Кем ты был, офицер-доброволец?

Ответ на этот вопрос дает в своей монографии Р.М.Абинякин1. Вот уже полтора деся-тилетия не иссякает интерес к истории Белого движения в годы Гражданской войны в России. Примечательно, что среди различных очагов этого движения, как показывает анализ современной научной литературы, лидирует юг России, где и зародилась Белая армия. Интерес исследователей именно к этому региону вполне закономерен. Именно здесь на протяжении 1917−1920 гг. были образованы наиболее сильные и многочислен-ные белые формирования — Добровольческая армия — Вооруженные силы Юга России (ВСЮР) — Русская армия. В их создании и руководстве принимали участие многие из-вестные генералы и офицеры Первой мировой войны: М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов, А.И. Деникин, П.Н. Врангель, С.Л. Марков, М.Г. Дроздовский, А.С. Лукомский, Я.А. Слащов и др. В целом же ни одно белое формирование, созданное в других регионах России, не собрало под свои знамена столь большого числа представителей русского офицерского корпуса, как на юге страны.

Монография Р.М. Абинякина является первой крупной работой по истории формирова-ния и эволюции добровольческого офицерства Юга России в социально-мировоззренческом и социально-психологическом аспекте. Автор поставил задачу дать подробную характеристику офицеров Добровольческой армии, включая принадлеж-ность к староармейской структуре и положение в ней, показать особенности чинопро-изводства, служебно-должностных продвижений и преимуществ, выявить уровень по-терь, степень добровольности, сословное происхождение и национально-конфессионный состав. Для ее решения исследователь собрал и систематизировал пер-сонально-биографические данные о более чем 7000 офицерах. На этой основе он впер-вые сделал попытку установить конкретные цифры, характеризующие социальный об-лик добровольческого офицерства. Кроме того, автор выявил и проанализировал такие мировоззренческие компоненты, как мотивации, самовосприятие, социальная мифоло-гия, внутрикорпоративная иерархия, система ценностей, в тесной связи с их практиче-ским воплощением и обусловленностью социокультурными особенностями.

«Для выявления глубинных структурных и психологических деформаций общества в условиях революционной смуты весьма важно выяснить, — пишет автор, — насколько со-циальный состав добровольческого офицерства зависел от условий, причин и целей формирования армии и взаимосвязи с его мировоззренческими особенностями. Необ-ходимо четко задать целый ряд вопросов, над которыми ранее никто попросту не заду-мывался. Как ситуация, в которой оказалась русская армия в феврале-октябре 1917 г., стимулировала офицерскую активность в Белом движении? Каковы пути, способы и мотивы вступления офицеров в Добровольческую армию? Насколько разнообразен со-циальный состав офицеров-добровольцев, чем он был обусловлен и как изменился в ходе Гражданской войны? В чем специфика офицерского мировоззрения и взаимосвязь с более чем проблематичной повседневностью революционной смуты? Насколько был сплочен офицерский корпус Добровольческой армии и вообще могло ли в нем присут-ствовать социокультурное единство?» (с. 6).

Для ответа на эти вопросы автор привлек многочисленные и разнообразные докумен-тальные материалы, извлеченные из фондов четырех архивов: Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного военно-исторического архива, Российского государственного военного архива и Государственного архива Орловской области. Последние ранее находились в областном партархиве и потому долгое время были закрыты для использования. Из опубликованных документов в работе использо-ваны боевые расписания, служебные доклады, переписка, финансовая отчетность. Не-ординарным, но очень информативным источником явились списки кавалеров ордена Святителя Николая Чудотворца и захоронений белогвардейских некрополей, преиму-щественно парижского кладбища Сент-Женевьев-де-Буа. В монографии также весьма широко представлена мемуарная литература и периодика. Научный профессионализм исследователя, скрупулезно изучившего широкий круг разнообразных источников, кри-тически осмыслившего работы своих предшественников, убеждает в верности его на-блюдений и выводов.

Монография состоит из введения, пяти глав и заключения. Хронологически она охва-тывает период с февраля 1917 г. — начала Февральской революции в России до эвакуа-ции остатков врангелевских войск из Крыма в ноябре 1920 г. Перед читателем проходит сложная и противоречивая история добровольческого офицерства Юга России в пере-ломные годы Гражданской войны.

Глава I. «Возникновение и специфи-ка добровольчества в 1917 г.». В ней на основе новых архивных материалов и мемуар-ной литературы автор показывает широкую панораму развала действующей армии, на-чавшегося после Февральской революции, справедливо отмечая «прямую зависимость масштабов падения дисциплины от территориального расположения того или фронта относительно эпицентра революции — Петрограда. Наиболее удаленный Румынский фронт дольше других находился в относительном порядке и боеспособности» (с. 28).

Здесь также подробно излагается история зарождения добровольческого движения, на-чало которому было дано Положением о формировании ударных батальонов из фрон-товых частей, утвержденным Военным советом Военного министерства летом 1917 г.; хорошо показан механизм записи добровольцев, приведены данные об их численности, участии в боевых действиях на фронтах Первой мировой войны и первых сражениях с красногвардейскими отрядами в послеоктябрьский период.

В главе II «Социально-организационные особен-ности офицерства Добровольческой армии» автор детально излагает историю формиро-вания ее офицерского корпуса. Показана деятельность военно-патриотических органи-заций, созданных в 1917 г. (Союз офицеров, Центральный комитет по организации Добровольческой Революционной армии, Комитет по формированию отрядов из увеч-ных воинов, Союз бежавших из плена и др.), на базе которых была создана Доброволь-ческая армия. Весьма подробно отражена история возникновения Алексеевской органи-зации. Так, автор отмечает: «ко второй половине октября в Петрограде оформилась знаменитая Алексеевская организация; ранее ее возникновение датировалось ноябрем, то есть прибытием генерала на Дон» (с. 62). Это уточнение весьма ценно, так как имен-но генерал М.В. Алексеев и его организация стояли у истоков создания Добровольче-ской армии.

Большой интерес представляет глава III «Калейдоскоп: социальный состав офицеров-добровольцев». Для его показа автор, как уже упоминалось, систематизировал персо-нально-биографические данные о 7209 офицерах-добровольцах, собранные им на осно-ве всех видов (главным образом архивных) источников. Из этого числа, по подсчетам исследователя, 88,9% составляли славяне (причем 81,6% - русские, украинцы и белору-сы), включая болгар, поляков, сербов, чехов и др. Следующая по величине группа (5,3%) — носители немецкоязычных фамилий. Офицеров же азиатского происхождения насчитывалось лишь 2,2%, еврейского — 1,8%. Оставшиеся 1,8% - это одиночные италь-янцы, французы, греки, румыны и другие европейцы (с. 103). Таким образом, как отме-чает автор, «офицерский корпус был по своему составу многонациональным с преобла-данием русских, отражая тем общероссийскую действительность. Однако, несмотря на великодержавие идей и идеалов, в нем присутствовало заметное число офицеров, не яв-лявшихся славянами» (с. 104). Хорошее знание материала позволило также автору сде-лать правильный вывод о том, что «кадровой основой Добровольческой армии на всем протяжении ее существования было молодое, сословно-демократическое, многонацио-нальное офицерство. Несмотря на жестокие потери, оно проявило высокую устойчи-вость, став наиболее крупной и влиятельной составляющей Белого добровольчества. Равнозначную роль при этом играли как цели и идеалы борьбы, так и эволюция методов формирования армии от добровольческого к мобилизационному. Таким образом, — за-ключает автор, — Белое движение на Юге России на примере Добровольческой армии предстает не только военным, но офицерским движением» (с. 104).

Глава IV «„Почти святые“ и „почти разбойники“: мировоззрение офицерского корпуса Добровольческой армии» рассказы-вает об эволюции идеологии белого офицерства. «Первые офицеры-добровольцы… - отмечает автор, — в значительной степени были настроены республикански». У многих из них «присутствовали искренние симпатии идее Учредительного собрания» (с.118). Однако во второй половине 1919 г. наметилась ориентация «на установление после по-беды военно-авторитарного режима. В офицерском понимании, — как считает автор, — именно генерал-диктатор становился альтернативой ненавистной большевистской од-нопартийности и презираемой демократической многопартийности (олицетворенной Временным правительством); - как символ единоличной надпартийной власти, притом не связанной с дискредитированной Николаем II монархией» (с. 119). Такая трансфор-мация в мировоззрении офицерства, как отчетливо прослеживается в книге, произошла под воздействием суровых реалий Гражданской войны. К этому следует добавить, что и так называемый белый террор возник по тем же причинам.

В заключительной главе V «Остатки былого великолепия: офицеры гвардии и Белое добровольчество» автор называет причины участия гвардейских офицеров в Белом движении, показывает формы, размеры и взаимодействие с основной добровольческой массой. Как известно, в отличие от собственно добровольцев-разночинцев гвардейцы олицетворяли дворянство. Идейный мир этих двух группировок весьма разнился вплоть до противоречий. На страницах книги четко показано, что на протяжении всей Граж-данской войны офицеры-гвардейцы претендовали «на корпоративную обособленность и движимые узкосословными понятиями и мелкими кастовыми интересами в сочетании с усвоением новых квазиценностей, приобретали маргинальное мировоззрение в наибо-лее ярком и неустойчивом виде» (с. 174). Кстати, по приблизительной оценке автора, их количество в белых формированиях на Юге России в годы Гражданской войны было весьма скромное — всего 950−1000 человек (с. 171).

Подводя итог исследованию, автор приходит к научно обоснованному выводу о том, что изученные им социально-мировоззренческие особенности офицерского корпуса Добровольческой армии «позволяют признать его уникальным маргинальным сообще-ством, специфика которого состояла в отсутствии перспектив его дальнейшего разви-тия. Действительно, весьма заметной была внутренняя межиерархическая конфликт-ность, так как добровольческая офицерская корпорация явилась сложным конгломера-том стремившихся к обособлению более мелких группировок: регулярной кавалерии, гвардии, казачества и т. д. Именно неспособность слиться в единую и сплоченную воен-но-политическую силу стала одной из центральных внутренних причин поражения доб-ровольческого офицерства» (с. 180). И с этим справедливым утверждением нельзя не согласиться.

Книга насыщена цифровым материалом, представленным как в тексте, так и в прило-жении — таблицах (динамика записи в «части смерти» в 1917 г., штатный состав ударных частей, сословный состав юнкеров ряда военных училищ в 1915—1917 гг., соотношение кадровых и офицеров военного времени и их безвозвратных потерь в добровольческих частях в 1917 г. и т. д.). Надо отметить и достаточно высокую достоверность цифровых данных, так как автор, как правило, берет их из нескольких источников, сопоставляет и отбирает наиболее надежные.

Весьма интересны и приведенные в приложении уникальные документы, большинство из которых публикуется впервые (Присяга революционера-волонтера, Наставление для формирования и обучения ударных частей, Я — доброволец).

Следует отметить, что в целом монография отличается также большой энциклопедич-ностью, написана хорошим литературным языком, легко и с интересом читается.

Высоко оценивая труд Р.М. Абинякина, все же необходимо указать на ряд неточностей. Так, на с. 14 автор оценивает численность Петроградского гарнизона в 210−225 тыс., а с учетом окрестностей города — в 800 тыс., ссылаясь в основном на мемуарную литерату-ру. Однако, по данным петербургского профессора Г. А. Соболева, извлеченным из ар-хивных фондов, эти цифры составляют 180 и 300 тыс. человек соответственно2. Там же, на с. 14, автор называет 3-й кавалерийский и Гвардейский кавалерийский корпуса конными3. Неверным является и егоо утверждение о том, что в конце декабря 1917 г. «массе же населения гораздо яснее казались понятные и желанные лозунги большеви-ков…» (с. 75). В таком случае как объяснить то обстоятельство, что на состоявшихся в ноябре 1917 г. (т.е. уже в условиях Советской власти) выборах в Учредительное собра-ние за большевиков, как известно, проголосовали менее 25% «массы населения»?4 И, наконец, отсутствие в книге именного указателя несколько снижает ее информатив-ность.

В целом рецензируемая монография вносит весьма заметный вклад в в освещение исто-рии офицерского корпуса белых формирований Юга России в 1917—1920 гг. и послужит, полагаем, побуждающим примером к написанию аналогичных исследований по исто-рии белого офицерства в других регионах России в годы Гражданской войны.

Примечания

1 Р.М. Абинякин. Офицерский корпус Добровольческой армии: социальный состав, ми-ровоззрение. 1917−1920 гг. Орел: А. Воробьев, 2005, 204 с. Тир. 1000.

2 Соболев Г. А. Петроградский гарнизон в борьбе за победу Октября. Л., Наука, 1985, с. 8−9.

3 См.: Центральный государственный военно-исторический архив СССР. Путеводи-тель. В 3 ч. Ч. 2, М., Изд. ГАУ при СМ СССР, с. 382, 393; Залесский К.А. Первая миро-вая война. Биографический энциклопедический словарь. М., Вече, 2000, с. 480.

4 Подробнее об этом см., например: Протасов Л.Г. Всероссийское Учредительное соб-рание: история рождения и гибели. М., РОССПЭН, 1997.