Как русские наемники в Албании правительство свергали

После эвакуации в ноябре 1920 г. из Крыма белой армии Врангеля десятки тысяч русских около года просидели в лагерях в Турции и Греции. Оттуда в середине 1921 — начале 1922 гг. они стали разъезжаться. Как оказалось, спасенные ими в Первую мировую войну англичане и французы не только не захотели помочь своим спасителям, оказавшимся в тяжелейших условиях, но и ограбили их, забрав деньги и материальные ценности. Не выдержав тяжелого беженского положения и нахождения в лагерях на уровне пленных, многие бывшие чины белой армии стали уезжать из своих частей. Кто-то записывался во Французский легион, кто-то пошел на поводу у коммунистов и вернулся домой, поверив, что их там «простят». Причем некоторых французы вывозили в Россию насильно, заверяя официально, что дома их простят и забудут прежние обиды. Прощение было таким: офицеров расстреливали, а рядовых отправляли в тайгу валить лес на спички. Когда об этом стало известно среди русских эмигрантов, то поток желающих «быть прощенными» коммунистами резко пошел на убыль. Тогда, не желая возиться с недавними спасителями, французы стали вывозить белоэмигрантов в Бразилию, обещая им там землю. Однако там их не ждали и в лучшем случае вчерашним солдатам и офицерам белой армии приходилось становиться дешевыми батраками-поденщиками на плантациях, а в худшем их опять-таки выдавали в советскую Россию на расправу.
Кто-то пытался самостоятельно устроиться за границей и ехал в неизвестность. Но у большинства белогвардейцев средств не было даже на проезд в соседние страны. В этих условиях все взоры устремились на белогвардейское командование в лице генерала Врангеля. Оно сделало почти невозможное и договорилось о перевозе всей армии в Болгарию и Югославию, тогда известную как Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев. У сербов экономическое положение было тоже не ахти какое, но они согласились разместить прибывших русских на работу в жандармерию, пограничную охрану, а также на лесные и дорожные работы. Отношения с Албанией у русских эмигрантов развивались с самого начала не просто. Тысячи русских военных, став в сентябре 1921 г. на сербскую пограничную службу, вступили в конфликт с албанскими бандитами, стрелками-«комитами» и контрабандистами. Албанский участок границы Сербии считался самым опасным на всем ее протяжении. Несмотря на это, русские пограничники быстро отбили охоту нарушать сербскую границу и сделали для албанцев ее переход смертельно опасным занятием. Русских в Албании, мягко говоря, за дружбу с сербами еще со времен русско-турецких войн, в которых албанцы воевали за Турцию, не любили, а за службу в сербской погранохране прямо-таки возненавидели. До 1924 г. русские эмигранты обходили Албанию далеко, поскольку это была на тот момент, как и впрочем, сейчас, самая отсталая страна Европы. Можно представить себе, какие нравы царили в этой стране, если до сих пор на бытовом уровне сохранились среди албанцев такие порядки, по которым жену своего родственника имели полное право использовать как наложницу все мужчины своего рода. Кроме того, в Албании к тому времени сохранилось рабовладение. Албанскому королю принадлежало несколько тысяч человек из албанского племени матьян и он был крупнейшим рабовладельцем в Албании.
Реально, до начала ХХ века, Албанией, после ухода отсюда турок, управляли так называемые «регенты», но правление их было больше теоретическим, чем реальным. Большей частью жили они за границей, интересовались только получением жалования, предоставив все творить в стране премьер-министрам. Таким премьер-министром одно время после Первой мировой войны был Ахмет-бей Зогу, имевший права и на более значимую власть, поскольку он был аристократом. Сам Ахмет-бей жил довольно хорошо еще при турках. Его отец был назначен турецким султаном на ответственную должность в Албании. По существовавшему тогда в Османской империи правилу, семьи наместников турецкого султана, во избежание мятежей и интриг, должны были переехать в Турцию в качестве заложников, пока сам наместник правит той или иной провинцией. Жили такие семьи в роскоши, мало уступавшей султанской. В результате Балканской войны 1912 г. Албания получила независимость, и Ахмет-бей стал королем. Неожиданно сильным противником, оспаривавшим его власть, стал православный епископ Албании Фаноли. Секрет его силы заключался в том, что до мозга костей религиозный «батюшка» вдруг сдружился с коммунистами, которых он еще недавно считал сатанистами. Путем разных интриг, с помощью денег коммунистов, Фаноли занял в 1924 г. место Ахмет-бея, ставшегося эмигрантом у сербов. С ним ушло с ним к сербам 300 человек его рабов, оставшихся верными своему господину. Однако, захватив власть, «батюшка почил на лаврах».
Фаноли, как и его предшественники, не производил реформ, попав в русло просоветской политики. Не закрепив в своих руках власти, Фаноли занялся распространением коммунистической агитации на соседние страны. Таким образом, как известно, что власть, не проводящая реформ, в которых кровно нуждается та или иная страна, обречена на серьезные неприятности, которые не замедлили появиться. Русским военным эмигрантам пришлось в скором времени принять в албанских событиях самое непосредственное участие. Дело в том, что к концу 1924 г. коммунисты свили себе в Албании довольно прочное гнездо. В Тиране находилась советская миссия, которую возглавил бывший эсер и экс-военный министр антисоветского Временного Правительства Автономной Сибири в 1918 г., а теперь видный коммунист и видный член Иностранного Отдела ГПУ Краковецкий. Он официально объявил целью своей миссии в этой стране установить коммунистический режим в Албании и сделать Тирану центром большевизма на Балканах. Отсюда он планировал развить пропаганду и «экспорт революции» в соседние страны.
Однако со своим эмигрантским положением Ахмет-бей не согласился, заявив, что он не может смириться, как патриот и националист, с тем, что на его глазах Албания идет к гибели. Он выдавал себя за потомка Александра Македонского и многие его сограждане, мусульмане, этому верили и готовы были идти не за «христианским попом», ударившимся в политику и «сатанизм», а за королем. Зная, что большинство албанцев настроены антикоммунистически, он предпринял попытку освободить свою страну от Фаноли, Краковецкого и Ко. В этом ему решили активно помочь сербы и итальянцы, недовольные коммунистической активностью на их территории с албанской стороны.
Если первые содействовали созданию на своей территории вооруженных отрядов наемников, сторонников монархии, то вторые не препятствовали проникновению в эти отряды итальянских наемников и их финансированию. Во многом благодаря этому, Ахмет-бей смог сформировать боеспособные отряды из албанцев и небольшой группы итальянцев. Однако, этих сил для свержения прокоммунистической власти в Албании было недостаточно и албанский король пригласил русских белогвардейцев, живущих на территории Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев в наемники за хорошие деньги. Это произошло по предложению сербских спецслужб, понимающих опасность, которую представляет коммунистическая Албания. Единственным условием со стороны сербов при этом стало то, что командовать русскими наемниками должен был сербский офицер. Сербские спецслужбы вышли на полковника русской службы Миклашевского, тогда служившего на хорошем посту в сербской армии и предложили поучаствовать ему в борьбе против коммунистов в соседней стране. Миклашевскому всю жизнь улыбалась удача.
Еще во время Первой мировой войны он участвовал в такой удачной операции, что сербы наградили участвовавших в ней офицеров своими наградами. Русские не знали отличий в сербских наградах и Миклашевскому, несмотря на то, что должен был получить самую незначительную награду, вместо ордена Андрея Первозванного, дали по ошибке Карагеоргиеву звезду, высшую сербскую награду. Польстившиеся на орден Андрея Первозванного старшие русские офицеры, соотнеся его с отечественной наградной системой, не знали истинную цену этих наград у сербов. Попав в Сербию, Миклашевский, к своему удивлению, обнаружил, что благодаря этой ошибке и этой награде, он автоматически сохранял свой чин полковника уже в сербской армии и должен был быть зачислен туда, чем он и воспользовался. В то время, когда большинство русских гнули спину на тяжелых дорожных и лесных работах или хронически были заняты поиском работы, Миклашевский получал хороший оклад и пользовался громадным уважением сербских военных. Миклашевскому посоветовали, учитывая его авторитет среди русских военных эмигрантов, создать отдельный русский отряд из наемников. Вскоре произошла встреча Миклашевского с албанским королем, который дал ему для формирования отряда огромную сумму в золотых монетах, французских «наполеонах». Тот довольно быстро согласился. Русские живо откликнулись на призыв Миклашевского и албанского короля. Дело в том, что недостатка желающих поучаствовать в бою «против красных» в Албании не было. К тому времени большинство русских пограничников было сокращено. Это произошло из-за финансовых проблем у сербов и многие из них по-прежнему перебивались случайными заработками, испытывая серьезные материальные затруднения.
Так, по воспоминаниям участника Албанского похода 1924 г. Сукачева, до него ему пришлось побывать и пограничником, а после ухода из погранохраны — истопником, предпринимателем, садовником. Все эти попытки устройства за границей оканчивались для него неудачно. Поэтому они с радостью согласились бить коммунистов, своих заклятых врагов, да еще за приличные деньги. Для других русских офицеров, хорошо знавших военное дело, но плохо знавших то, с чем им пришлось столкнуться на «гражданке», предложение албанского монарха стало настоящей находкой. Например, тот же Сукачев, решив стать садовником, высадил в саду Женской медицинской академии в Белграде вместо тополей калину, за что и был уволен. Другие русские показали такую же неспособность адаптироваться в условиях гражданской жизни в другой, пусть и дружественной, стране. В таком положении будущих русских наемников и застало предложение албанского короля. Решено было сформировать Русский отряд из батареи и пулеметного дивизиона.
Несмотря на это, первая попытка Миклашевского навербовать русских наемников с треском провалилась. Миклашевский предложил вступить в отряд первым попавшимся ему в Белграде русским, казачьему войсковому старшине и армейскому полковнику. Получив от Миклашевского 300 золотых, что составляло огромную по тем временам сумму, они обещали привести 80 казаков для участия в предстоящей операции. Долго и безуспешно ждал Миклашевский казаков, но так никто и не прибыл. Правда, вскоре он получил от неудавшихся наемников любезную открытку с сербской границы, в которой те сердечно благодарили его за оказанную «финансовую помощь».
Тогда Миклашевский продолжил ходить по белградским улицам и предлагать вступить в отряд попадавшимся ему навстречу русским. Когда офицер Сукачев сидел в белградском кафе, тратя последние деньги, в таком положении его и застал полковник Миклашевский. Естественно, что он схватился за это предложение, как утопающий хватается за соломинку, и они стали ходить и вербовать русских военных эмигрантов на улицах Белграда вместе. Недостатка в желающих не было и за день они навербовали 108 человек, с которыми вскоре прибыли в Скопле. Среди наемников были и довольно известные личности, например, полковник Кучук Улагай, прославившийся в годы гражданской войны и видный представитель черкесов в эмиграции. Его Сукачев привел, будучи знакомым с ним со времени работы на белградской фабрике по производству металлических абажуров. Там они выдавливали абажуры из железа и красили. Тот, испытывая большие материальные трудности, моментально согласился на албанскую авантюру и привел с собой еще несколько человек, в том числе полковника Коноплева, ротмистра Красенского и 4 черкесов. Пешком отсюда, из-за недостатка денег по причине описанного выше обмана со стороны казачьего старшины и полковника, они добрались до границы.
С 10 декабря 1924 г., русские наемники стали небольшими группами сосредотачиваться в городе Дебари, пограничном пункте, центре сопротивления коммунистам в Албании. Сюда же 15 декабря того же года прибыл известный среди военных эмигрантов полковник Берестовский с группой киевских гусар, составивших большую часть отряда из русских наемников. Всего за 1 день этот отряд был сформирован. Албанский король перед началом похода официально возвел русских наемников в чины своей армии. Так, начальник отряда Миклашевский стал майором албанской армии, его помощник Берестовский — капитаном 1-го класса, начальником штаба, причисленного к Генеральному Штабу албанцев, капитаном 1-го ранга — Русинов, командиром артиллерийской батареи и капитаном 1-го класса — Барбович, начальником пулеметной команды и капитаном 1-го класса — черкес Кучук Улагай. Для малочисленной албанской армии это были высокие чины. Надо отметить, что албанский король в предстоящей операции по разгрому коммунистов в Албании сделал на русских наемников особую ставку, т.к. почти все технические части его небольшой армии, а именно артиллерию и пулеметы, которых у него ранее почти не было, составили русские. Всего перед началом операции Русский отряд состоял из 102 человек, в том числе 15 офицеров, имевших на вооружении 4 устаревших бронзовых горных австрийских орудия времен ранней юности императора Франца Иосифа, и 8 итальянских пулеметов «Фиат».
В ночь с 16 на 17 декабря 1924 г., когда Русский отряд наемников был окончательно сформирован, силы албанского экс-монарха вступили в Албанию. Почти сразу они вступили в бой с противником. К началу 17 декабря отряд албанцев-монархистов одержал свой первый успех. Сразу после этого в бой вступили русские наемники. Перейдя 17 декабря в 15 часов границу у города Пешкопея, они заняли район Резан-Брата-Клобуциста. Албанские пограничники перешли на сторону короля. Во время допроса они и другие перебежчики показали, что главные силы противник сосредоточил в районе деревень Сапко-Граздани, выставив сильное сторожевое охранение в районе деревень Керзнене-Макелары-Паести. Всего у сторонников коммунистов здесь было не менее 1 тысячи человек, пехотинцев и кавалеристов при 2 орудиях и нескольких пулеметах. Штаб обороны и резервы сторонников коммунистов стояли в городе Пешкопея. Командовал этими силами капитан 1-го класса Али Реза, а власть здесь принадлежала эмиссару Фаноли — Элегу Юсуфу.
Еще утром 17 декабря албанский король приказал своим войскам перейти в наступление по всему фронту и взять Пешкопею. Общее наступление было приказано начать открытием боевых действий на правом фланге в направлении на деревню Посети. Для выполнения этого приказа Русскому отряду было приказано атаковать противника в центре и развить наступление от деревни Блато на Пешкопею по шоссе Дебар-Пешкопея, взять Пешкопею и уничтожить живую силу противника. Отряду майора-иатльянца Гильярди, с приданием ему 2 орудий с русской прислугой, во главе с поручиком Шевцовым, было приказано сосредоточиться в районе Загание и наступать на Пешкопею, создавая угрозу обхода левого фланга противника. Албанским добровольцам-пехотинцам, усиленным 2 взводами пулеметной команды Русского отряда во главе с капитаном 1-го класса Кучук Улагаем, сосредоточенным в районе деревни Кисиоте, было приказано наступать по дороге Поцист-Исмемет-Попмарза-Твепеи-Милан-Пископейе в направлении деревни Покести (Посети). В 8 часов утра 17 декабря отряд, сосредоточенный у деревни Кисиоте, начал наступление на деревню Покести. Противник оказывал сильное сопротивление, используя для обороны каждую складку местности, но пулеметы Кучук Улагая и батарея Барбовича, бившая с открытой позиции из села Блато, вынудили противника очистить деревню Покести и весь прилегающий к ней район и почти в панике отойти в район деревни Исмилет. Успех данной группы стал сигналом к переходу в общее наступление сил албанского короля по всему фронту. Противник стал отходить, задержавшись на линии Сапко-Гроздани-Попмарза.
Здесь албанцы, сторонники Фаноли, оказали силам короля сильное сопротивление, наступление которых застопорилось. Видя это, сторонники Фаноли на центральном участке фронта перешли в контратаку и под давлением превосходящих сил противника передовые цепи войск короля стали отступать. Тогда капитан 1-го класса Берестовский для подъема духа албанцев взял в руки винтовку и на глазах у всех пошел в самое горячее место боя. Ободрив своим примером албанцев-монархистов, Берестовский организовал встречный контрудар против осмелевших сторонников Фаноли. В то же самое время пулеметы Русского отряда под командованием капитана 2-го класса Сукуренко выдвигаются вперед и открывают по врагу уничтожающий огонь в упор, а батарея Барбовича открывает беглый огонь по густым цепям врага, уже спускавшимся с высот к востоку от деревни Сапки. Она переместилась очень близко к месту боя, оказавшись в зоне ружейного огня на открытой незамаскированной позиции к северо-западу от деревни Керзнене.
Меткий огонь русских пушек и пулеметов, равно как и появление впереди албанцев-монархистов русского офицера с винтовкой наперевес привели к замешательству среди коммунистов и они начали отходить, а русские наемники и албанцы-роялисты — преследовать их. Капитан 1-го класса Берестовский возглавлял наступление сторонников албанского короля до самых высот, на которых стоял город Пешкопея. В районе деревни Корацика, используя резервы, противник пытался задержать наступление албанских монархистов и русских наемников, но не выдержав меткого русского артиллерийского огня, начал быстрый отход в район деревень Довольян-Аребар. В это время силы короля энергично наступали по всему фронту, занимая район за районом. Успеху наступления содействовало то, что по мере продвижения вперед и занятия того или иного рубежа, друг другу подавались немедленно световые сигналы зажженными кострами. Видя их, русская «батарея переносила свой огонь на последующий рубеж, держа противника беспрерывно под своим метким огнем». Однако, в районе высот Аребар, видя, что сторонники албанского короля и русские наемники не успели подтянуть батарею, введя в бой дополнительные резервы, противник встретил их продвижение сильным ружейно-пулеметным и орудийным огнем.
Особенно сильное сопротивление было оказано коммунистами на подступах к высоте Кулой с одноименной деревней и к северо-западу от нее. Тогда Берестовский потребовал из Русского отряда 2 пулеметных взвода под командованием капитанов 2-го класса Сукуренко и Сукачева. Русские пулеметы, передвинутые в передовые цепи, своим губительным огнем сорвали контратаку противника, который начал отходить в свои окопы по берегу реки Пешкопея. Тогда Миклашевский приказал выдвинуть вперед все 8 пулеметов отряда с русскими расчетами, которые открыли по отходящему врагу уничтожающий огонь. Кучук Улагай, командовавший пулеметами, особенно отличился. Он подвел пулеметы на минимальное расстояние, с которого албанские коммунисты были просто выкошены. Под прикрытием пулеметного огня албанские пехотинцы-монархисты вплотную подошли к вражеским окопам. В этот момент противник, видя, что цепи сторонников короля сильно растянулись по фронту, бросил в бой свои последние резервы, снова перейдя в центре в контрнаступление. Но русские пулеметчики, несмотря на то, что албанские пехотинцы-роялисты еще не успели подойти к ним на помощь, не отступили и открыли по наступающему врагу беспощадный огонь.
Сторонники Фаноли не выдержали его и побежали, а артиллерия Барбовича усилила «русский эффект», меткими залпами вызывая панику противника и обращая его в бегство там, где только что он оказывал яростное сопротивление. На «плечах» бегущего врага русские наемники ворвались в Пешкопею. В числе первых был неутомимый капитан 1-го класса Берестовский. Благодаря его действиям, прямо в казармах был окружен целый батальон албанцев под командованием самого Али Резы, прибывших на помощь сторонникам Фаноли и не успевший еще вступить в бой. В полном составе он сдался русским наемникам. Бой затих, только небольшая часть бежавших за город сторонников Фаноли продолжала редким огнем пытаться противодействовать проникновению в Пешкопею остальных сил албанского короля. Остальные сдались, причем среди них оказался командующий данной группировки Али Реза. К ночи в Пешкопее сдались последние сопротивляющиеся сторонники «коммунистического попа».
Среди сдавшихся, кроме самого командующего, были 5 офицеров, 400 солдат регулярной пехоты, много добровольцев, сторонников самого Фаноли и коммунистов. Русские наемники и албанские сторонники короля захватили 1 современное горное орудие со всем необходимым для ведения боя, 4 пулемета, 2 из которых были исправными скорострельными новыми французскими пулеметами, 3 миномета, 2 французских автомата, сотни винтовок и много боеприпасов. Правитель района, Элег Юсуф, был убит в Пешкопее во время уличных боев. Сразу после занятия города, русские наемники выломали ворота тюрьмы Пешкопеи и освободили томящихся там противников режима Фаноли. На главной городской площади они заметили 2 виселицы, «готовые к работе». Выяснилось, что на них сторонники Фаноли планировали вешать пленных. На одной виселице должны были висеть сторонники албанского монарха, а на другой — русские наемники. Но, видно не знали сторонники Фаноли русской пословицы, хоть и общались активно с русскими коммунистами, что «поспешишь — людей насмешишь». Когда Пешкопея была окончательно занята сторонниками короля, русские наемники заняли ее цитадель, согнав туда пленных, сложив отдельно трофеи и выставив там сторожевое охранение.
В своих воспоминаниях Сукачев не уделяет особого внимания захвату Пешкопеи и говорит об этом очень просто: «наступая от деревни Блато, мы с боем вошли в город». В то время, пока 17 декабря шло наступление на Пешкопею основных сил албанского короля, отряд майора Гильярди, сосредоточенный в районе Зерание, утром также начал на нее поход. Действовал он без связи с главными силами, в трудной для наступления местности: она была лесистая и сильно пересеченная. В районе деревни Заград он вступил в бой с противником, сбив его с позиций. Поскольку местность позволяла тому, чтобы отряд Гильярди мог быть легко окружен со всеми вытекающими от этого последствиями, командир действовал очень осторожно. Хотя этот отряд и не сыграл в штурме Пешкопеи решающей роли, все же он сковал значительные силы противника, в том числе и резервы, не дав их выпустить из города в момент контратаки сторонников Фаноли. Поскольку местность была исключительно трудная для движения русской артиллерии, Гильярди не успел 17 декабря вступить в Пешкопею. Однако, свою задачу его отряд и русские добровольцы, в нем находившиеся, выполнили, по отзывам командования, блестяще, не дав использовать сторонникам Фаноли значительные силы, скованные на ожидаемом направлении действиями Гильярди.
О самом Гильярди надо сказать особо. Эта личность могла бы стать образцом для авантюрных романов и соответствующих фильмов современности. Итальянец по происхождению, еще до Первой мировой войны он был в австро-венгерской армии офицером. Его брат занимался политической деятельностью. Во время покушения на него погибла мать Гильярди. На суде убийца был оправдан под предлогом того, что «убийство было политическим». Гильярди-офицер, тут же, на суде, застрелил убийцу матери. Теперь уже ему самому пришлось бежать из Австро-Венгрии в Албанию, где он поступил на военную службу и участвовал в 18 столкновениях с сербами. Это был далеко не весь его «послужной список», так как вся его жизнь с этого момента была накрепко связана с авантюрами. Утром 18 декабря прибыл со свитой в Пешкопею сам албанский король. Утром он принимал парад верных ему частей, во главе которого проследовал Русский отряд. От выстроенных для парада войск к нему подъехал командир Русского отряда, майор Миклашевский с рапортом о разгроме мятежников. Албанский король объезжал выстроенные части под русское громовое «ура». Как оказалось, это было первое, но далеко не последнее торжество русских наемников на албанской земле. Жители города и прилегающих к нему районов стекались толпами на парад, чтобы поприветствовать своего короля и русских наемников, помогающих ему восстановить в стране законную власть.
Между тем, разгром сил Фаноли в Пешкопее вызвал брожение в албанской армии. Полковник албанской армии Цена-бей Криузиу подчинился королю и 17−18 декабря 1924 г. его силы заняли города Лукуллу и Кукос и присоединились к монархистам и русским наемникам в Пешкопее. Теперь предстояло наступать на албанскую столицу. Наступление на Тирану началось еще 18 декабря ограниченными силами албанских монархистов, которым 20 декабря пришли на помощь русские и итальянские наемники Миклашевского и Гильярди. За весь день 20 декабря 1924 г. русские наемники, совершив 2 перехода в направлении Тираны, не встретили никакого сопротивления. Они тут и там видели свежевырытые и брошенные противником окопы.
Разгром под Пешкопеей деморализовал противника, и он отходил к столице без боя. Этому способствовало и то, что самими албанцами был пущен слух, будто с албанским королем из Сербии идет многотысячная непобедимая русская армия, доказавшая это разгромом сторонников Фаноли под Пешкопеей. Движению русских наемников сильно помогал своими советами и указаниями Гильярди. Он отлично знал албанскую местность и особенности албанцев, чем способствовал выполнению русскими наемниками возложенных на них задач. Беспрепятственное движение наемников в направлении Тираны продолжалось до деревни Дусисте. Однако, на следующий день, 21 декабря, по мере продвижения королевских сил к столице, противник стал пытаться оказать сопротивление. На подступах к селу Лис сторонники Фаноли неудачно пытались остановить русских наемников. За время этого боя русские только в плен взяли 150 солдат-пехотинцев и 2 офицеров противника. В этот же день, утром, русские наемники вброд переправились через реку Черный Дрин в деревню Секисте, где и заночевали, охраняя короля. После этого нового неудачного для сторонников Фаноли столкновения с монархистами боевой дух противников короля еще больше упал, и они оказывали сопротивление все слабее. Усиления сопротивления противников королевской власти ожидали на перевале Гафа-Мурисес. За 22 декабря 1924 г. Русский отряд проделал путь от деревни Селисте до деревни Бургажеп, где и заночевал. Из-за сильно пересеченной местности этот поход был очень тяжелым, особенно для артиллеристов. На следующий день, 23 декабря, русские наемники заняли деревню Керудже и подошли к перевалу Гафа-Мурисес. Албанская столица была совсем рядом.
Но противники власти короля решили использовать этот естественный природный рубеж для обороны, плотно загородив проход сильными пехотными частями, усиленными пулеметами и артиллерией. Силы короля атаковали перевал в лоб, завязался тяжелый бой. В это же самое время отряд из албанцев-монархистов, выросших в этой местности, влез по казавшимся с виду неприступными скалам, обошел противника справа и, выйдя ему во фланг, неожиданно его атаковал. Противник, не ожидавший удара со стороны «неприступных» скал, бежал, оставив русским наемникам и сторонникам албанского короля множество пленных и орудия. И снова албанский монарх ночевал под защитой русских наемников в деревне Керуджа. На следующий день русские наемники, без боя заняв последний населенный пункт на пути перед Тираной — Гурибар, также без боя вошли в албанскую столицу. По воспоминаниям самих русских наемников, «дойдя до горы Дайти, возвышающейся над Тираной, мы увидели, как 4 парохода отплывали из „дурацкого“ порта (то есть порта города Дураццо). Это епископ Фаноли, его приверженцы и советская миссия покидали Албанию».
Этому предшествовали недолгие сборы. По данным из Албании, «Фаноли и его сторонники, как полагается, все золото из казначейства, бежали в Италию, вскоре очутившись в Москве. Перед отъездом к Краковецкому в номер пришел хозяин отеля с просьбой оплатить счет. От страха товарищ Краковецкий никак не мог найти бумажник и открыл один из своих сундуков, откуда и достал деньги. Хозяин отеля обомлел, увидев, что сундук был полон купюрами по тысяче лир каждая».
Фаноли, чтобы избежать краха, решил выслать советскую делегацию из страны при наступлении повстанцев, но не успел. После бегства Фаноли нашли документы о крупной взятке для него из Москвы. Можно представить, какие чувства испытывали при этом русские белогвардейцы, видя уходящие в никуда советские корабли, и как они вспоминали, что 4 года назад они сами также уходили из Крыма.
Теперь в истории Албании, благодаря русским наемникам, открылась новая страница истории. С бегством Фаноли и падением Тираны вся Албания оказалась под владычеством Ахмет-бея, которая радостно признала его власть. Русский отряд, входивший 24 декабря 1924 г. в Тирану, был встречен на окраине столицы военным оркестром. Улицы города были разукрашены флагами, народ вышел встречать своего короля и радостно приветствовал русских наемников. Со всех сторон раздавалось «Рофт!» или «ура». Они прибыли к королевскому дворцу и выстроились на парад. Ахмет-бей не вышел приветствовать русских, которым он был обязан своей победой, лично за все их труды и жертвы, сославшись на важные государственные дела. За него это сделал его главнокомандующий, полковник Цен-бей Криузиу, который от имени короля передал русским наемникам глубокую благодарность за их работу.
Свое дальнейшее пребывание в албанской армии Сукачев описывает так: «довольно долго наш отряд ничем другим, кроме пожинания лавров победителей, не занимался. Расквартировали нас в большом доме, коридоры которого через несколько недель оказались настолько заставленными пустыми водочными бутылками, что пройти по ним было непростой задачей».
Однако, Русский отряд наемников в Албании сыграл здесь еще одну важную для этой страны роль. Оказалось, что Ахмет-бей, победив в междоусобной борьбе, на этом не успокоился. Он лихорадочно готовился к изменению статуса страны, решившись подготовить выборы в местный парламент — Учредительное Собрание. Под него решено было приспособить здание Офицерского Собрания. Вскоре Ахмет-бей выяснил, что отряд русских наемников после роспуска албанских добровольцев остался единственной организованной воинской силой, оставшейся в его руках, на которую албанский король мог безоговорочно опереться при проведении дальнейших мероприятий по модернизации страны. В выборный период албанский король приказал русским наемникам находиться перед Офицерским Собранием в боевой готовности на случай попытки его политических противников выступить в столице. В то самое время Ахмет-бей находился в своей личной резиденции и ожидал решения от парламента собственной участи. Парламент, по предложению Ахмет-бея, должен был рассмотреть возможность для Албании стать республикой, отменить регентство. При этом сам Ахмет-бей предполагал стать первым албанским президентом. Во время рассмотрения столь важных законопроектов, которые должны были в корне изменить жизнь Албании, русские наемники должны были охранять парламент и его действия от посягательств со стороны. С ними было оговорено, что они должны будут после рассмотрения предложенных парламенту со стороны Ахмет-бея законопроектов ждать появления на балконе здания парламента появления доверенного лица короля, которое должно будет подать им условный сигнал о ходе рассмотрения внесенных предложений. При этом русским наемникам нужно было, если потребуется, вооруженной силой заставить парламент принять волю албанского монарха и совершить государственный переворот. В случае принятия депутатами предложений Ахмет-бея, его доверенное лицо должно было махнуть с балкона белым платком, а в случае отрицательного — быстро выбежать из здания и через площадь прибыть к командиру русских наемников. При этом русские наемники еще до начала рассмотрения законопроектов получили приказание направить все их оружие — от винтовок до пушек и пулеметов на здание парламента. Тем самым они должны были решительным образом повлиять на депутатов, чтобы они приняли конституцию по королевскому варианту. По парламенту, в случае развития событий по неблагоприятному для албанского короля варианту, русские наемники должны были дать залп и заставить изменить свое решение.
Однако все прошло благополучно и Ахмет-бей Зогу стал первым албанским президентом. Это изменение, коренным образом повернувшее албанскую историю, произошло под дулами оружия русских наемников, которые салютовали ему из всех стволов. Под аккомпанемент оружейного салюта, новоявленный президент прибыл в парламент.
Такие действия русских наемников были с раздражением встречены белогвардейским командованием. Так, генерал Врангель 17 января 1925 г. издал такой приказ: «По полученным мной сведениям, в настоящее время нашим офицерам предлагают поступить в жандармерию, формируемую в Албании. Имея ввиду, что 1) Албания является пограничной с государством, давшем нам приют; 2) что в Албании не прекращаются внутренние волнения, вплоть до гражданской войны, в которой сталкиваются интересы нескольких держав, категорически воспрещаю господам офицерам и вообще всем чинам, входящим в состав армии или военных организаций, принимать подобного рода предложения. В случае нарушения какого-либо из этих запрещений, приказываю немедленно представлять мне об увольнении виновного от службы в дисциплинарном порядке».
Объяснял причины этого Врангель так: «вновь подтверждаю, что участие русских как в борьбе государств между собой, на той или на другой стороне, так и в гражданской борьбе в какой-либо стране совершенно недопустимо, ибо оно неизбежно отразится на русской эмиграции и осложнит и без того тяжелое положение ее, а кроме того, может привести и к пролитию русской крови русскими же, притом за совершенно чуждые интересы».
Через несколько лет король Италии Виктор Эммануил III провозгласил Ахмет-бея королем Албании Зогу I. Однако, желанной короной Искандер-бея, правившего Албанией в годы ее действительного величия и когда она называлась «Великой», ему воспользоваться не удалось. Венский музей, в котором она хранилась, отказался выдать ее Зогу I даже за очень большие деньги. Благодаря действиям русских наемников, к власти в Албании пришел человек, сыгравший огромную роль в ее жизни и решительно развернувший ход жизни в ней на 180 градусов. С начала его правления в январе 1925 г. до апреля 1939 г., начала оккупации Албании Италией, было самым блестящим и счастливым временем для этой страны за весь ХХ век. При этом сам Зогу I не забывал, что своей победой в Албании он обязан русским наемникам. Для них также нашлось достойное занятие.
Сразу после принятия парламентом конституции по варианту Ахмет-бея, русские наемники были посланы в горы для разоружения населения. Особенно активно в этом участвовала русская пулеметная команда. Оружия кругом было очень много. Так, только в одном доме во время обыска русские наемники обнаружили 2 новеньких горных орудия с несколькими снарядными ящиками. Когда к концу зимы 1925 г. русские наемники вернулись в Тирану, то там уже шло формирование регулярных албанских частей, поскольку солдаты старой армии просто разбежались с приходом русских наемников. Они бросили мулов и лошадей, которые сотнями бродили в окрестностях Тираны и других городов. Для их сбора снова направили русских наемников, которые снова успешно справились с этой задачей. В итоге, они собрали более 300 лошадей и мулов, которых постепенно передавали новым албанским частям. К концу марта 1925 г. оканчивался контракт, подписанный между Ахмет-беем и русскими наемниками. По имеющимся условиям контракта, русские наемники должны были уйти в отставку, получив двухмесячное жалование. Но в действительности из Русского отряда ушел только полковник Миклашевский, который вернулся в Белград для продолжения там своей воинской службы. Все прочие русские наемники подписали второй контракт на 3 месяца. На тех же условиях контракт возобновлялся 6 раз и лишь через полтора года Русский отряд, находившийся теперь под командованием Берестовского, был расформирован.
Отряд из русских наемников не расформировывали долго по причине того, что он был очень нужен Ахмет-бею для борьбы против местных феодальных князьков — беев. Беи со времени провозглашения независимости Албании в 1912 г., в год устраивали по нескольку государственных переворотов, в результате одного из которых и пришел в свое время к власти епископ Корчи Фаноли. Ахмет-бей извлек уроки из прошлого, и русские наемники блестяще исполнили задачу по обезвреживанию беев. Подвластные им люди освобождались от рабства и форм феодальной зависимости, феодальное право отменялось. При этом русские наемники следили за исполнением таких распоряжений парламента и самого Ахмет-бея. Эта задача также была ими выполнена «на ура».
Однако, пережитки феодализма еще долго сказывались на развитии Албании. Так, по данным самих русских, еще много лет спустя после этого, при обращении к какому-нибудь албанцу с вопросом о том, кто он, вместо нормального ответа можно было услышать, что он — «человек такого-то бея». Борьба против феодальных беев в Албании продолжалась с переменной активностью полтора года со времени прихода Ахмет-бея к власти. За это время была создана боеспособная регулярная албанская армия, которая оградила албанского правителя от переворотов. Таким образом, русские наемники были распущены только после появления у Ахмет-бея Зогу I собственной надежной армии и устранения непосредственной опасности для его власти в Албании. Однако, по «неофициальным» данным, роспуск русских гвардейцев в 1926 г. произошел как раз из-за интриг английского представителя в Тиране и в качестве предлога были выбраны «финансовые трудности». С момента переворота началась новая эпоха возрождения и процветания Албании. По данным русских, «Тирана стала неузнаваема. Половина города была снесена и теперь она строится заново. Масса автомобилей прорезает Албанию во все концы. Железная дорога от Тираны до Дураццо почти готова и скоро будет продлена вглубь страны, к Сербии. Пять раз в неделю летают пассажирские аэропланы».
Однако русских в Албании не забыли и предложили каждому пожизненную пенсию в размере получаемого месячного жалования, но при условии, что они поселятся здесь же. Очевидно, что албанский монарх хотел оставить бывших русских наемников «на всякий непредвиденный случай», чтобы можно было в любую минуту снова воспользоваться их услугами. Сначала в Албании остались все бывшие русские наемники, так как это было очень выгодно, но жизнь в Албании была очень скучной и постепенно все стали разъезжаться. К апрелю 1939 г., времени высадки в Албании итальянских войск, из всего Русского отряда здесь осталось лишь 15 человек, не считая четверых русских наемников, поступивших на албанскую действительную воинскую службу — Кучук Улагая, Красенского, Белевского и Сукачева. Берестовский, один из главных героев русского наемничества в Албании, скончался здесь же в 1944 г.
В Албании многие бывшие русские наемники приняли подданство этой страны. На албанской службе они неоднократно выдерживали экзамены для повышения в следующий чин по итальянской военной системе и проходили для этого специальные курсы. Такие курсы были четырехмесячными и проводились в Скутари или Скадаре. Во время пребывания Кучук Улагая на таких курсах здесь, в Албании, произошла романтическая история. У него была родная сестра Фатима, славившаяся своей красотой, как и многие черкешенки. Унтер-офицер албанской службы Куракин, служивший в то время с Кучук Улагаем на конском заводе под его руководством, был в нее безутешно влюблен. О том, чтобы они были вместе, не могло быть и речи. Куракин не мог променять из-за женитьбы православную веру на ислам, а она сама под страхом смерти не могла принять христианство.
Тогда Куракин похитил Фатиму с ее согласия и даже предложения. Кучук Улагай прогуливался по Скутари вместе с Сукачевым, когда мимо них пронесся на бешеной скорости автомобиль, в котором сидела укутанная в чадру мусульманка Фатима, а в мешке той же машины лежал православный Куракин. Сделано это было для того, чтобы сбить с толку брата Фатимы, который, в случае поимки обоих заговорщиков не пощадил бы ни сестры, ни сослуживца. Этому романтическому приключению помог новый православный епископ Албании с условием, что Фатима сейчас же после похищения крестится, что она и сделала. Узнав об этом, Кучук Улагай проклял ее. Зная, что в гневе брат Фатимы страшен, Куракин, женившись на Фатиме, переехал с ней на заработанные им у Ахмет-бея деньги подальше от Кучука Улагая, надеясь, что он никогда не найдет их, в Чили. Будучи инженером, Куракин здесь неплохо устроился. Не имея возможности достать негодную сестру и ее похитителя, Кучук Улагаю пришлось успокоиться. Он продолжил свою службу в албанской армии командиром пулеметной команды. Затем он был назначен начальником конского завода в городе Шияке, потом — командиром 3-й «смешанной группы», или полка в Скутари, в которую входило неопределенное количество «альпийских» батальонов горных стрелков, артиллерии и инженерных частей. Когда в апреле 1939 г. итальянцы заняли Албанию, то он ушел в Сербию.
Во время Второй мировой войны он сошелся с бывшим донским атаманом Красновым и командовал у него горскими частями из белоэмигрантов и советских граждан Северного Кавказа. Благодаря албанскому паспорту, ему чудом удалось вырваться живым из Лиенца, где были сконцентрированы Красновские казаки и горцы и откуда их выдавали на расправу в СССР англичане и американцы. Выбор там был в случае выдачи небольшой — либо расстрел на месте, либо долгие годы воркутинских лагерей. Своим спасением Кучук Улагай был обязан своей жене, которая при его задержании явилась к союзникам, несмотря на боязнь такого же ареста и показала их албанские паспорта английскому коменданту. В это время Кучук Улагай готовился к гибели — имя его было хорошо известно на Северном Кавказе коммунистам, и надеяться на пощаду было бесполезно.
Однако когда англичане уже передавали несчастных СМЕРШу, комендант приказал вывести Кучук Улагая из толпы выдаваемых. Возмущению коммунистов из-за этого не было предела. Тогда англичане заявили им, что Кучук Улагай нужен им для своего расследования и заперли его в местном подвале, инсценировав его новое задержание. А наверху, над его головой, грохотали сапоги и слышались выстрелы — кое-кого из выданных союзниками коммунисты убивали прямо на месте. Узнав о бедственном положении своего шурина после Второй мировой войны, он связался с ним и предложил ему мир. Кучук Улагай, по прошествии стольких лет, согласился на это. Куракин тогда оплатил ему и его жене дорогу до Чили. Там он устроился в Военно-географический институт. Кучук Улагай, этот выдающийся офицер Черкесской конной дивизии в гражданскую войну и видный представитель русских наемников в Албании, впоследствии и скончался здесь, в Сантьяго, от тропической болезни 8 апреля 1953 г. Надо сказать несколько слов о других русских, оставшихся на албанской службе. Ротмистр Красенский после перехода на действительную воинскую службу в албанскую армию сначала был назначен младшим офицером пулеметной команды. Потом, после окончания артиллерийских курсов, он перешел в артиллерию, в которой оставался «до апреля 1939 г. на посту командующего группой тяжелой артиллерии».
С приходом итальянцев в Албанию перешел на их службу. Во время Второй мировой войны вместе с итальянскими войсками попал в Россию, где воевал против советских войск. С Восточного фронта вернулся в Тирану. Итальянским правительством был назначен председателем Особого Военного Трибунала по борьбе с коммунистами. При занятии Тираны красными он остался здесь, был пойман ими и повешен в 1945 г. на центральной площади. Это было осуществлено по личному приказу лидера албанских коммунистов Энвера Ходжи. Поручик Белевский после заключения контракта на переход в ряды албанской армии, как и Красенский, также стал младшим офицером пулеметной команды. При сформировании албанского гвардейского дивизиона он стал его командиром. После прихода в апреле 1939 г. в Албанию итальянских войск перешел к ним на службу. Воевал против советских войск в составе 8-й итальянской армии. За боевые отличия в России получил итальянскую Серебряную медаль, по значению равнявшуюся российскому Георгиевскому кресту. Вернувшись из России в Албанию после разгрома там итальянцев под Сталинградом, сражался в горах против коммунистов и был убит в одном из боев. Сукачев в Албании дослужился до высокого чина майора, командовал гвардейским полком. В 1939 — 49 гг. служил в итальянской армии, с 1947 г. — бригадный генерал. С 1949 г. проживал в США, где и умер в 1975 г.
Таким образом, горстке наших русских наемников, которых коммунисты было списали с боевых счетов, удалось коренным образом изменить ситуацию не только в Албании, но и вообще на Балканах, сорвав планы по их революционизированию.