Русская линия
ИА «Белые воины» Юрий Рейнгардт15.08.2007 

Заяц
Главы из воспоминаний о Великой и Гражданской войнах

Одно из самых решительных сражений с Красной Армией на Северном Кавказе, отбросившем ее почти на сотню верст назад, было выиграно зайцем, при самоотверженной помощи, оказанной ему полковником Юрасовым.
Предупреждаю, что вовсе не следует думать о каком-либо техническом выражении, способным ввести в заблуждение неискушенного читателя. Нет, господа! Это был самый натуральный, стопроцентно чистопробный заяц, такой, как и все зайцы. От описания его внешности я воздержусь, так как я сам-то не слишком подробно разглядел его — до того ли тогда было! — а, кроме того, каждый из вас видел зайца и, следовательно, описывать его незачем. Но я все же сознаю необходимость объяснения моего столь смелого и, казалось бы, столь же невероятного утверждения, что бой был выигран только благодаря зайцу.
Но начать я должен немного издалека, а именно с кануна того дня, в который произошел этот, оставшийся для меня весьма памятным, бой. Зайца тогда еще не существовало или, вернее сказать, он уже существовал, но мы-то этого не подозревали и не интересовались его существованием. Начинаю же я с кануна боя, потому что в этот день прибыл в полк новый штаб-офицер, полковник Юрасов, впервые попавший на фронт гражданской войны и не имевший о нем, до того времени, ни малейшего представления. Приехал он, не то с французского, не то с Македонского фронта и, за неимением вакантной должности, был назначен «помощником командира» 1-го батальона 1-го Офицерского генерала Маркова полка. Эта фантастическая должность не накладывала на него никаких обязанностей, а потому и не давала никаких прав, за исключением права ночевать в штабе батальона, а в строю «болтаться» где ему вздумается.
Лет ему было за сорок. Одет он был в очень аккуратно пригнанную польскую бекешку, на голове — серая офицерская папаха, на ногах — теплые войлочные сапоги на кожаной подметке. Среди нас, одетых весьма и весьма своеобразно — в чем Бог послал! — он, только что прибывший, выгодно отличался своим, утерянным нами, офицерским видом. Попал он в штаб полка как раз к концу ведшегося нами наступательного боя, когда, уже разбив красных, мы находились в фазисе преследования. В этом бою он не принимал участия, а наблюдал его издалека и был приведен в состояние полного восторга нашими действиями. Появившись сейчас же после боя и отрекомендовавшись, он довольно неожиданно воскликнул: «Марковцы! Ваши имена должны быть записаны золотыми буквами на брильянтовой доске!»
— Не дороговато ли обойдется? — озабоченно справился один из нас.
— Пожалуй, — согласился полковник Юрасов, — ну, тогда брильянтовыми буквами на золотой доске!
— Это конечно дешевле, — сообразили все, — а на сэкономленные суммы купить папирос и выдать всем хотя бы по одной штуке. Ужас как курить хочется!
Юрасов немедленно вытащил свой золотой массивный портсигар, украшенный всевозможными монограммами, и угостил желающих. В минуту портсигар оказался пустым, и всем еще не хватило.
— Подождите немного, господа, — поспешно выходя из хаты, сказал Юрасов.
Вскоре он вернулся с большим чемоданом из желтой кожи, хранившим, как оказалось, целый склад английских папирос, которые он тут же начал раздавать присутствующим.
— Господин полковник, да Вам самому ничего не останется!, — запротестовали офицеры.
— Глупости, господа! Вы же терпели, ну и я потерплю, когда не будет.
Оставался он с нами до позднего вечера, много и увлекательно рассказывал и интересовался буквально всем, с чем нам пришлось сталкиваться за время нашей боевой жизни. Остроумию его и острословию казалось, не было предела. На всех он произвел отличное впечатление.
Курили в тот вечер с таким остервенением, что у меня, не курящего, начинало мутиться в голове и я несколько раз выходил из избы проветриться. Ко всеобщему удивлению, полковник Юрасов обратил внимание на то что никто не закуривал третьим от одного огня и попросил объяснить ему это, непонятное ему правило, что тотчас же и было исполнено*.
— Да верно ли, господа? — с большим сомнением прищурился Юрасов.
— Будьте у верочки, господин полковник! Тысячи раз на всех фронтах проверено. Аптекарская точность!
— А существуют ли и другие, столь же точные приметы? Вы, господа, понимаете, что человеку который, подобно мне, дорожит собственной жизнью, необходимо принимать все меры предосторожности!
Тотчас же сообщили ему весь перечень, весьма богатый, дурных примет, а в их числе и о зайце. Заяц особенно заинтересовал Юрасова, решительно не понимавшего как можно в бою гонять зайца.
— Вот обживетесь с нами -сами увидите! — ответили ему многозначительно.
Обживаться полковнику Юрасову пришлось не слишком долго, всего до завтрашнего утра, когда ему пришлось сдать экзамен по предмету полковых суеверий и блестяще его выдержать. Поздно вечером отправился он спать в штаб батальона, чрезвычайно довольный добытыми от нас сведениями, как по части зайца, так и другими, не менее драгоценными.
Разбудили нас на следующее утро еще до рассвета и по тревоге. Построились с молниеносной быстротой и двинулись вперед. Вскоре подошел к нам полковник Юрасов. Тотчас же его засыпали, вопросами: «что случилось? куда идем?»
— Навстречу Федьке идем.
— Какому Федьке?
— А леший его знает! Должно быть что-то вроде Соловья-Разбойника. У него, говорят, больше шести тысяч архаровцев. Большой бой будет!
— Ну, нас тоже около трех тысяч. Расшибем! Главное, за зайцем смотрите, господин полковник.
— Не пропущу подлеца! — энергично тряхнул головой Юрасов.
Обстановка постепенно выяснялась: к разбитым нами вчера частям Красной Армии подошла колонна Федько и теперь соединенные силы красных предполагали отнять у нас взятое вчера село. Предстоял встречный бой.
Обгоняя колонну полка, проскакал вперед инспектор артиллерии, полковник Миончинский, в сопровождении нескольких конных артиллеристов, а немного спустя прошел на рысях «Детский Сад» -4-ая батарея полковника Ф.А. Изенбека. Между тем, уже рассвело. Перед нами — ровная Ставропольская степь. Впереди — шагах в пятистах — топографический гребень, не позволяющий видеть, что происходит за ним. По нашу сторону гребня устраивается на позиции батарея Изенбека, а правее — еще одна, кажется не Марковская. На самом гребне маячат наши конные дозоры. Ни один выстрел не нарушает тишину степи. Нашу колонну разводят поротно. Продолжая сохранять походный порядок, роты идут к гребню, на предназначенные им участки.
Полковник Юрасов идет с нами, разговаривая с ближайшими офицерами. Не доходя полусотни шагов до гребня, садимся на землю и ждем дальнейших приказаний. Становится скучно. А кроме всего, разбирает любопытство: что делается за гребнем? Земля мерзлая, запушенная сухим снегом, лишь кое-где пролысины. Холодно, но ветра нет.
Вот и первое боевое приказание: «от середины, по линии, в цепь». Рассыпались и двинулись к гребню, где снова залегли и знакомимся с лежащей впереди местностью. Прямо перед нами начинается пологий скат, с полверсты длиной, а за ним ровная — насколько глаз видит — степь под белым, сверкающим искорками, саваном снега. Не то там больше снега, не то расстояние скрывает оголенные места. Красные цепи залегли у самого начала подъема и видны как на ладони. Расстояние: шагов 800/900. А в двухстах-трехстах между нами тянется неглубокая канавка, вероятно межа, разделяющая земельное владение двух собственников. Она — единственное укрытие на пути сближения с «красными» и, следовательно, первый рубеж для наступления. «Красные» очевидно, не подозревают, что на всем протяжении гребня, цепи Марковцев уже готовы к атаке. Нам запрещено «болтаться» по гребню и даже показываться.
К правому флангу нашей роты подскакивает еще одна батарея и становится в непосредственной близости с батареей полковника Изенбека. Мне, как правофланговому в нашей роте, совершенно очевидно, что мы ждем только готовности артиллерии. Вот, к только что ставшей на позицию батарее, подъезжает полковник Миончинский и, через минуту, одно из орудий посылает первую шрапнель в красную цепь. Перелет. Второй выстрел — и второй перелет!
— Полковник Фишер! Это японская шрапнель, с ней надо смелее!
Третий выстрел покрывает красную цепь. Обмен знаками среди артиллеристов, а по нашей цепи приказание: «приготовиться!» Еще минута и загрохотали частым огнем орудия. Бросились и мы вперед и залегли на линии облюбованной нами канавки.
Я помню еще, как мы поднялись и помчались на растерявшегося и смятого противника, но совершенно не помню силы обрушившегося на нас огня. А дальше я помню только зайца, внезапно выскочившего из-под какого-то чахлого кустика и помчавшегося от нас в сторону красных цепей. Дикий, торжествующий вопль вырвался из наших, запыхавшихся от бега, грудей. Увы, преждевременно!
Ни один большой встречный бой не выигрывается так просто. Домчавшись до красных цепей, заяц описал широкий полукруг и снова несся на нас. Успешность боя снова оказалась висящей на волоске и требовала мобилизации всех устрашающих средств, способных заставить зайца переменить направление. Охватившее всех волнение выразилось в полетевших в зайца со всех сторон папахах, фуражках и даже шанцевого инструмента!
Черным зловещим вороном взвилась над ошалевшим зайцем и шлепнулась о землю большая текинская папаха поручика Залеткина, а чуть позже просвистала шанцевая лопатка, едва не задев зайца. Роем потревоженных пчел замелькали сорванные с голов фуражки. За каскадом летевших предметов, я потерял из вида зайца и, вдруг, увидел его мчавшимся прямо на меня. Расстался я с моей драгоценной текинской папахой, но заячью атаку все же отбил. Обогнув меня, заяц попал на полковника Юрасова. Тот полуприсел, широко расставил руки и завыл таким страшным голосом, что у несчастного зайца не могло остаться и тени сомнения в том, что он имеет дело не иначе как с выходцем с того света. Сделав новый полукруг, он снова помчался к «красным», провожаемый усиленным, триумфальным воем. Однако, и у «товарищей» имелись вполне определенные сведения относительно оракульских дарований зайца, а потому и у них ему было отказано в гостеприимстве. Заяц снова несся на нас и, очевидно решив умереть от разрыва сердца, держал направление прямо на полковника Юрасова, поспешно стягивавшего с себя бекешку.
Произошедший турнир ярко запечатлелся в моей памяти. Схваченная за воротник бекешка, то описывала круги над его головой, то шлепала полами о землю перед остолбеневшим от ужаса зайцем. От ударов тяжелой бекешки по изморози и сухому снегу поднималась туча белой пыли, из-за которой слышались одновременно и визг раздавленной кошки, и рев взбесившегося гиппопотама, и конское ржанье, и улюлюканье загонщиков дичи. И всех этих ужасов, свалившихся на нее одну, не вынесла бедная заячья душа. Выкинув какой-то невиданный пируэт, он бросился назад и проскочил сквозь опрокинутые красные цепи, сопровождаемый вдогонку могучим, торжествующим «ура!»
Больше никакого сомнения — бой выигран! Выигран зайцем, при самоотверженной помощи полковника Юрасова!
Еще до вечера вошли мы в Сергеевку. Вся дорога, до самого села, была усеяна трупами «красных», среди которых лежал и труп их командующего — Федько.
Вечером, в отведенную нам хату, пришел, восторженно встреченный, полковник Юрасов. Его наперерыв поздравляли за оказание помощи зайцу в одержании победы, а он, возбужденный и взволнованный, махая руками, рассказывал нам о своих переживаниях:
— И вот ведь подлец! Я его — папахой! Я его — шубой! А где он — не вижу! Я — орать! Я — визжать! Думал уже — пропали мы, господа! Случай, господа, чистый случай! Но хорошо, что вчера предупредили, а то, черт его знает, чем бы все это кончилось!

* Закуривающий третьим от одного огня непременно будет убит в ближайшем сражении.

  Ваше мнение  
 
Автор: *
Email: *
Сообщение: *
  * — Поля обязательны для заполнения.  Разрешенные теги: [b], [i], [u], [q], [url], [email]. (Пример)
  Сообщения публикуются только после проверки и могут быть изменены или удалены.
( Недопустима хула на Церковь, брань и грубость, а также реплики, не имеющие отношения к обсуждаемой теме )
Обсуждение публикации  


Каталог Православное Христианство.Ру Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика