, и простых рядовых бойцов был Каппель. Именно в его руки в этот критический момент была вверена судьба белых воинов.
«15 декабря в Мариинске генерал Каппель отдал приказ N 778, в котором, признавая неготовность армий к наступлению и враждебное отношение населения западнее Оби, указал отвести армии за линию реки Золотой Катат, к востоку от Щегловской тайги"5. Ее 60−80-верстная полоса должная была превратиться в надежный рубеж обороны. Получившие небольшой отдых части 1-й армии должны были закрыть немногие выходы из тайги и обеспечить проход остальным войскам. Однако приказ фактически не был выполнен. 1-я армия к этому времени восстала против своего командующего генерала А.Н. Пепеляева и фактически перестала существовать. Дезорганизация и хаос привели к перемешиванию частей в многокилометровых пробках: им пришлось оставить все обозы и большую часть артиллерии. При проходе через Щегловскую тайгу войска несли огромные потери, особенно же пострадала 3-я армия. «Рубеж, избранный для задержания победоносного движения красных, был исключительно удачен и при некоторой боеспособности армий… давал все возможности на успех. Однако приказ Главнокомандующего безнадежно запоздал… тайга вместо защиты погубила армию"6.
Начав отступление на Красноярск, В.О. Каппель рассчитывал восстановить фронт на реке Енисей и установить связь с Забайкальскими войсками атамана Г. М. Семенова. Войска двигались двумя колоннами: первая — по Старому Сибирскому тракту вдоль Транссибирской железной дороги, вторая — по проселочной дороге в 50 верстах южнее. Каппель часто задерживал свой поезд, чтобы находиться в непосредственной близости от фронта. В автомобиле, а чаще верхом Главнокомандующий отправлялся к передовой. В той путанице частей и обстоятельств, которые сопровождали отступление, он вникал во все мелочи текущего дня, часто исправляя положение, казавшееся безнадежным. Задерживаясь чуть ли не на каждом полустанке, Владимир Оскарович знал о положении дел не по донесениям начальников частей, а видел все собственными глазами. Благодаря ему, по договоренности с местными земскими деятелями, на станции Мариинск проходящие войска были полностью снабжены продуктами питания, многие получили теплые вещи, полушубки, валенки и белье7. Каппель наводил порядок в отступавших частях, вырабатывал порядок движения, по возможности сменяя арьергардные части, искоренял своеволие в отношении населения, строго следил за офицерским корпусом, пытался вдохнуть дух бодрости в бойцов, чтобы отступление окончательно не превратилось в бегство.
29 декабря 1919 года на железнодорожной станции в Ачинске Енисейской губернии произошла катастрофа — на станционных путях взорвался эшелон со снарядами и минами Морского ведомства. Погибло 1400 человек, в том числе весь конвой Главнокомандующего. Генерал Каппель, находившийся на станции, чудом уцелел. Но этот взрыв внес расстройство в налаживаемую им работу и лег еще одним тяжким грузом на плечи Владимира Оскаровича. Усугубляя эту тяжесть, в штаб фронта стали поступать с линии железной дороги телеграммы о бесчинстве и самоуправстве чехов. «Благодаря» им росли, как снежный ком, заторы на дороге, обрекая на гибель в первую очередь беженцев, больных и раненых, и вынуждая остатки боеспособных войск продолжать движение походным порядком, так как чехи смогли взять под свой исключительный контроль подвижной состав и в своем движении к Владивостоку повсеместно оставляли без паровозов русские эшелоны, отбирали топливо, запрещали брать воду на станциях. Наконец, 27 декабря на станции Нижнеудинск чехи силою забрали два паровоза из эшелона Верховного правителя адмирала А.В. Колчака.
Возмущенный действиями чехов, В.О. Каппель 19 декабря потребовал от главнокомандующего чешскими войсками генерала Я. Сырового немедленного приказа о прекращении самоуправства и пропуске эшелона Верховного правителя на восток. «Я не считаю себя вправе вовлекать измученный русский народ… в новые испытания, — писал в открытом письме Каппель, — но если вы, опираясь на штыки тех чехов, с которыми мы вместе выступали и, взаимно уважая друг друга, дрались во имя общей идеи, решились нанести оскорбление Русской армии и ее Верховному главнокомандующему, то я, как Главнокомандующий, требую от вас удовлетворения путем дуэли со мной. К барьеру, генерал"8. Ответа от Сырового Каппель так и не получил*, как не получил его и атаман Г. М. Семенов, заявивший в ответ на вызов Каппеля: «Я вместо Вас встану к барьеру и вызываю генерала Сырового, дабы ответить за оскорбление, которое нанесено его частями доблестной Российской армии, героически сражающейся сейчас с красными под Вашим командованием"9.
К 3 января, преодолев свыше 400 верст, отступающие подошли к Красноярску. На подступах к городу стало известно о предательстве начальника гарнизона генерала Б.М. Зиневича и о переходе починенных ему частей 1-го Средне-Сибирского корпуса на сторону партизанских отрядов противника: «Из Красноярска говорил Зиневич, но, видимо, не один, так как чувствовалась разноголосица. Сначала шли уговоры о прекращении пролития крови, о подчинении новой народной власти, которая де выговорила у советской власти гарантии, потом начались угрозы непропуска, потом просьба о личном приезде Каппеля для переговоров"10. Зиневич, попавший под влияние местных эсеров, объявил о своем подчинении новой «Земской власти», вступив по телеграфу в переговоры с приближающимися красными частями. Однако вскоре сам генерал, предложивший Каппелю и его войскам немедленно разоружиться, был арестован.
Восстание в Красноярске осложнило и без того крайне тяжелую ситуацию. Теперь перед Владимиром Оскаровичем вставала задача не остановить красных на каком-либо рубеже, а пробиваться без передышки дальше на восток. 5 января 1920 года белыми была предпринята неудачная попытка разбить восставших и пробиться через город с боем.
Из-за угрозы окружения на совещании старших командиров решено было каждой части предоставить самостоятельный выбор действий. Как организованная сила армия на время, по сути, прекратила свое существование. 6 января войска двинулись в обход Красноярска, но уже вскоре путь им преградил авангард красных, а со стороны города начался артиллерийский обстрел. У деревни Дрокино завязался бой, вылившийся в многочасовую перестрелку. Основной удар приняли на себя наиболее боеспособные 4-я Уфимская и 8-я Камская дивизии белых, позволив отойти тем, кто не желал сдаваться большевикам. Обозы отступающих вперемешку с воинскими частями под перекрестным огнем шли по ровному заснеженному полю между предместьями Красноярска и деревней Дрокино. Потери оказались огромны: по некоторым данным, после Красноярска в строю осталось менее половины армии. Сдавались не только отдельные группы потерявших всякую надежду на спасение солдат, но и целые воинские части11.
Все же значительным силам белых под командованием В.О. Каппеля удалось обойти Красноярск с севера и выйти к Енисею. «После Красноярска за Енисеем армия хотя и состояла из тех же воинских частей, что и прежде, но по формации эти части были далеки от тех, наименование которых они за собой сохранили. Это не были уже дивизии, бригады и полки, а какие-то жалкие их остатки"12. Но тяжелый поход привел не только к большим потерям. Зима, противник, болезни (в некоторых частях тифом переболело 100% солдат), лишения выбили из рядов армии наиболее слабых. В небольших по численности частях (от 100 до 300 человек, с несколькими пулеметами на дивизию), все еще называвшихся бригадами и дивизиями, остались наиболее стойкие и закаленные бойцы: «…Превалировал физически и морально здоровый элемент, сумевший вынести все трудности и лишения похода. Кроме того, теперь армия не была уже обременена массой беженцев, и поэтому части приобрели большую подвижность и боеспособность. Здесь сильнее окрепла убежденность в несовместимости нашей идеологии с большевиками, а также сознание своей обреченности, выйти из которой можно только в крепкой спайке, когда «один за всех и все за одного""13.
Даже свидетели отхода белых зимой 1919−1920 годов из лагеря противника отмечали их стойкость. По свидетельству члена Реввоенсовета 5-й армии и председателя Сибревкома И.Н. Смирнова дошедшие до Иркутска каппелевцы «были самые крепкие физически и духовно люди. Они отступали от Омска до Иркутска. Все слабые погибли от тягостей этого безумного долгого похода. Остались те, кто не ждал пощады от красных и сам никого не щадил"14. Председатель Иркутского военно-революционного комитета А.А. Ширямов не без оснований опасался подхода белых к городу: «Жестокие сибирские морозы и тиф безжалостно косили людей, но все же для нас это был серьезный враг. Каппель вел за собой наиболее стойкие и упорные в борьбе с советской властью части, выдержавшие всю двухлетнюю кампанию"15.
После красноярской катастрофы части армии 7 января 1920 года, в день Рождества Христова, начали собираться в селе Чистоостровском на реке Енисее. Красноярск остался позади, но обойти его удалось большой ценой. Ситуация усугублялась тем, что армия была отрезана от Транссибирской железнодорожной магистрали. Чехи по специальному соглашению повсеместно передавали ее под контроль красным партизанам.
На совещании старших начальников В.О. Каппель предложил идти дальше обходным путем: вниз по Енисею, а затем по льду реки Кан с целью выйти затем к месту, где на пересечении реки и железной дороги находится город Канск. Не все начальники частей согласились с его мнением, и после состоявшегося совещания часть войск пошла северным путем, в обход по Северной Ангаре. Группа же во главе с генералом Каппелем стала спускаться по крутому берегу порожистой и местами еще не замерзшей реки Кан.
«Мы, Каппелевцы, никогда не забудем КАНА. Кан — это название реки, притока Енисея. Всего три буквы, один слог, короткий звук, но какой длинный и тяжелый путь… - вспоминала об этом тяжелейшем переходе супруга генерала П.П. Петрова, Ольга Петровна. — […] Армия оказалась в положении волка, загнанного борзыми; кружа по снежному полю, он ищет выхода, укрытия где-нибудь в лесу. Кан — это наш выход, встретить врага мы не можем, нет сил, слишком изнурены и утомлены — Кан — неизвестность, но вдали от пулеметов"16.
Примечания
* Генерал Я. Сыровой так прокомментировал письмо русского Главнокомандующего: «Генерал Каппель даже вызвал меня на дуэль будто за оскорбление, нанесенное Сибирской армии, задержанием поездов Колчака и других беженцев. Не отвечаю на этот вызов, как следовало бы, единственно ввиду тяжелого душевного состояния генерала Каппеля» ( Мельгунов С.П.Указ. соч. С. 430).
1 Петров А.А.Указ. соч. С. 157−158.
2 Петров П.П.Указ. соч. С. 129.
3 Вырыпаев В.О. Указ. соч. N 37/38. С. 40−41.
4 Русское дело. Иркутск. 1919. 11 декабря. N 25.
5 Пучков Ф.А.8-я Камская стрелковая дивизия в Сибирском Ледяном походе // Вестник Первопоходника. 1965. N 45. С. 15.
6 Там же.
7 Вырыпаев В.О.Указ. соч. 1965. N 40. С. 33−34.
8 Мельгунов С.П.Трагедия адмирала Колчака. Книга вторая: Часть III. М., 2004. С. 430.
9 Мартынов Н.А.Указ. соч. С. 4.
10 Петров П.П.Указ. соч. С. 136.
11 Петров А.А.Указ. соч. С. 160−162.
12 Варженский В.Великий Сибирский ледяной поход: Отступление началось // Первопоходник. 1971. N 2. С. 11.
13 Там же.
14 Смирнов И.Конец борьбы. Перемирие с чехословаками // Борьба за Урал и Сибирь. М.-Л., 1926. С. 309.
15 Ширямов А.Иркутское восстание и расстрел Колчака // Борьба за Урал и Сибирь. М.-Л., 1926. С. 294.
16 Петрова О.П. Кан / Публикация Г. Г. Канинского // Белая армия. Белое дело. Екатеринбург. 2006. N 15. С. 90−91.
