 |
| Красная звезда | Мария Гришина | 22.06.2006 |
— Николай Николаевич, прежде всего хотелось бы узнать: какие ключевые вопросы войдут в повестку дня саммита ОДКБ?
— Мы предполагаем рассмотреть достаточно большое количество вопросов. Честно говоря, нас обвиняют в том, что этих вопросов очень много, что нужно сокращать повестки, создавать больше возможностей для их обсуждения. Но ситуация такова, что организация может эффективно действовать только в том случае, если она разработает достаточно развитую нормативную базу по нашим совместным шагам. А так как у ОДКБ три основных направления деятельности и они разноплановые и многогранные — это внешнеполитическая координация, формирование военной составляющей, а также конкретная работа по преодолению вызовов и угроз, то список необходимой нормативной базы достаточно большой. Фактически мы постоянно находимся в состоянии цейтнота, занимаясь достаточно масштабной работой по утверждению совместных документов ОДКБ. При этом нам важно сделать так, чтобы принятые документы потом работали, а не ложились мертвым грузом на полки.
В повестке дня предстоящей сессии Совета коллективной безопасности есть ряд вопросов, которые мы относим к нормативной базе, а есть ряд концептуальных вопросов. На наш взгляд, самое важное из всего — это прежде всего неформальное общение президентов в узком составе, где они будут откровенно говорить о проблемах безопасности, существующих на постсоветском пространстве и в мире, о взаимоотношениях государств ОДКБ с третьими странами, региональными организациями и т. д. И вот это обсуждение, а может быть, какие-то решения, принимаемые в узком составе, я думаю, могут очень серьезно повлиять на всю дальнейшую работу как государств-членов, так и самой организации.
Поэтому вопросы вопросами, а возможность общения президентов, министров обороны и иностранных дел — на эти встречи по протоколу отводится около часа, но реально они продолжаются по два с половиной часа и более — для нас является крайне важной формой работы, которая действительно позволяет выходить на консенсусные решения.
— Намечено ли принятие на сессии Совета коллективной безопасности ОДКБ каких-то конкретных документов и нормативных актов? Будут ли результаты неформального обмена мнениями как-то зафиксированы?
— Мы предполагаем, что на заседании Совета коллективной безопасности будет принята Декларация государств о дальнейшем совершенствовании и повышении эффективности деятельности организации. В проекте декларации, который мы внесем на рассмотрение в Минске, обозначены основные направления развития ОДКБ. Я глубоко убежден, что сегодня мы должны предпринять ряд шагов, которые позволят нам как бы универсализировать деятельность организации, создать для ОДКБ возможности реагирования не только на военную угрозу, но и на угрозы безопасности совершенно другого характера. Например, мы сегодня практически не занимаемся техногенными и природными катастрофами, а это я считаю большим упущением.
Сейчас мы активно обсуждаем создание коллективных миротворческих сил в рамках организации и надеемся, что этот документ будет принят, если в Российской Федерации успеют досогласовать некоторые детали. Кстати, во многом ряд проблем связан с неповоротливостью механизма согласования межгосударственных документов в рамках ОДКБ, что иногда затрудняет работу. В чисто техническом плане.
А если говорить о сути предлагаемой декларации, то надо подчеркнуть, что в случае ее принятия мы начнем развиваться прежде всего в сторону универсализации ОДКБ. Мы будем иметь военную составляющую — это на особый период. Но она должна быть уже сегодня хорошо отлажена, чтобы в случае, если возникает какая-то угроза, военные силы, существующие в рамках ОДКБ, могли защитить суверенитет и коллективную безопасность всех государств, в нее входящих.
Далее, мы должны иметь миротворческий потенциал, миротворческие силы, способные к решению своих задач как в зоне действия Договора о коллективной безопасности, так и в глобальном масштабе по соответствующим процедурам, установленным Организацией Объединенных Наций.
И третье, мы должны иметь коллективные силы, которые бы реагировали на чрезвычайные ситуации. Речь здесь идет не только о спасателях. Опыт последних крупномасштабных катастроф в Юго-Восточной Азии подтвердил, что, кроме спасателей, нужны еще и полицейские подразделения, которые должны контролировать всю зону поражения от техногенных и природных катастроф, не допускать мародерства, обеспечивать порядок и безопасность в зоне бедствия. В этих же коллективных силах должны быть и подразделения санитарно-эпидемиологического характера. Это на случай возможных крупных эпидемий и пандемий, появления новых штаммов вируса, которые могут серьезно осложнить обстановку в зоне бедствия. Таким образом, коллективные силы чрезвычайного реагирования, о которых мы говорим как о перспективе нашей деятельности, должны иметь три компонента: спасатели, полицейские силы и санитарно-эпидемиологические отряды. Разработку документов и вообще все практические шаги по созданию этих сил мы начнем осуществлять, видимо, только после того, как минская декларация будет принята.
— Сколько будет стоить создание коллективных сил чрезвычайного реагирования?
— Я думаю, в их создании мы пойдем по той схеме, которая уже была отработана при формировании Коллективных сил быстрого реагирования. То есть в мирное время на обычном этапе деятельности подразделения коллективных сил подчиняются национальному командованию. На них тратятся деньги из бюджета, как на любые другие подразделения вооруженных сил. В особый период эти подразделения выделяются под конкретную группировку, которая будет задействована по тому или иному сценарию. Примерно так же будут формироваться и миротворческие подразделения — по аналогии с коллективными силами чрезвычайного реагирования. И в этой связи дополнительных средств на их создание от государств не потребуется. А вот при участии их в конкретных операциях миротворческого характера или при ликвидации последствий техногенных катастроф, естественно, будет приниматься соответствующее решение, в том числе по финансовой стороне вопроса.
Есть еще много интересных моментов, которые внесены в повестку дня минской встречи. Они связаны с координацией внешнеполитической деятельности в сфере борьбы с террором и по проблемам международной безопасности. Мы надеемся, что президенты на саммите ОДКБ примут решение по совершенствованию Коллективных сил быстрого развертывания, по организации и функционированию шифрованной связи, по вопросу о льготных условиях поставок специальной техники и специальных средств в рамках повышения потенциала правоохранительных органов стран ОДКБ, и т. д. В целом я считаю, что любой вопрос, который мы возьмем из повестки, крайне важен и дает нам основу для дальнейшей плодотворной деятельности по ряду конкретных направлений.
— Вы отметили, что в рамках ОДКБ планируется создание коллективных миротворческих сил, по всей видимости, с перспективой их совместного участия в миротворческих операциях. Каким образом возможна деятельность миротворцев от ОДКБ на практике?
— На практике осуществление миротворческих операций в том или ином регионе становится возможным при получении соответствующего мандата Организации Объединенных Наций. ООН, например, может обратиться к различным странам, а также международным организациям с просьбой выделить контингент для участия в той или иной миротворческой операции. В каждом государстве, входящем в ООН, есть свои миротворцы. Например, Казахстан и Армения, входящие в ОДКБ, задействовали свои контингенты миротворцев в Ираке. Когда мы говорим о миротворческом потенциале ОДКБ, то главное, чего мы хотим добиться, — это чтобы наши коллективные миротворческие силы экипировались, готовились и использовались совместно. Совместные силы позволили бы распределять роли и полномочия, а также направления работы. Например, кто-то будет готовить подразделения саперов, кто-то — санитарные подразделения, какое-то из государств — стрелковые подразделения. Так мы сможем, сокращая затраты и финансовые средства, более эффективно совместными усилиями проводить операции.
Плюс к этому следует учитывать, что у нас нет миротворческих подразделений в рамках СНГ. Реально они есть, но это в основном сугубо российские военные контингенты.
— Только что закончил свою работу саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), теперь проходит саммит ОДКБ. И в той, и в другой организации — одни и те же государства за исключением в одном случае Китая, в другом случае Белоруссии и Армении. Насколько согласуются действия ОДКБ с решениями, принятыми ШОС?
— Я глубоко убежден, что мы должны координировать свои шаги с ШОС, особенно в сфере безопасности. Три года назад мы направили в ШОС свои предложения, в том числе проекты документов по сотрудничеству. И вот несколько дней назад мы получили ответ — согласованный в рамках ШОС протокол о нашем взаимодействии. Вскоре мы его подпишем и тогда начнем работать более плотно. По конкретным проблемам безопасности.
Но вместе с тем мы прекрасно понимаем, что ШОС и ОДКБ — это разные вещи. Даже не столько с точки зрения «весовых категорий», а прежде всего с точки зрения уровня интеграции. У нас больший уровень интеграции, больший уровень взаимопонимания и большая согласованность политических курсов государств. В ОДКБ есть такие соглашения, которых в ШОС нет и вряд ли будут. Например, о льготных поставках в рамках военно-технического сотрудничества, о бесплатной подготовке кадров и т. д. Несмотря на то что ШОС — это мощная структура, очень влиятельная в политическом плане, тем не менее, с точки зрения безопасности, все же ОДКБ более интегрирована и сплочена, и у нас больше возможностей принимать конкретные практические шаги.
Недавно мы, к примеру, подводили итоги операции по борьбе с терроризмом и незаконной миграцией. Это очень интересно, когда шесть государств одновременно начинают работать по конкретной проблеме. Мы можем сегодня анализировать в рамках шести государств многие процессы в сфере безопасности, которые дают нам основания для последующего принятия как управленческих, так и организационных решений. Высокая степень интеграции наших специальных служб, правоохранительных органов, военных ведомств позволяет нам в конечном итоге действовать на более высоком уровне, чем многие другие политические структуры и организации, например, те же ШОС, или ОБСЕ, СНГ и т. д.
— Скажите, не связан ли процесс создания и укрепления Коллективных сил быстрого развертывания в рамках ОДКБ с формированием аналогичных по функциям Сил реагирования НАТО? Какова численность и военно-технический потенциал КСБР?
— Отвечая на этот вопрос, хочу прежде всего напомнить, что Коллективные силы быстрого развертывания ОДКБ были созданы в 2000 году, тогда как так называемые Силы территориального реагирования НАТО создаются только сейчас. Так что неизвестно, кто кого догоняет в этом плане. В КСБР Центрально-Азиатского региона ОДКБ в настоящее время входят около четырех тысяч человек, а также части и подразделения ВВС и сухопутных войск Республики Казахстан, Кыргызской Республики, Республики Таджикистан и Российской Федерации. По моим оценкам, это наиболее дееспособные воинские формирования вооруженных сил стран ОДКБ, которые могут действовать в острых конфликтных ситуациях.
Мы сегодня предлагаем видоизменить систему управления органов КСБР и намерены внести на рассмотрение глав государств ОДКБ документы по совершенствованию их деятельности, организации боевой подготовки, оснащению их боевой техникой и оружием. Эти задачи планируется возложить на Объединенный штаб ОДКБ. Раньше, напомню, этими вопросами занималась Постоянная оперативная группа Штаба КСБР ЦАР в Бишкеке. Теперь мы хотим добиться, чтобы весь потенциал Объединенного штаба был нацелен прежде всего на совершенствование Коллективных сил быстрого реагирования ОДКБ. Это позволит, с учетом дислокации Объединенного штаба в Москве, более эффективно контролировать состояние КСБР и принимать меры по совместной боевой подготовке.
У нас есть ряд предложений, в том числе по оснащению КСБР самыми современными образцами оружия — всем самым лучшим, что есть в Российской Федерации и других странах ОДКБ. То есть, другими словами, речь идет о том, чтобы сделать КСБР «визитной карточкой» нашей организации.
В настоящее время все подразделения КСБР ОДКБ подготовлены, обучены, могут эффективно функционировать, о чем говорят, в частности, ежегодно проводимые нами учения. А использоваться Коллективные силы быстрого развертывания могут по решению Совета коллективной безопасности в случае возникновения военной угрозы регионального масштаба. После этого принимается политическое решение о составе группировки КСБР: это могут быть либо все Коллективные силы, либо несколько батальонов в зависимости от масштаба возникшей угрозы и региона.
Что касается вопроса сотрудничества с НАТО, то о нем пока говорить рано. По сути его и нет вовсе. В Брюсселе не идут навстречу нашим предложениям, причем понятно, почему. Тем не менее мы по этому поводу не переживаем. ОДКБ — самодостаточная организация, признанная ООН и сотрудничающая с другими организациями. Мы справимся со своими задачами и без НАТО, хотя вместе работать против терроризма и наркоторговли было бы эффективнее.
— К вопросу о борьбе с терроризмом. Известно, что в рамках ОДКБ сейчас ведется разработка единого списка террористических организаций. Как он создается и какие организации в него на данный момент уже включены?
— Да, действительно, мы подготовили такой список, в котором сведены воедино списки запрещенных в странах ОДКБ террористических организаций. Он включает около 20 организаций. В таком виде документ был утвержден в 2004 году. Далее список террористических организаций был направлен в соответствующие силовые службы стран ОДКБ, с тем чтобы они в ходе оперативно-разыскной деятельности могли на него ориентироваться. А мы продолжаем работать над механизмом формирования единого списка запрещенных объединений. Это, поверьте, сложная задача юридического характера. Дело в том, что при формировании такого списка нужно решить две задачи: с одной стороны, внести в него организации, признанные незаконными на территории всех шести государств ОДКБ, и, с другой стороны, исключить возможность использования этого механизма для подавления инакомыслия, политической оппозиции и т. д. Сегодня у нас есть согласованный документ, который одобрили все государства, завершена процедура межгосударственного согласования списка террористических организаций. И мы надеемся, что механизм его формирования будет одобрен президентами стран ОДКБ.
— Каков ваш прогноз: не будет ли в Минске инициирован процесс принятия в ОДКБ еще одного государства?
— Вы знаете, если и появится чье-то заявление о вступлении в ОДКБ, то решения о приеме в организацию нового члена в ходе саммита в Минске не будет. Для принятия того или иного государства в ОДКБ необходимо, чтобы от него поступила письменная заявка и чтобы были выполнены определенные процедуры согласно положениям о вступлении в ОДКБ и выходе из организации. Согласно этим положениям, мы должны отработать перечень документов, под которыми государство, желающее вступить в ОДКБ, должно подписаться и гарантировать их реализацию. То есть это достаточно серьезная процедура, которую необходимо осуществить. Но если в Минске поступит заявление о приеме в ОДКБ, мы будем его приветствовать.
