Конец ноября — декабрь 1918 года прошел для Симбирской группы генерала В.О. Каппеля в тяжелых арьергардных боях. Понесшая большие потери 17 ноября, она была переформирована в Сводный корпус под командованием Каппеля, в который вошли Самарская особая, Казанская и Симбирская отдельные стрелковые бригады. Корпус продолжал медленно отступать на Уфу вдоль Волго-Бугульминской железной дороги. Периодически Каппель наносил теснившим его красным контрудары, но сил для большего у него уже не хватало: группа почти не получала пополнений, а ее снабжение и вовсе оставляло желать много лучшего. Уже начались морозы, а в частях не хватало теплой одежды. Появилось много обмороженных, росли потери. К концу же месяца под командованием Каппеля находились лишь остатки некогда грозных частей. Только в середине декабря на фронт стали поступать столь необходимые подкрепления. Но первые бои пяти полков из состава 6-й, 11-й и 12-й Уральских стрелковых дивизий оказались для них неудачными. Фронт по-прежнему держали части В.О. Каппеля1.
Спустя год в статье, опубликованной в Иркутске к назначению В.О. Каппеля Главнокомандующим, когда судьба Белого движения находилась в еще большей опасности, отступление каппелевцев в конце 1918 года уже обросло легендами, в которых жила надежда на спасение Владимиром Оскаровичем Белого дела.
«Большевики собрали силы и лавой обрушились на наши войска. Наступили тяжелые дни. Дни отступления, — писал неизвестный автор. — Но каппелевское отступление вызывало восторг, какого не вызовет другой полководец наступлением. Это было не отступление, а шествие чудо-богатырей. […] Шли и, когда было нужно, останавливались. Задерживались на неделю, на две и на три на одном месте. А когда был получен приказ: «Задержать красных на семь дней до прихода подкреплений», каппелевцы задержали их не на семь, а на восемнадцать дней.
Красные принимали это за издевательство. Они стремились к одному: окружить и уничтожить Каппеля «с его сворой». Но он уходил, все время нанося страшные потери своему врагу. И вдруг останавливался. Красные начинали заходить с флангов. Но Каппель стоит. Ленты латышских войск почти уже обошли его… Каппель стоит. Отдыхает. Кольцо замкнуто. Большевики празднуют победу и суживают кольцо. Каппель стоит. Наконец, в тот момент, когда комиссары готовы уже посылать реляции о конечной победе, Каппель поднимается, разрывает кольцо и по трупам красных уводит свой отряд, уводя «свежих» пленных и добычу: пушки, пулеметы"2.
31 декабря после долгих и кровопролитных боев белыми была оставлена Уфа. Тогда же, 1 января 1919 года, на этом направлении была образована Западная армия генерала М.В. Ханжина, в состав которой вошли 2-й Уфимский армейский корпус (сформирован из войск бывшей Камской группы) и 3-й и 6-й Уральские армейские корпуса.
Только теперь корпус Каппеля был, наконец, сменен на фронте: в начале нового года его части стали отводиться в тыл. В Кургане они должны были пройти реорганизацию и пополниться. «Вид у пришедших на формирование волжан был самый разношерстный, — писал позднее участник событий. — Они были одеты часто в лохмотья, обуты в дырявые валенки; вместо военной папахи на голове была в лучшем случае татарская тюбетейка. Они не умели, как должно, отдавать честь, потому что еще не было времени их этому научить. Зато они были закалены в Гражданской войне, храбро сражались с красными, верили своим начальникам так же, как и начальники верили им. Постепенно удавалось кое-что доставать, бойцы стали приобретать воинский вид. Но все это давалось не сразу"3.
Казалось бы, что сложившиеся условия теперь как нельзя лучше должны были способствовать продвижению генерала В.О. Каппеля по служебной лестнице. Монархист, лишь внешне проявлявший лояльность к Комучу, он должен был сразу получить соответствующее военное назначение, при котором смог бы проявить свое полководческое дарование. Но… «тыловые интриги сделали свое каиново дело"4. Каппель в Сибири вначале оказался не у дел. Омское правительство посчитало его слишком «левым» из-за связей с «Самарской учредилкой». Немалую роль сыграла тут и старая, как мир, простая зависть к его громким победам на Волге: Каппеля заочно представили Верховному правителю в неблагоприятном свете.
«…Слухи о деятельности Каппеля и его войск сильно тревожили окружение адмирала Колчака. Многие из них инстинктивно чувствовали, что Каппель — сила, которая может для них оказаться неблагоприятной. Поэтому перед приездом Каппеля в Омск они всеми силами старались восстановить против него адмирала Колчака. Особенно ярые из них открыто доказывали, что, если Волжскую группу развернуть в корпус, то, возможно, Каппель поведет его не на большевиков, а на Омск, и прочее в том же духе, желая настроить Верховного правителя против «учредиловца""5.
"…Следует отметить, что, несмотря на семь месяцев героической борьбы на фронте частей генерала Каппеля, в Челябинске у нового командования, создавшего под прикрытием их свои полки, было какое-то странное к ним отношение.
Заслуги их почти не ценились, а говорилось, что их надо подтянуть; офицеров, работавших в Самаре, почему-то считали эсерами; как будто лучше было бы, если бы в Самаре никто не выступил на борьбу или сразу же заспорил о приемлемости той или иной власти.
Все это потому, что новые уральские формирования до выхода их на фронт внешне производили хорошее, даже блестящее впечатление, походя на старую армию. Позже пришлось воспользоваться частями того же генерала Каппеля, «учредиловцами», для приведения в порядок некоторых из этих челябинских формирований"6.
Численность корпуса Каппеля к тому времени составляла менее четверти от положенной по штату. Поэтому командование Западной армии планировало свести все его пехотные части в один Волжский стрелковый полк трехбатальонного состава (1-й Самарский, 2-й Казанский и 3-й Симбирский). Позднее части корпуса решили переформировать в 8-ю Волжскую стрелковую дивизию в составе Самарского, Казанского, Симбирского и Волжского стрелковых полков (соответствующий приказ был подготовлен и, возможно, даже подписан 31 декабря 1918 или 1 января 1919 года). Но уже 3 января появился приказ Верховного правителя и Верховного главнокомандующего А.В. Колчака, совсем по-другому определявший структуру формируемой Западной армии. Согласно 4-му пункту этого приказа предписывалось:
«1-й Волжский армейский корпус образовать из трех отдельных стрелковых бригад двухполкового состава каждая:
а) 1-й отдельной стрелковой Самарской — из Особой Самарской бригады;
б) 2-й отдельной стрелковой Казанской — из 7-й стрелковой Казанской дивизии;
в) 3-й отдельной стрелковой Симбирской — из частей 6-й стрелковой Симбирской дивизии"7.
По всей видимости, столь резкое изменение планов объясняется тем, что в январе 1919 года в Омске состоялась личная встреча В.О. Каппеля и адмирала А.В. Колчака. Владимир Оскарович произвел на Верховного правителя самое благоприятное впечатление. Адмирал вышел с Каппелем под руку из своего кабинета, что бывало редко, их отношения наладились. Каппель возглавил 1-й Волжский корпус — стратегический резерв Ставки. Очевидно, что тогда же ему удалось убедить Верховного правителя использовать кадры волжских добровольцев для развертывания новых частей. Волжский корпус был выведен из состава Западной армии и назначен в резерв Верховного командования. В дальнейшем предполагалось использовать его для нанесения ударов на наиболее важных направлениях. На формирование корпуса предписывалось обратить особое внимание. Его снабжение взяла на себя британская военная миссия генерала А. Нокса8. Благодаря этому все части корпуса получили единообразное английское обмундирование.
27 февраля 1919 года бригады, входившие в состав Волжского корпуса, были развернуты в дивизии трехполкового состава. К маю в корпус входили: три дивизии (каждая из трех стрелковых полков, егерского батальона, кавалерийского и инженерного дивизионов, легкого артиллерийского дивизиона (из двух батарей и одной гаубичной батареи), тяжелая батарея, кавалерийская бригада и кадровая (запасная) бригада. Начальниками дивизий корпуса были назначены полковник А.С. Имшенецкий (1-я Самарская), полковник К.Т. Подрядчик (3-я Симбирская), полковник А.П. Перхуров (13-я Казанская); командиром Волжской кавалерийской бригады — полковник К.П. Нечаев, начальником штаба корпуса Генерального штаба — полковник С.М. Барышников. Однако, несмотря на внушительную реорганизацию, проведенную на бумаге, входившие в состав корпуса в декабре 1918 года стрелковые полки к маю 1919 года главным образом сменили лишь свои номера и названия.
Гораздо сложнее обстояло дело с пополнением корпуса личным составом. «Стоило быстро пополнить Каппеля людьми из районов, сочувствующих борьбе, дать лошадей, снаряжение, и остов мог превратиться в грозную силу весьма скоро. Вооружение для пехоты и артиллерии было налицо, так как Каппель вывез с фронта значительные запасы"9. Но пополнения не поступали в корпус на протяжении полутора месяцев его формирования. Сослуживцы Каппеля позднее усматривали в сложностях, возникших с комплектованием корпуса, интриги со стороны Ставки в Омске (главным недоброжелателем, по их мнению, был едва ли не лично начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Д.А. Лебедев)10.
В действительности возникшие сложности были, по всей видимости, связаны с выработанными в Ставке задолго до развертывания Волжского корпуса принципами комплектования действующих частей армии. Заседания Комиссии для решения вопросов по организации армии проходили еще в сентябре 1918 года11. Тогда было принято решение о разделении всей территории Сибири и Урала на корпусные округа, к которым приписывались сражающиеся на фронте корпуса. В результате все мобилизованные в округах направлялись непосредственно в «свой» корпус. Но для 1-го Волжского корпуса такого района попросту не существовало. Когда было принято решение о создании корпуса, на его пополнение предполагалось направлять часть мобилизованных из районов комплектования Сибирской армии. Но после того как в марте 1919 года Сибирская, а затем и Западная армии перешли в наступление, все мобилизованные направлялись в первую очередь на пополнение действующих частей, несущих потери в боях. Все это привело к тому, что комплектование корпуса фактически было пущено Ставкой на самотек. Последствия такого подхода дали о себе знать уже в недалеком будущем12. Создавалась своеобразная иллюзия наличия стратегического резерва.
Пополнение корпуса началось лишь во второй половине апреля. «Прошло полтора месяца, а обещанное пополнение не приходило, — вспоминал В.О. Вырыпаев. — Бойцов упорно не присылали. Наконец, Ставка предложила Каппелю пленных красноармейцев, взятых под Екатеринбургом и выразивших желание служить в рядах белых. Каппелю, за неимением других, пришлось взять этих бывших красноармейцев с надеждой научить их бить большевиков. […]…Понадобилось шесть-семь месяцев, чтобы привить им наш боевой дух и дисциплину"13.
Вот как описывает действия В.О. Каппеля, призванные как можно быстрее поставить вчерашних красноармейцев под ружье, его биограф:
«В больших казармах на окраине Екатеринбурга было собрано больше тысячи пленных красноармейцев, выразивших желание служить в белой армии. Сегодня утром им было объявлено, что в этот день приедет их будущий начальник для приема их в свои части. Фамилия его названа не была. По двору казармы на всякий случай прохаживались с винтовками два часовых из местных белых частей. Такой же караул виднелся и у внешней стороны ворот. Разговаривать с пленными им было запрещено, но один из них на назойливые приставания бывших красноармейцев назвал им фамилию начальника — «Генерал Каппель». Узнавшие про это молодые парни хлопнули себя, но бедрам и пулей влетели в казарму. «Товарищи, то бишь, братцы — Каппель будет у нас, к нему нас определили».
Это имя, известное в то время всем, всколыхнуло всю казарму и наполнило радостным гулом: служить под начальством легендарного генерала было лестно, а один красноармеец, покрывая общий шум, завопил истошным голосом: «Братцы, так ён меня под Васильевкой из плена отпустил, пальцем не тронул».
Треща и фыркая, старый автомобиль подвез Каппеля к воротам казарменного двора. Подтянутый, стройный, красивый генерал быстро вышел из машины. Сквозь открытые ворота во дворе виднелась толпа его будущих солдат, но перед воротами стояло двое часовых и к нему, держа руку у головного убора, подошел с рапортом поручик, караульный начальник. Приняв рапорт Каппель, сурово сдвинув брови, обратился к нему с вопросом, к чему приставлен его караул.
— К пленным красноармейцам, Ваше Превосходительство, — ответил в простоте душевной недогадливый поручик.
— К пленным красноармейцам? Каким? — еще строже спросил генерал.
— К тем, которые во дворе и в казарме — вот к этим, Ваше Превосходительство, — губил себя молодой офицер.
Каппель побледнел и страшными глазами впился в поручика.
— К моим солдатам я не разрешал ставить караул никому. Я приказываю вам, поручик, немедленно снять своих часовых с их постов. Здесь сейчас начальник — я, и оскорблять моих солдат я не позволю никому. Поняли? — И, пройдя мимо окаменевшего поручика, быстро вошел во двор к замершей толпе, слышавшей весь этот разговор.
— Здравствуйте, русские солдаты! — приложив руку к папахе, звонким голосом на весь двор крикнул Каппель. Дикий рев не знавшей уставного ответа толпы огласил двор. Каппель улыбнулся. Красноармейцы, сами понимающие нелепость своего ответа генералу, сконфуженно улыбались, переминаясь с ноги на ногу. «Ничего, научитесь, — произнес Каппель. — Не в этом главное — важнее Москву взять — об этом и будет сейчас речь», — добавил он, направляясь в казарму, куда, опережая его, кинулись красноармейцы, и когда он вошел туда, чей-то страшный бас, уже совсем по-уставному, рявкнул: «Встать, смирно!""14
Не пошла на пользу корпусу и отправка части его сил на подавление восстаний. В апреле отряд в полторы тысячи человек при четырех орудиях (командир — полковник Н.П. Сахаров), был направлен на подавление большевистского восстания в Кустанае, где вел бои на протяжении десяти дней. В это же время один из полков 1-й Самарской дивизии с батареей и кавалерийским эскадроном был направлен в командировку в Сибирь для борьбы с партизанами (там он находился на протяжении четырех последующих месяцев)15.
Но основная проблема, в конечном счете сыгравшая роковую роль в судьбе Волжского корпуса, заключалась в том, что «пополнение из бывших красноармейцев поглотило кадры» старых добровольцев. Боеспособность, а главное, надежность корпуса, на три четверти оказавшегося разбавленным пленными, существенно понизилась. Части корпуса были еще сырыми. Их состав «почти на 80% состоял из привезенных три недели назад пленных красноармейцев. Было ясно, что не только перевоспитать, но и как следует познакомиться с ними командиры частей не могли. Верить этой чужой еще массе нельзя, тем более что было несколько случаев обнаружения среди пополнения специально подосланных коммунистов-партийцев. Сколько их еще находится в корпусе — неизвестно никому"16. Несомненно, что при наличии времени В.О. Каппель сумел бы должным образом подготовить и перевоспитать влитых в его части вчерашних бойцов красной армии и сделать корпус грозной силой. Владимир Оскарович «надеялся, что его надежные кадры поглотят всех шатающихся и даже красноармейцев. Может быть, это и было бы так, если бы не пришлось выступать на фронт до окончания работ, частями"17.
К тому времени, когда корпус Каппеля получил первые большие пополнения, белые армии адмирала Колчака в ходе весеннего наступления достигли наибольших успехов: 13 апреля Сибирская армия взяла Ижевск, 15 апреля Западная армия вступила в Бугуруслан, а 25 апреля — в Чистополь; Оренбургская армия к 21 апреля окружила Оренбург. К концу месяца армии Верховного правителя вышли на подступы к Казани, Самаре и Симбирску. Была освобождена огромная территория с большими промышленными и сельскохозяйственными ресурсами. Казалось бы, дорога на Москву была открыта. Но общее наступление, предпринятое Верховным главнокомандованием, к этому времени выдохлось. Сказалось чрезмерное растягивание фронта и отсутствие боеспособных резервов.
В результате ситуация уже в скором времени потребовала выступления Волжского корпуса на фронт. Стратегический же резерв Ставки оказался к этому попросту не готов. Неумелые действия Ставки по его выдвижению только усугубили положение. Когда 28 апреля 1919 года Южная группа Восточного фронта красных под командой М.В. Фрунзе перешла в контрнаступление, белые армии оказались в критической ситуации. Ее усилила измена в рядах белых: выступивший на фронт Украинский курень (полк) имени Тараса Шевченко в первую же ночь целиком перешел на сторону красных, обстреляв попутно соседние части (все офицеры полка были зверски убиты, а их изувеченные трупы привезены на телегах в расположение красных и предъявлены как доказательство «преданности» советской власти). Все это тяжело отразилось на моральном состоянии войск. В открывшуюся брешь устремились красные. 2 мая продвижение Западной армии к Волге было приостановлено, 4 мая был оставлен Бугуруслан, 5 мая — Сергиевск. Начался отход, распространившийся вскоре на весь левый фланг Западной армии.
В этой сложной ситуации Ставка в спешном порядке приняла решение о выдвижении Волжского корпуса на фронт: «Только что начавший развертываться Волжский корпус, две недели назад получивший вместо нужного пополнения красноармейцев, с которыми начальники не успели как следует ознакомиться, получил из Ставки приказ немедленно выступить на фронт в том виде, как он есть"18. Схожую оценку боеспособности корпуса давал барон А.П. Будберг: «…За несколько зимних сибирских месяцев и при условиях современной стоянки было абсолютно невозможно сформировать годные для боя части. Как подкрепление успеха такие части могли еще пригодиться, но, вдвинутые в расшатанный и катящийся назад фронт Западной армии, они не в состоянии помочь делу. […] Не нравится мне и то, что в составе этих частей много пленных красноармейцев, из которых, уверяют, Каппель сделал хороших и надежных солдат; не верю в такие чудеса; не сомневаюсь, что взятые в ежовые рукавицы красноармейцы прикинулись паиньками и будут таковыми… до первого подходящего случая… […] Как на несчастье, при осмотре кем-то войск Каппеля они оказались в очень нарядном внешнем виде благодаря английскому, с иголочки, обмундированию и снаряжению и отлично ходили церемониальным маршем"19. «На этом прибытии строились все надежды изменить положение и даже начать снова выступление, — вспоминал генерал П.П. Петров. -…Красные не имели большого преимущества в силах и наступали в общем вяло, а силы корпуса Каппеля расценивались высоко и по численности, и по моральному весу"20.
По воспоминаниям очевидцев, В.О. Каппель был сильно подавлен решением Ставки. Во время переговоров по телеграфу с дежурным генералом Ставки Верховного главнокомандующего, состоявшихся в конце апреля — начале мая 1919 года, Каппель старался отстоять хотя бы не распыления корпуса по частям при выдвижении на фронт:
«Хотя неприятно для дела формирования корпуса его выдвигать до получения необходимых пополнений и имущества, но если обстановка заставляет, приходится с этим мириться. Я высказал пожелание, чтобы из корпуса не брали отдельно полки, а поставили бы определенную задачу. Я смог бы выдвинуть головную дивизию, хотя и неполную, под командой своих начальников, оставив по батальону от каждого полка для приема пополнений в Бугульме. Наштаверх ничего не имел против такого решения.
Сейчас я получил телеграмму о передаче одного полка в распоряжение командарма Восточной, а сейчас для доклада Вам справлялись о движении эшелонов корпуса в предположении свернуть их на Бугульминское направление. Позволяю себе высказать свой взгляд, что при таких условиях корпус, еще не совсем готовый, может распылиться, не закончив сосредоточения. Исключительные условия снабжения корпуса, необходимость досылать обмундирование, лошадей, к приемке которых только что приступили, обоз, поставят корпус в невозможные условия.
Посылка всего этого частям, которые будут распылены по разным направлениям, будет крайне затруднительна.
Крайне желательно ввиду неготовности корпуса части его не распылять, а если обстановка требует немедленного выдвижения, то все-таки направить в одном определенном направлении в составе дивизии под командой своего начальника. Мне кажется, что, имея в виду достижение боевой задачи, было бы выгоднее временно уступить территорию, но зато сохранить сплоченные части до их сосредоточения, дабы иметь возможность вслед за тем сильным ударом вновь вести крупную операцию"21.
Ставка согласилась с доводами Каппеля, и первоначально отправка Волжского корпуса на фронт частями не предполагалась. 2 мая начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Д.А. Лебедев телеграфировал командующему Западной армией: «Весь Волжский корпус сосредоточить в районе Белебея, образовать временную армейскую группу под командой генерала Каппеля в составе 1-го Волжского, 6-го Уральского корпусов и всех частей, сосредотачиваемых в районе Белебея — Шафраново, кроме частей, оставляемых командармом [в] своем резерве запаса. Группе генерала Каппеля по сосредоточении [нанести] удар на Бузулук"22. 4 мая Лебедев подтверждал ранее отданное распоряжение: «Генерал Каппель выезжает [в] Уфу 5-го мая. Прошу до приезда его, безусловно, части Волжского корпуса не вводить в бой, по частям тоже"23.
Однако обстановка на фронте внесла коррективы в планы командования. Местом сосредоточения корпуса был назначен Белебей. По свидетельству барона А.П. Будберга, при уверенности в успехе Ставкой были совершенно «забыты элементы времени, не подсчитано, сколько нужно для перевозки, сколько для сосредоточения, сколько для развертывания, и вообще совершенно не разработан план операции. Гонят прямо войска на затычку дыр и прорех"24. Очевидно, что командование рассчитывало закончить переброску частей корпуса в этот район до начала отхода. В результате же оказалось, что каппелевцам почти сразу, не закончив своего сосредоточения, приходилось вступать в бой. Первой выступила 3-я Симбирская дивизия, прибывшая на фронт 6 мая: «Мы ожидали бригаду минимум тысяч в шесть штыков и были разочарованы; насчитывалось около трех. Правда и это было силой, так как наши пехотные части во всем корпусе насчитывали в это время гораздо меньше в двух «дивизиях». Мы решили использовать бригаду для активной задачи…"25
Но события уже вскоре показали, что Владимир Оскарович был абсолютно прав, возражая против немедленного выдвижения корпуса на фронт, производившегося к тому же по частям. П.П. Петров, исполнявший в это время должность начальника штаба В.О. Каппеля, принявшего тогда на себя командование всеми частями на Самарском направлении, вспоминал: «Симбирская бригада поднесла нам страшный сюрприз, произведший ужасное впечатление на измотанные наши части, ожидавшие смены хоть для того, чтобы отдохнуть и одеться. Прибыла она великолепно одетой, люди выглядели хорошо, приказы выполнялись исправно — в общем, никаких подозрений. Вдруг утром приглашает меня к телефону начальник штаба бригады и встревоженным голосом говорит: «У нас несчастье, один полк (10-й Бугульминский. — Р.Г.) целиком перешел к красным, захватив офицеров». Из наступления ничего не вышло. Это было для нас страшным ударом"26.
Такие же случаи перехода на сторону противника, правда, в меньших масштабах, повторились и в других частях корпуса: «…необученные и непрофильтрованные части, состоявшие почти сплошь из бывших красноармейцев, целиком переходили к красным, уводя с собой офицеров. Свои же надежные каппелевские части, если не уничтожались, то несли громадные потери и отходили вместе с уральцами и сибиряками….Волжский корпус, на создание которого было потрачено столько сил и энергии, в короткое время хотя и не был совсем уничтожен, но был сильно потрепан (потери составили почти половину состава. — Р.Г.) и уже не представлял той грозной силы, какой мог бы быть, если бы все было проведено планомерно"27. Помимо этого, на исходе противостояния сказывалось и численное превосходство красных.
Несмотря на то, что после чувствительных ударов Владимиру Оскаровичу довольно быстро удалось привести корпус в порядок, выполнять роль ударной силы он уже никак не мог. Численность частей корпуса едва достигала трети штатного состава. В.О. Каппелю были также временно подчинены два полка 12-й Уральской стрелковой дивизии. С этим войсковым соединением, получившим название Средней группы Западной армии, генерал Каппель с тяжелыми арьергардными боями медленно отступал за реку Белая. Там части его корпуса расположились на позициях южнее Уфы (приданные части были выведены в армейский резерв)28.
Тем временем отступление армий адмирала Колчака продолжалось: 13 мая была оставлена Бугульма, 17 мая — Белебей. После того, как 18 мая красные форсировали Каму, главные боевые действия развернулись вокруг Уфы. По замыслу Ставки Западная армия должна была под прикрытием арьергардов отойти за реку Белая и, опираясь на водную преграду, остановить наступление красных на подступах к Уральскому хребту. В ходе Уфимской операции, проходившей 25 мая — 19 июня, красное командование поставило целью, преследуя отходящие части Западной армии, сорвать ее организованный отход за реку Белую, а затем, форсировав реку, выйти ее в тыл и разгромить ее.
Первые попытки красных форсировать реку Белую южнее Уфы, предпринятые 7−9 июня, в ходе упорных боев были отражены. Вопреки устоявшемуся за годы советской власти представлению, противником Волжского корпуса В.О. Каппеля во время этих боев была не 25-я дивизия красных, которой командовал В.И. Чапаев, а 24-я стрелковая дивизия. Каппелевцы были одними из лучших, среди всех частей державших оборону по линии реки Белой, задержавшись на ней дольше всех остальных. По свидетельству советских историков, части 24-й дивизии трижды (9-го, 12-го и 13−14 июня) пытались переправиться через реку, но каждый раз с большими потерями отбрасывались обратно29.
Обе стороны в ходе противостояния на реке Белой понесли немалые потери. Василий Осипович Вырыпаев вспоминал, что во время июньских боев за Уфу Каппель лично возглавил атаку Уржумского стрелкового полка — своего последнего резерва. Его численность была всего 80 штыков (!). В ходе атаки силы красных, превосходившие каппелевцев во много раз, были разбиты, в плен попало около 200 красноармейцев. «Невольно возникал вопрос: какой силой, как гипнозом, действовал Каппель на солдат? Ведь на таком большом участке прибывшие резервы, остатки Уржумского полка, нормально не могли ничего сделать. […] После боя я много разговаривал с офицерами и солдатами на эту тему. Из их ответов можно было заключить, что огромное большинство их слепо верило, что в тяжелую для них минуту он, Каппель, явится сам, а если так, то должна быть и победа. «С Каппелем умирать не страшно!» — говорили они"30.
9 июня красным все же удалось прорвать оборону белых севернее города. Из-за опасности попасть в окружение Уфа была в тот же день оставлена. Генерал Каппель оставался на реке Белой до 16 июня, после чего его части начали медленный, с непрерывными арьергардными боями, отход к Уралу. К середине июня части Западной армии отступили за реку Уфа к предгорьям Уральского хребта.
Примечания
1 Петров А.А. Указ. соч. С. 148.
2 Русское дело. Иркутск. 1919. 11 декабря. N 25.
3 Вырыпаев В.О.Указ. соч. 1964. N 36. С. 8.
4 Там же. N 34. С. 18.
5 Там же. N 35. С. 28.
6 Петров П.П.Указ. соч. С. 65.
7 Петров А.А.Указ. соч. С. 149−150.
8 ГА РФ. Ф. 6605. Оп. 1. Д. 8. Л. 51.
9 Петров П.П.Указ. соч. С. 84.
10 Вырыпаев В.О.Указ. соч. 1964. N 36. С. 8; Федорович А.А.Указ. соч. С. 56, 58, 62, 72, 74.
11 РГВА. Ф. 40 308. Оп. 1. Д. 69. Протоколы заседаний комиссии о создании Сибирской армии, краткий дневник событий и рапорт о структуре управления армии.
12 Петров А.А.Указ. соч. С. 151.
13 Вырыпаев В.О. Указ. соч. 1964. N 36. С. 9.
14 Федорович А.А.Указ. соч. С. 66.
15 Петров А.А.Указ. соч. С. 152.
16 Федорович А.А.Указ. соч. С. 72.
17 Петров П.П.Указ. соч. С. 85.
18 Вырыпаев В.О.Указ. соч. 1964. N 36. С. 10−11.
19 Будберг А.Дневник белогвардейца: Воспоминания. Мемуары. Минск; М., 2001. С. 49−50.
20 Петров П.П.Указ. соч. С. 85.
21 РГВА. Ф. 39 458. Оп. 1. Д. 7. Лл. 4−4 об.
22 РГВА. Ф. 39 458. Оп. 1. Д. 7. Лл. 12−13.
23 Там же. Л. 18.
24 Будберг А.Указ. соч. С. 50.
25 Петров П.П.Указ. соч. С. 86.
26 Там же. С. 87.
