 |
| Победа.Ru | Александр Суровцев | 23.03.2006 |
Прежде всего, я бы не расценивал высказывания руководителей некоторых государственных органов, представителей Русской Православной Церкви, других религиозных объединений о введении военного духовенства в Вооруженных Силах как заявления сенсационного характера.
Оттенок экстраординарности данному вопросу придает повод для его обсуждения — вынесение на «всероссийскую трибуну» проблемы «дедовщины» в армии. Не может не вызвать удовлетворения тот факт, что общество и государство пытаются сделать еще один реальный шаг по пути укрепления социально-правовой защищенности военнослужащих. Вместе с тем, перевод темы о борьбе с армейской преступностью в русло вопроса о военных священниках есть на самом деле уход от сути проблемы. Следует также отметить, что «дедовщина», коррупция, воровство в армии далеко не лучшие поводы для серьезного разговора о штатном военном духовенстве.
Логика тех, кто указывает на связь между этими явлениями, понятна. Такая зависимость действительно существует. Чтобы убедиться в этом, достаточно познакомиться с материалами военных секций Международных Рождественских образовательных чтений, которые последние шесть лет проводятся в Военной академии Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации. Это богатейший фактический материал из епархий, воинских частей и гарнизонов. Выступления военнослужащих от командиров полков до заместителей главнокомандующих видами Вооруженных Сил можно резюмировать одной фразой: чем активнее и планомерное сотрудничество армии с Церковью, тем меньше в войсках суицидов, преступлений и «дедовщины», тем крепче воинская дисциплина, тем выше моральный дух армии. Вот свежий пример из материалов военной секции Рождественских чтений, которые состоялись в январе-феврале сего года. В воинских частях, сотрудничающих, в частности, с екатеринбургской епархией Русской Православной Церкви, количество суицидов среди военнослужащих в 12 раз меньше, чем в частях, которые контактов с Церковью не имеют.
И все же не эти факты должны быть причиной обстоятельного обсуждения вопроса об институте военных священников для Российской армии. Такой подход дезориентирует людей в понимании смысла введения должностей священников в армии, затушевывает цель этого шага, подменяет ее одной из возможных задач. Священник в воинском коллективе нужен не только и не столько для профилактики преступности, а в первую очередь — для духовного обеспечения стоящих перед воинскими частями и подразделениями задач. Вот основные место и роль военного священника, соответствующие его духовному и профессиональному потенциалу. Общие квалификационные требования к военному духовенству еще предстоит сформулировать, а каждому потенциальному «капеллану» пройти специальную подготовку, в том числе военно-профессиональную.
Должны быть готовы к совместной работе со штатными священниками как своими ближайшими помощниками и командиры, другие начальники; их тоже надо обучать основам военно-конфессиональных отношений, включая правовые, организационные, религиоведческие и теологические вопросы. В подготовке военных профессионалов уже сейчас необходимо уделять самое пристальное внимание воспитанию культуры межконфессионального общения. Будущим и действующим офицерам следует изучать не особенности психики абстрактного верующего и религию как социальное явление или форму общественного сознания, а хорошо знать существо и смысл конкретных верований, уметь общаться с верующими военнослужащими, направлять их активность на решение общих задач.
Вот что стоит сегодня на повестке дня. И Церковь, и армия, по моему мнению, уже готовы к этим шагам. Каковы основные трудности в вопросе введения военного духовенства в России сегодня?
Во-первых, инерция сознания. Это трудность объективная. Для огромного числа командиров и начальников, с которыми в переносном и прямом смысле «полковые батюшки» уже стоят в строю, вопрос о целесообразности этого шага уже решен. Немаловажно, что среди них и командиры дивизий, и командующие армиями, родами войск, военными округами. Большинство главкомов видов Вооруженных Сил сотрудничают с религиозными организациями на основании подписанных ими соглашений. Нелишне напомнить, что все Вооруженные Силы руководствуются соглашением, подписанным Святейшим Патриархом Московским и всея Руси и Министром обороны Российской Федерации в апреле 1997 г. Соглашения не содержат положений о введении должностей священников в армии, но они являются вехами на этом пути. Принципиальное решение о необходимости учреждения института военного духовенства было согласовано на Первой Всероссийской конференции «Православие и Российская Армия», проходившей в Москве в октябре 1994 г., но в силу неготовности к этому шагу как армии, так и Церкви, решено было действовать постепенно и поэтапно. Определенным рубежом тогда был определен 2005 год.
Даже краткая ретроспектива военно-конфессиональных отношений убеждает, что армия и Церковь все десять с лишним лет планомерно шли и практически пришли к окончательному решению вопроса, который некоторые средства массовой информации пытаются выдать за сенсацию. За такой позицией видится как минимум недостаточная информированность. Поэтому уместно привести еще несколько фактов, свидетельствующих, что военное духовенство в Вооруженных Силах уже реально существует.
Так, на Архиерейском соборе Русской Православной Церкви, который состоялся в октябре 2004 г., было отмечено, что в силовых структурах трудится более 2000 священников. Они работают с военнослужащими на добровольной основе, в свободное от приходской жизни время, жалованья за это не получают, льгот не имеют. Конечно, у них нет и строгих регламентированной военной службой обязанностей. В каждом случае их участие в армейской жизни согласовывается с пожеланиями личного состава и решениями командования. Деятельность военных священников координируется специально созданным в Московском Патриархате в 1995 г. Отделом по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями. Его структура во многом повторяет армейскую: есть сектора видов Вооруженных Сил, родов войск, других воинских формирований. Такие же отделы созданы практически при каждом епархиальном управлении на всей территории Российской Федерации. Синодальный Отдел издает журнал «Вестник военного и морского духовенства», газету «Победа, победившая миръ», которая также выходит в качестве приложения к «Красной Звезде».
С 2003 г. возобновлено регулярное проведение съездов военного духовенства в форме Всероссийских учебно-методических сборов священников, сотрудничающих с Вооруженными Силами. Летом 2005 г. очередные сборы состоялись в г. Улан-Удэ и были проведены под личным руководством правящего архиерея Читинской и Забайкальской епархии и командующего войсками Сибирского военного округа. Входит в практику участие священников в различных сборах руководящего состава соединений и объединений Вооруженных Сил, разработка совместных программ и планов на учебные годы.
Совершенно очевидно, что организационные основы современного института военного духовенства заложены довольно давно и успешно развиваются. И тем не менее, психологический барьер пока остается серьезной, но практически единственной преградой для официального признания необходимости учреждения должностей военных священников в Российской армии и начала работы по их планомерному введению.
Во-вторых, правовые трудности. Они скорее мнимые, чем реальные. Законодательных запретов на введение института «капелланов» в российском и признанном Россией международном законодательстве не существует. Некоторые лица ссылаются на конституционное отделение религиозных организаций от государства, на его светский характер. В данном случае целесообразно предложить более детально ознакомиться с различными юридически обоснованными трактовками соответствующих конституционных положений и реально существующими примерами их практической реализации.
Не призывая к копированию зарубежного опыта, хотелось бы обратить внимание на простой факт: во многих странах Запада, включая США, правовые основы взаимодействия светского государства с религиозными организациями прописаны не менее жестко, чем в России, что не мешает им иметь капелланов различных вероисповеданий как в армии, так и в других федеральных органах. Почему? Потому, что это отвечает интересам безопасности и развития общества, и на этом основании законодательно поставлено на службу государству, включено в систему обеспечения национальной безопасности. Возможности, желания и готовность всех религиозных организаций участвовать в этой работе учтены полностью, сама же работа капелланов подчинена интересам государства и регламентирована в конечном счете именно государством.
Если говорить о законодательных инициативах, касающихся непосредственно введения военного духовенства в Российской армии, то этому должна предшествовать серьезная аналитическая работа с участием всех заинтересованных сторон. По-видимому, уместно создать межведомственный орган с участием государственных и военных структур, религиозных организаций, поручить ему подготовить пакет документов об объективном состоянии военно-конфессиональных отношений, о реальной востребованности военных священников в войсках, о возможных механизмах введения института военного духовенства в Вооруженных Силах. К работе в этом органе нужно привлечь специалистов, имеющих знания и практический опыт организации взаимодействия Вооруженных Сил и религиозных объединений. Как представляется, главным принципом всех нововведений в этой области должно стать соответствие нормативно-правовой базы, регламентирующей деятельность военных священников, интересам военной, духовной, национальной безопасности Российской Федерации.
