 |
| Победа.Ru | А. Викторов | 22.09.2006 |
В этом кипящем котле оборону держали целые сутки. Лейтенант Николай Кравченко, за меткий глаз и твердую руку прозванный Чукчкей — снайпером, одного за другим «убирал» своих чеченских «коллег». А в короткие передышки, в столь непривычной для уха тишине, вспоминал свой родной далекий поселок Ламутское на берегу Охотского моря. Жалел этих сопливых пацанов — пехотинцев, ждавших от спецназовцев, словно от старших братьев, защиты. Свои звездочки на погоны Николай получил аж в тридцать лет, после того, как окончил ускоренные офицерские курсы. И сразу написал рапорт в Чечню. Подстать ему были и его товарищи из диверсионной группы.
— Когда через сутки стало ясно, что подмоги не будет, а патроны на исходе, у многих появилось чувство обреченности, — вспоминает Николай. — И тогда я взмолился, верно, в первый раз в жизни: «Господи, сделай так, чтобы мы вырвались живыми из этого ада! Если останусь жив — построю Тебе храм!».
Оказавшись в безвыходном положении, спецназовцы и офицер — пехотинец посовещались и решили пойти на прорыв кольца чеченского окружения. Хотя не было уверенности, что хоть кто — нибудь останется после такого безумного прыжка живым. Тем более — с этими вояками-срочниками, от которых, по словам Николая, за версту мамкиными пирожками пахло. И они рванули навстречу превосходящему их в численности противнику. В ответ на завывания врага — «Аллах акбар!» — они на едином дыхании кричали: «Христос Воскресе!». И эти крики заглушали страх. Они сошлись с «чехами» в рукопашной, когда уже не было выстрелов, а слышались лишь боевые выкрики, предсмертные хрипы заколотых и задушенных, хруст костей и проломленных черепов.
И они прорвались. Все до единого. И вскоре уже «зализывали» раны в месторасположении российских войск…
В 95-м, во время краткосрочного отпуска, Николай оказался в Москве. И решил съездить в Сергиев Посад, так как давно слышал о прозорливом старце отце Корилле.
Я подробно исповедался у старца. А он вдруг спрашивает: «А что еще? Вспомни, может быть Богу чего обещал?». И тут-то я вспомнил о том, что совершенно выпало из памяти: и про свою мольбу в полуразрушенном здании, и про свое обещание построить церковь, если останусь живым… На прощание я попросил у отца Кирилла благословение на возвращение в Чечню. «Твоя война закончилась, оставайся здесь», — ответил старец. «Это невозможно, батюшка! Ведь я единственный снайпер в нашей бригаде. Да и монахом я вовсе не хочу быть. Мне проще по зубам дать, чем смиряться», — заупрямился я… Сейчас-то я понимаю, что от слова больше противников поляжет, чем от пули, словом и больше людей спасешь…
На войну он не поехал. Уволился в запас и, действительно, остался в монастыре. Но монахом так и не стал. Подвизался звонарем на большой колокольне Лавры, вынашивая мечту вернуться в родной чукотский поселок и построить там храм. А чтобы не стоял храм пустым (в тех местах священников днем с огнем не сыщешь) — самому служить в нем. Но прежде чем стать священнослужителем, нужно подыскать себе невесту. А время идет, ему уже 35…Да и где ее взять при суровом монастырском режиме?
На очередной исповеди у старца Кирилла Николай в сердцах махнул рукой: «Да какая там невеста — сказки все это!». «Сказки, говоришь? — старец внимательно посмотрел на звонаря. — А что у нас через два дня?» «Рождество». «А ты знаешь, что на Рождество сказки сбываются?».
В Рождественскую ночь в колокольню пришли колядовать девушки — студентки регентского отделения Духовной семинарии. Там он и познакомился с Еленой, с которой вскоре обвенчался. Но прежде предупредил, что собирается возвратиться на Чукотку. Она была согласна хоть на край света.
С момента обретения семьи, как и со дня обретения веры, у Николая появился новый смысл жизни. Однако даже рукоположившись в священники он внутренне так и остался тем воином, которым был когда-то.
Видимо, такие гены заложены в казачьем роду семейства Кравченко. Вот и младший брат отца Николая, 28-летний Михаил, узнав, что тот вновь собирается в Чечню, попросился вместе с ним. В Чечню они прибыли во второй половине июля, вместе с игуменом Василиском и монахом Аввакумом из Троице-Сергиевой Лавры. Благодаря своим прежним связям, отец Николай «устроил» брата обычным солдатом прямо на передовой.
«Ты на какую сумму контракт подписал?», — как-то спросил «новобранца» один из контрактников. «Ни на какую, — честно отвечал Михаил. — Просто я дома оставил жену и ребенка. А сюда приехал потому, что не хочу, чтобы над ними когда — нибудь всякая мразь измывалась».
А отец Николай и монахи две недели ездили по передовой. И главный ывод, к которому они там пришли: в окопах атеистов нет. Батюшек везде встречали «на ура». В одной только 74-й бригаде они окрестили 110 человек. Валились от усталости с ног, но были безумно счастливы. Именно в этой, 74-й бригаде, отец Николай начинал когда-то ту, первую чеченскую войну. И сейчас, встретив своих боевых товарищей, не удержался и спросил: «А снайпера-то у вас есть?». «Да разве то снайпера! — И винтовку-то в руках едва научились держать… Вот Чукча-снайпер — то снайпер был!»
-В одном из чеченских селений я высадился с бронетранспортера, чтобы купить у русской женщины минералки. И тут ко мне подошел незнакомый мужчина в пятнистой спецназовской форме. «Как здорово и неожиданно здесь встретить русского батюшку!», — воскликнул военный. «Вы откуда?» «Из Сергиева Посада». «Троице-Сергиева Лавра? Знаю!» «А вы сами откуда?», — тоже интересуюсь. «Из спецназа ВДВ». «Очень хорошо, — говорю я. -Я тоже в этом подразделении служил». — «Не может быть! Мой позывной в прошлую войну был — Кабан. А у вас какой?». — «А мой — Чукча-снайпер». Смотрю — мой собеседник аж подпрыгнул. «Так это ты?! Батюшка, я, честное слово, ничего не понимаю… - Он едва не задохнулся. — Ну надо же! Всю прошлую войну я хотел познакомиться с Чукчей-снайпером!». — «А чем же это я так выделился?» — «А ты мне во время штурма Грозного, в январе 94-го, на площади Минутка, жизнь спас. Тогда кто-то из наших со стороны университетского здания уложил чеченских снайперов, под прицелом которых я находился. Я потом по своим каналам узнавал, кто же это меня выручил. Сказали — Чукча-снайпер… Бывают же в жизни чудеса!».
В октябре отец Николай наконец отправится вместе с молодой женой и сыном на свою родную Чукотку. Надо строить храм, как и обещал Богу. И обустраиваться там для жизни. Ведь Чукотка — тоже Россия.
Журнал «Русский Дом». N 10. 2000 г.
