Утром 8 июня 1918 года Самара внезапно была занята Пензенской группой войск Чехословацкого корпуса во главе с поручиком С. Чечеком. В тот же день власть в городе взяла в свои руки находившаяся в Самаре группа разогнанного советской властью Учредительного собрания: в 10 часов утра было объявлено о переходе власти к Комитету членов Учредительного собрания (Комучу) — единственной законной в России власти, в состав которого вошли В.К. Вольский (председатель), П.Д. Климушкин, И.М. Брушвит, И.П. Нестеров и Б.К. Фортунатов* (все члены партии эсеров)1.
Комуч претендовал на всероссийскую власть, однако его перспективы даже в Поволжье были на тот момент довольно неопределенными. Чехи, занявшие Самару, не собирались оставаться в ней надолго. Их основной задачей было проложить себе путь по Транссибирской магистрали во Владивосток, откуда они, согласно обещаниям Антанты, должны были отправиться домой, в Европу. Произведенный 17 июня в полковники С. Чечек направил основные силы своей группировки далее на Уфу. В Самаре он согласился оставить для обороны города лишь чешский батальон, поставив условием, что Комуч выставит ему в помощь по меньшей мере равноценные силы, сформированные из русских добровольцев.
К созданию собственных вооруженных сил, получивших название Народной армии, Комуч приступил уже в день освобождения города. Основой для ее создания стала подпольная офицерская организация Самары, во главе с подполковником Н.А. Галкиным, назначенным начальником Главного штаба Народной армии. Несмотря на то, что первые отряды Народной армии состояли в основном из офицеров, эсеровский Комуч отменил в них ношение погон. Того требовала социалистическая ориентация самарского правительства. Отличительным знаком чинов Народной армии стала Георгиевская ленточка, которая носилась на околыше фуражки вместо кокарды, а также белая повязка на левом рукаве.
Не вполне доверяя офицерам, эсеровский Комуч выделил «в помощь» на должности членов Главного штаба, а фактически для контроля за ними своих представителей — Б.К. Фортунатова и В. Боголюбова (последнего вскоре сменил эсеровский партийный специалист по военным вопросам В.И. Лебедев). Подобный штаб из трех лиц был явно ненормальным явлением: отсутствие единого руководства не могло не сказаться отрицательно на строительстве и боеспособности создаваемой армии. По словам генерала П.П. Петрова, это была «замаскированная советская система: военный руководитель — Галкин и два комиссара"2. Положение дел упрощалось тем, что и Б.К. Фортунатов, и В.И. Лебедев понимали серьезность положения, в котором находилась Народная армия, и старались не лезть в дела военных3.
Эсеровский характер власти отпугивал многих офицеров, предпочитавших следовать на формирования в сибирские части, что, несомненно, наносило ущерб общему делу борьбы с большевизмом. По свидетельству генерал-лейтенанта К.В. Сахарова, «офицеры Народной армии высказывали недовольство отношением к ним и их полкам самарского правительства, что развели опять политику, партийную работу, скрытых комиссаров, путаются в распоряжения командного состава: начали чехословаков втягивать во внутреннюю политику, проводя среди них то же, что Керенский проводил в 1917 году в Русской армии для ее развала. «Мы не хотим воевать за эсеров. Мы готовы драться и отдать жизни только за Россию», — говорили офицеры…"4 Схожую оценку действиям Комуча в деле военного строительства давал и непосредственный участник событий генерал П.П. Петров: «С первых же шагов новой власти стало ясно, что в вопросе создания военной силы она стоит на ложном пути. Боится контрреволюции, раздражает добровольцев и офицеров из буржуазных семей открытыми выпадами против буржуазии, в организации военного командования придерживается форм, принятых в советской России. Члены Комитета как будто не задумывались над такими противоречиями: власть эсеровская, партийная, непримиримая даже с кадетами, а воинская сила в большинстве из правых элементов, враждебных эсерам. […] Совершенно не чувствовалось сознания, что нужно энергично создавать силу, привлечь возможно широкие круги к борьбе, пожертвовать интересами партии для одной цели — успеха на фронте. Первоначальные успехи против сбежавших в панике красных поднимали дух, открывали перспективы, кружили головы, но не заставляли взяться за дело всеми силами…"5
Тем не менее, формирование Народной армии началось. Штаб Приволжского округа красной армии после занятия его чехами остался в Самаре. 9 июня большая часть его офицеров добровольно вступила в Народную армию, войдя в состав Главного штаба. Подполковник П.П. Петров был назначен начальником Оперативного отдела, а подполковник В.О. Каппель — его помощником6. Но ситуация развивалась так стремительно, что на своем новом посту Владимир Оскарович оставался всего около суток.
В июне, в «первые же дни, очень быстро создались ячейки первых самарских [добровольческих] частей, которые долго потом прочно держались во всех перипетиях борьбы с советской властью…»: одна или две роты пехоты, эскадрон кавалерии и двухорудийная конная батарея. «И в первые же дни стали перед [их] глазами боевые задачи, потребовавшие громадного напряжения [сил] от молодых, еще зачаточных частей"7 — численность этого отряда по сравнению с начавшими скапливаться со всех сторон вокруг Самары частями большевиков была совсем невелика. Поэтому желающих принять на себя бремя командования над только еще формирующимися частями Народной армии в начале мая 1918 года среди офицеров было немного — дело считали заранее обреченным на провал.
На состоявшемся 9 или 10 июня 1918 года экстренном совещании офицеров Генерального штаба В.О. Каппель, видя нерешительность других воинских начальников, на осторожное предложение Н.А. Галкина возглавить имеющиеся силы, ответил: «Согласен. Попробую воевать. Я монархист по убеждениям, но встану под какое угодно знамя, лишь бы воевать с большевиками. Даю слово офицера держать себя лояльно Комучу"8.
Вот как позднее описал биограф В.О. Каппеля, основываясь на воспоминаниях В.О. Вырыпаева, состоявшееся в те дни собрание:
«Желающих взять на себя тяжелую и ответственную роль не оказалось. Все смущенно молчали, опустив глаза. Кто-то робко предложил бросить жребий. И вот тогда, скромный на вид, почти никому не известный, недавно прибывший в Самару офицер встал и попросил слова: «Раз нет желающих, то временно, пока не найдется старший, разрешите мне повести части против большевиков», — спокойно и негромко произнес он. В этот момент история вписала в свою книгу белой борьбы имя подполковника Генерального штаба Владимира Оскаровича Каппеля.
Генштабисты переглянулись, наиболее старые чуть заметно пожали плечами — Каппель был слишком молод, ему шел 37-й год (в апреле 1918 года Владимиру Оскаровичу исполнилось 35 лет. — Р.Г.); внешность его тоже не соответствовала виду серьезного, большого военачальника; даже небольшая русая бородка не делала его старше. Но никто не вгляделся в его глаза — серо-голубые, они смотрели холодно и непреклонно, выявляя негнущуюся волю.
Но, во всяком случае, желающий вести зеленую, в большинстве необученную военному делу молодежь нашелся"9.
С этой «зеленой молодежью» Владимир Оскарович немедленно выступил на фронт. Борьба с советской властью была для него, ясно осознававшего, что несет стране большевизм, борьбой с очевидным злом. «Новая власть эсеровская, узкопартийная; силы выступивших слабенькие, людей мало, чехи могут уйти, а путь все же один — надо определенно выступить против большевиков. «Удастся — хорошо, не удастся — пойдем к уральским казакам». Зрителем оставаться нельзя», — примерно так рассуждал убежденный монархист, едва ли разделявший взгляды эсеровского Комуча, под красным флагом которого воевала Народная армия. Не говорить, а действовать, «доказывать, какое зло и горе несет России советская власть… уничтожить главный источник этой ненависти… эту самую власть"10 и лишь потом обустраивать Россию на основе тысячелетнего опыта ее существования. Очевидно, что немалую роль в том, что В.О. Каппель предпочел немедленно выступить против большевиков, сыграло и то обстоятельство, что совсем еще недавно он находился перед угрозой оказаться с оружием в руках против своих же нынешних соратников.
9 июня 1918 года вслед за объявлением Главным штабом начала записи добровольцев в Народную армию была сформирована 1-я добровольческая Самарская дружина. В нее вошли сводный пехотный батальон (2 роты) капитана Б. Бузкова (90 штыков), кавалерийский эскадрон штабс-ротмистра Стафиевского (45 сабель), Волжская конная батарея капитана В.О. Вырыпаева (150 человек при двух орудиях), конная разведка, подрывная команда и хозяйственная часть. В дружине было всего 350 человек11, но ее численность не была постоянной и приведенные цифры лишь приблизительны: уже в скором времени отряд стал быстро разрастаться. Его начальником штаба был назначен штабс-капитан М.М. Максимов, ставший «отважным стрелком и доблестным помощником начальника отряда и в то же время» заключавший в себе «самый большой боевой штаб со всевозможными отделами"12.
П.П. Петров позднее вспоминал: «Июнь месяц и первая половина июля в Самаре для первых частей Народной армии — это ряд выдающихся действий маленьких отрядов под начальством полковника (в то время подполковника. — Р.Г.) В.О. Каппеля, совместно с речным флотом, против большевистских отрядов, иногда довольно крупных: очищение левого берега Волги от Ставрополя до Самары, занятие Ставрополя, действия на правом берегу Волги близ Новодевичьего, действия у Ставрополя против сильной группы красных, угрожавших Самаре со стороны Мелекеса, два боя за Сызрань, из них последний 10 июля при участии чехов, занятие Хвалынска. Одни и те же маленькие силы при содействии нескольких вооруженных пароходов перебрасывались из одного пункта в другой и в большинстве, широко маневрируя, били красных и гнали их до полного рассеяния.
Полууспехов, неуспехов не было. Красные отряды совершенно не выдерживали ударов этих небольших сил"13.
Уже первые бои, проведенные В.О. Каппелем, показали, что офицер-генштабист, проведший всю Великую войну в штабах сначала кавалерийских дивизий, а затем в штабе Юго-Западного фронта, способен блестяще применять полученные знания и опыт на практике. В основе его успешных действий лежал прежде всего точный расчет и учет специфики Гражданской войны, взвешенная оценка как собственных сил, так и сил противника. Он скрупулезно взвешивал степень допустимого риска непосредственно на поле боя, и именно поэтому его удары были столь сокрушительны14.
В 1919 году, по случаю назначения В.О. Каппеля Верховным главнокомандующим, в сибирских газетах вышел ряд публикаций, посвященных Владимиру Оскаровичу. Одна из статей рассказывала о полководческих талантах Каппеля.
«Причина широкой популярности генерала Каппеля — это его блестящие военные дарования, которые он проявил с первых же дней войны с большевиками, — писал автор. — […] Генерал Каппель, как показывает боевая деятельность, обладает всеми качествами, которые требуются от полководца и которые заключаются в трех суворовских словах: глазомер, быстрота, натиск… Суворовский «глазомер» — это умение оценить создавшуюся боевую обстановку, а генерал Каппель делает это чрезвычайно быстро и верно. Все боевые операции, проведенные Каппелем, находятся в строгом согласовании с общей боевой обстановкой, а отсюда и тот успех, которой всегда сопутствовал боевым предприятиям генерала Каппеля.
Оценивая обстановку, генерал Каппель тотчас же делает из нее соответствующие выводы и принимает решение. Насколько важно для военного начальника умение немедленно принимать то или иное при данной обстановке решение, свидетельствует следующее тактическое положение: «лучше плохое решение, чем никакого, ибо последнее влечет за собой верное поражение…» Генерал же Каппель быстр в своих решениях и всегда обрушивается на врага там, где он совершенно не ожидает. Это качество особенно ценно в Гражданской войне, когда нет сплошных фронтов. Быстрота принятия решения обеспечивает принявшему его внезапность нападения и способствует удержанию в своих руках инициативы и позволяет бить противника по частям.
В то же время действия войск генерала Каппеля всегда отличались большой стремительностью, то есть, другими словами, генерал Каппель воплощает в жизнь суворовский «натиск» или новейшее тактическое определение — «порыв не терпеть перерыва». Если «каппелевцы» пошли вперед, то они остановятся только тогда, когда цель будет достигнута. Это хорошо знают большевики, и известны случаи, когда они обращались в бегство, лишь только каппелевцы начинали наступление. […]…Необходимо еще добавить, что генерал Каппель во время боя находится всегда там, где наибольшая опасность. При таких условиях излишне говорить об отношении «каппелевцев» к своему начальнику. В боевой обстановке ничто так не ценится подчиненными в своем начальнике, как его личные боевые качества, личная храбрость, умение руководить подчиненными, ибо от этого зависит не только исход боя, но и часто жизнь каждого"15.
«Порыв не терпеть перерыва», — именно такое определение более всего походит к оценке боевой работы Владимира Оскаровича в Поволжье летом 1918 года. Первый бой отряд Каппеля провел уже 11 июня 1918 года под Сызранью.
Капитан В.О. Вырыпаев вспоминал: «По плану Каппеля, завтра в 5 часов утра главные силы, около 250 штыков, атакуют город в лоб. Выделенной конной группе, то есть мне (Вырыпаеву. — Р.Г.), с двумя орудиями под прикрытием Стафиевского (45 сабель) сделать глубокий обход города с севера с таким расчетом, чтобы завтра ровно в 5 часов утра обстрелять возможно энергичнее эшелоны красных, по чешской разведке находившиеся на станции Заборовке, в 18 верстах западнее Сызрани. И, не задерживаясь, направиться по шоссе, вдоль линии железной дороги, на Сызрань. По пути взорвать в двух-трех местах железнодорожное полотно.
Задача, полученная мною, на первых порах показалась трудной, почти невыполнимой, — признавался позднее Василий Осипович. — Но когда Каппель намечал маршрут для меня и возможные встречи на моем пути и что приблизительно мы должны делать в том или ином случае — эта же задача оказалась простой и легкой, так как стало совершенно понятно, что у красных там ничего не было, так же, как и у нас».
Несмотря на опасение чинов отряда, операция прошла именно так, как задумал ее Владимир Оскарович. Батарея В.О. Вырыпаева, не встретив даже патрулей противника, вышла по проселочным дорогам к станции Заборовка (первоначально она была даже принята красными за свою батарею).
«Ровно в пять часов утра станция Заборовка была, как приказал Каппель, обстреляна семью десятками снарядов (шрапнелью и гранатами) с предельной скоростью, после чего, взявши орудия на передки, мы спокойно, манежной рысью, направились по шоссе вдоль железнодорожного полотна на город Сызрань. Сзади нас над станцией Заборовкой стоял черный дым от пожара — наши снаряды подожгли цистерны с нефтью или керосином.
Примерно через два часа мы входили в город Сызрань. Нашим глазам представилась картина только что оконченного уличного боя. На улицах валялись убитые красногвардейцы, разбитые повозки, сломанные полевые кухни и другое разбросанное военное имущество…
Как мы узнали позже, утром красные очень упорно защищали город, но когда к ним пришли сведения об обстреле их тыла — станции Заборовки, они поспешно очистили город, проклиная своих комиссаров. В панике они бежали в сторону Пензы, бросив свои позиции с орудиями, пулеметами и другим военным добром, оставив в городе нетронутыми военные склады"16.
«Успех [был] достигнут широким маневром с небольшими силами, — вспоминал П.П. Петров. — Этот широкий маневр был излюбленным способом действий Владимира Оскаровича впоследствии"17. Благодаря такой тактике с применением глубокого обхода его отряд одну за другой одерживал громкие победы над противником.
«Эта первая операция молодого отряда под командой Каппеля была головокружительной по своему успеху и прошла с пунктуальной точностью даже в самых мелочах, согласно распоряжениям Каппеля. За всю операцию было потеряно убитыми лишь четыре человека, тогда как потери красных были громадны.
Эта победа дала как бы толчок для дальнейших действий и вселила в бойцов не только глубокое доверие к их начальнику, но и преклонение перед его знанием военного дела и ясным пониманием атмосферы и духа Гражданской войны.
В отряд стали поступать новые добровольцы. А захваченное военное имущество дало возможность формировать новые и пополнять существующие части. […] Среди добровольцев не было перевеса на стороне какого-нибудь отдельного класса. Мощно поднялась волна народного гнева, чтобы смести насильников с лица земли. И армия в это время справедливо называлась Народной. В составе ее были представители буквально всех политических партий, за исключением большевистской. Рядом стояли и офицер, и рабочий, и инженер, и мужик, и техник, и купец. Крепко они держали национальный флаг в руках, и их вождь объединил всех своей верой в идею, святую идею освобождения родной страны"18.
Отмечая в рапорте действия своего отряда при взятии Сызрани, В.О. Каппель писал: «…Успех операции достигнут исключительно самопожертвованием и храбростью офицеров и нижних чинов отряда, не исключая сестер милосердия. Особо отмечаю мужественные действия чинов подрывной команды и артиллерии отряда. Последние, несмотря на огонь превосходной артиллерии противника, вели огонь по его цепям и огневым позициям прямой наводкой, нанося большой урон и сбивая его с позиций… Красные вели огонь плотный, но крайне беспорядочный, посему потери отряда невелики…"19
В июне-июле 1918 года отряд Каппеля провел ряд мелких операций, направленных на укрепление завоеванных позиций, каждая из которых неизменно заканчивалась успехом: при содействии речного флота им был взят Ставрополь-Волжский, с боем у села Новодевичьего очищен берег Волги напротив города, проведен тяжелый бой у Ставрополя с перешедшими в наступление от Мелекеса красными, вновь была возвращена под контроль Комуча занятая было красными Сызрань.
В скором времени Каппель заставил говорить о себе все Поволжье, вызывая уважение даже у своих противников (в 1918 году «Красная звезда», выходившая в одном из волжских городов, назвала Каппеля «маленьким Наполеоном"20). Из никому не известного подполковника Русской армии к концу 1918 года Владимир Оскарович превратился в одного из наиболее известных белых генералов Восточного фронта.
«Большевистский штаб отдельным приказом назначил денежные премии: за голову Каппеля — 50 000 рублей, а также за командиров частей: за капитана Хлебникова, командира гаубичной батареи, за командира полевой батареи капитана Попова и за меня — по 19 000 рублей. Не помню, сколько за Бузкова, Янучина (конные разведчики), Стафиевского (кавалерия), Юдина (Оренбургская сотня); перед именем каждого стояла цена, — вспоминал В.О. Вырыпаев. — Каппель, читая этот приказ, сказал, смеясь: «Я очень недоволен, — большевики нас дешево оценили… Ну, да скоро им придется увеличить назначенную за нас цену…""21
И последующие события подтвердили, что Каппель слов на ветер не бросал.
Примечания
* Фоpтунатов Борис Константинович (1886-?).Родился в Смоленске, в семье работника суда. Окончил естественное отделение физико-математического факультета МГУ (1912), третий курс Московского высшего технического училища (1915). С 1902 по 1919 год — член партии социалистов-революционеров. За свою революционную деятельность арестовывался пять раз. Участвовал в революции 1905 года, был ранен во время вооруженного восстания, позднее выслан за границу. Участвовал в Февральской революции, избран в Учредительное собрание. В 1918 году вошел в состав образованного в Самаре после прихода чехословаков Комитета членов Учредительного собрания. Как представитель Самарского правительства вошел в состав Главного штаба Народной армии; чрезвычайный уполномоченный Комуча. Рядовым принимал участие в действиях частей Народной армии под командованием В.О. Каппеля летом-осенью 1918 года, участвовал во взятии Симбирска (произведен в корнеты) и Казани, был дважды ранен. В 1918 году командовал конным отрядом. С образованием в 1919 году 1-го Волжского корпуса командир Отдельного Волжского конно-егерского дивизиона в составе Волжской кавалерийской бригады. В августе 1919 года, после поражения белых под Челябинском самовольно оставил фронт (В.О. Каппель, знал о готовящемся уходе частей с фронта и не предпринял мер против, лишь заочно предав изменников к военно-полевому суду). Со своим отрядом участвовал в борьбе против большевиков в рядах Уральского казачьего войска. Позднее перешел на сторону красных, воевал в составе 1-й конной армии С.М. Буденного, командир полка. Войдя с войсками в заповедник Аскания-Нова, добился, чтобы его оставили управлять им. С 1920 года — заведующий научной частью заповедника. В 1923—1924 годах работал в Московском зоопарке, в 1925—1928 — заведующий зоопарком в Аскании-Hова, позднее возглавляет Кpымский, Пpимоpские и Кавказский заповедники. С сентября 1933 года — член Комитета по заповедникам при Президиуме ВЦИК, с июня 1932 года — руководитель создания проекта нового Московского зоопарка. 22 октября 1933 года был арестован по обвинению в участии в контрреволюционной деятельности. 24 февраля 1934 года постановлением Судебной тройки при коллегии ГПУ УССР осужден на десять лет исправительно-трудовых лагерей. Отбывал срок под Карагандой. Освобожден 29 мая 1936 года. Реабилитирован 2 ноября 1957 года решением судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда УССР (Использованы материалы cайта Киевского эколого-культурного центра (http://www.ecoethics.ru/b42/138.html)).
1 Ненароков А.П.Восточный фронт. 1918 г. М., 1969. С. 68; Петров П.П.Указ. соч. С. 14.
2 Петров П.П.Указ. соч. С. 21.
3 Там же. С. 126.
4 Сахаров К.В.Белая Сибирь (Внутренняя война 1918−1920 гг.). Мюнхен, 1923. С. 11−12.
5 Петров П.П.Указ. соч. С. 17.
6 Там же. С. 18.
7 Там же. С. 18.
8 Войнов В.М.Офицерский корпус белых армий на Востоке страны (1918−1920) // Отечественная история. М., 1994. N 6. С. 54.
9 Федорович А.А. Указ. соч. С. 22−23.
10 Там же. С. 19.
11 Там же. С. 23−24.
12 Вырыпаев В.О.Каппелевцы // Вестник Первопоходника. Лос-Анжелес. 1964. N 31/32. С. 37; Петров П.П.Указ. соч. С. 99.
13 Петров П.П.Указ. соч. С. 19−20.
14 Там же. С. 131−132.
15 Русское дело. Иркутск. 1919. 11 декабря. N 25.
16 Вырыпаев В.О.Указ. соч. 1964. N 29. С. 15−16.
17 Петров П.П.Указ. соч. С. 246.
18 Вырыпаев В.О.Указ. соч. 1964. N 29. С. 16; N 33. С. 16.
19 РГВА. Ф. 39 458. Оп. 1. Д. 13. Б/н. (документ впервые опубликован: Аптекарь П. Указ. соч. С. 58).
20 Вырыпаев В.О.Указ. соч. 1964. N 35. С. 25.
21 Там же. 1964. N 33. С. 11.
