 |
| Седмицa.Ru | А. Третьяков | 06.09.2004 |
Помимо трагических цифр потерь в исследованиях войн обычно фигурируют и т.н. позитивные цифры, говорящие о количестве захваченного золота, территории, рабов, кораблей и т. п. Однако оценивать войны только как перераспределение финансовых, территориальных, людских, промышленных ресурсов несправедливо. Конечно, в любой войне вышеперечисленные факторы присутствуют, однако их нельзя считать единственными побудительными причинами начала боевых действий.
Так что же все-таки заставляет людей начинать войны, идти убивать других и при этом считать, что они исполняют свой священный долг, являются орудиями божественного волеизъявления?
Уже первый человекоубийца — Каин, не просто убил Авеля из чувства ненависти, гнева или какого-либо другого, а как нам говорит кн. Бытие: Каин «заклал» [1] брата своего Авеля, т. е. принес в жертву, тем самым он совершил религиозный акт. Рассматривая другие события, описанные в Ветхом Завете, мы обнаружим внушительное количество фактов, подтверждающих мысль о том, что религиозный фактор занимал не последние место в развитии древних военных конфликтов. Можно утверждать, что в ветхозаветной истории религиозная составляющая войн была ведущей. Например, войны, связанные с захватом т.н. «Земли обетованной» имеют прямую связь с исполнением еврейским народом Божественного волеизъявления [2]. И, как следствие этого, уже три с половиной тысячелетия еврейский народ пытается реализовать полученное обетование. Иногда это удавалось. Когда же евреев порабощали, они поднимали восстания и стремились вернуть былую независимость. Все войны, которые вели евреи в своей истории, носят ярко выраженный религиозный характер, т.к. они всегда истолковывались как исполнение воли Бога, преступив которую, евреи могли бы прекратить свое историческое существование.
Сказанное касается не только еврейского народа. История древнего мира изобилует примерами, когда в процессе войны религиозная подоплека была решающей. Так, греки в лице Гомера считали падение Трои актом воли богов: армия Агамемнона всего лишь выполнила предопределенное ими.
Войны наделялись священным смыслом не только в эпоху язычества. Средневековье в этом смысле мало, чем отличалось от древнего мира. Император Константин Великий, идя на сражение против Максенция, увидел в воздухе знамение Креста и слова: «Сим победиши». В римской армии в то время было запрещено быть христианином, а христианская символика не допускалась. Язычник Константин уверовал во Христа и повелел изобразить главный христианский символ на знаменах своего войска. Победа была за Константином. С исторической точки зрения, это была война между претендентами на власть в Римской империи. Но она имела и глубокое религиозное содержание. Церковные историки указывают на прямую связь между этим явлением и последующим успехом христианской проповеди.
На протяжении веков Латинский Запад пытался освободить Святую Землю. Это движение вылилось в кровопролитные войны, которые в последствии были названы Крестовыми походами. Крестовые походы осуществлялись под лозунгом вызволения христианских святынь в Палестине из-под власти мусульман. Другой целью крестовых походов было обращение язычников и еретиков в католичество. Рассматривая причины походов, мы обнаружим большой комплекс экономических, внешнеполитических и психологических факторов, однако неоспоримым остается то, что эти войны имели ярко выраженный религиозный характер. Характерно, что участники первых Крестовых походов нашивали на одежды знак креста, называли себя пилигримами (паломниками), а походы — паломничеством.
Взятие Антиохии крестоносцами
Крестовые походы усилили религиозную конфронтацию Запада и Востока. Они активизировали джихад как ответную агрессивную реакцию мусульманского мира. Также следует отметить, что Четвертый крестовый поход (1202−1204), гораздо в большей мере, чем Великий раскол 1054 г., разделил Христианские Церкви и страны, заложив в сознании православного населения образ поработителя и врага — латинянина. Соответственно и Запад впал в психологический стереотип недоверия и враждебности к миру Восточного Христианства, а тем более — ислама.
Можно утверждать, что практически все войны в период Средневековья включали в себя религиозную составляющую, а некоторые из них были исключительно религиозными войнами [3].
Новое время принесло и новые ценности. Общество и мир стали изменяться и, как следствие этого, религиозный фактор в войнах, как это может показаться на первый взгляд, стал резко уменьшаться. Основным фактором, побуждающим к началу войн в течение последних столетий, принято считать территориальный принцип. Целью боевых действий чаще всего был захват вражеского государства или его части. Экономический фактор заключался в том, чтобы получить прибыль от ресурсов завоеванной территории. В Новое и Новейшее время вопрос религиозной ассимиляции фактически отсутствовал, хотя с приходом захватчиков на завоеванную территорию туда часто устремлялись и проповедники веры победившей стороны. В этот период войны уже не начинались под знаменем веры, однако, в той или иной степени религиозная оставляющая им свойственна, в том числе — и всем войнам XX века.
Вторая мировая война — не исключение. Когда началась Великая Отечественная война, Советский Союз был государством атеистическим. На первом этапе войны религиозный фактор был не столь заметен. Однако многочисленные потери и частые поражения первых двух лет войны привели к спонтанному возрождению религиозных чувств у населения СССР и к радикальным переменам в позиции руководства партии и правительства, которые до этого в течение четверти века придерживались воинствующего атеизма. Война перешла из категории «противостояния классов» в разряд «священных народных войн».
Но если государство в лице Сталина озвучило религиозный фактор этой войны только после двух лет кровопролития, то иерархи Русской Церкви с самого начала Отечественной войны называли ее «священной». 22 июня 1941 года Митрополит Московский и Коломенский Сергий, тогдашний Первоиерарх Русской Православной Церкви, написал и разослал по всем приходам обращение «Пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви». Он преподал свое архипастырское благословение «всем православным на защиту священных границ нашей Родины», настойчиво напоминая о долге следовать примеру святых вождей русского народа — Александра Невского и Дмитрия Донского. История России была, по мнению Владыки Сергия, постоянным противостоянием православного русского государства и иноверных захватчиков. «Жалкие потомки врагов православного христианства хотят еще раз попытаться поставить народ наш на колени перед неправдой, голым насилием принудить его пожертвовать благом и цельностью Родины, кровными заветами любви к своему Отечеству… Господь нам дарует победу!» [4].
Однако в XX в. становится «плохим тоном» говорить о религиозной составляющей войн. Это связано с появлением атеистических государств соцлагеря, вхождением западного мира в постхристианский период, усилением либеральной идеологии и т. п. Следствием этого явилось нежелание большинства историков и политологов упоминать о духовных событиях XX в., повлиявших на ход Второй мировой войны и других войн этого столетия. И напротив, осмысляя историю, на Западе стали чрезмерно преувеличивать религиозный фактор в войнах древнего и средневекового мира, что зачастую приводило к обвинению Христианства и других религий в развязывании почти всех войн прежних времен. Наложение табу на упоминание религии в конфликтах последнего времени отчасти явилось следствием такого взгляда на древние войны.
К концу XX в. стало обыкновением считать, что религия не должна быть причастна к т.н. светской сфере жизни человека. Вера должна остаться в пределах храмов и религиозных организаций. Война — удел светского государства, и религиозному фактору там места нет. Данная позиция очень удобна для политиков, т.к. позволяет решать ряд задач. Во-первых, отказ от религиозного фактора в военных компаниях дает возможность пренебрегать традиционными нормами морали и нравственности. Война из битвы за справедливость превратилась в форму решения финансовых и политических задач, где морали нет места, а главным является эффективность любыми средствами. Во-вторых, когда нет идеи Высшего правосудия, армии можно делать все что прикажут. В-третьих, стало возможно вести войну, не давая повода для возрождения религиозного, облеченного в партизанское движение или более структурированного сопротивления, ведь именно религиозный фактор позволяет наполнить духовным содержанием сопротивления захватчикам. И тем не менее, религиозный фактор неизменно начинает проявляться в стане обороняющейся стороны и наполняет сопротивление оккупантам идеей Высшей справедливости. Даже в век религиозного охлаждения, люди понимают, что религия является основой их национального и государственного суверенитета, ибо именно она позволила оформиться народу и государству в тех границах, в которых они существуют. Поэтому покушение на самое святое в народном понимании вызывает и соответствующую реакцию, следовательно, нападающей стороне стратегически выгодно отказаться от религиозного фактора (хотя бы на словах) в военных действиях, дабы избежать сопротивления.
Даже в период отсутствия активных боевых действий религиозный фактор может стать очень важным в противостоянии потенциальному врагу. В период т.н. «холодной войны» столкнулись две идеологические машины СССР и США. Каждая страна в этом конфликте использовала свои подходы и методы. Американская сторона оказалась победителем в этом противостоянии, и одним из факторов послуживших этому, был религиозный. Он состоял в том, что СССР воспринимался всем западным миром как «империя зла», главной целью которой якобы было уничтожение Запада в целом, и в том числе Христианства. Эта идеология сплотила западные страны в борьбе против СССР. Советское правительство смогло противопоставить ей только идеологию борьбы классов, которая была воспринята в в мире лишь малочисленными маргинальными кругами. Что же, в конце концов, оказалось более значимым для людей по обе стороны баррикад? Опасность потерять свою самоидентичность, основанную на христианской традиции, подтолкнула европейцев и американцев к сплочению, а призывы советской системы к классовой борьбе рассеялись. Таким образом, даже в противостоянии разных политических систем религиозный фактор до сих пор играет глубинную роль.
Изменилась ли ситуация с наступление XXI в? Как уже было сказано, вторая половина XX в. прошла под знаком противостояния двух сверхдержав. Одна из них была атеистической, а вторая — в основе протестанско-католической. После развала СССР в сознании многих западных идеологов Россия по инерции воспринимается как преемница Советского Союза и, следовательно, враг. Многие на Западе продолжают в России видеть опасность, основанную на представлении о том, что здесь господствуют иные, нежели на Западе, морально-этические принципы.
Следствием такой неприязни к России явилась новая кампания, направленная на разрушение двух важнейших сил страны, способных сохранить ее место в ряду великих держав. Этими силами были и остаются Русская Православная Церковь и армия. Православие на протяжении всего периода существования нашей страны было силой, созидающей и объединяющей народ и государственность, а армия защищала территориальную целостность Русского государства. Отсюда и новые формы идеологической войны против России. Под лозунгом либерализации и возрождения духовной жизни страну наводнили религиозные проповедники различных сект, которые были запрещены даже на толерантном Западе. В СМИ стало обыкновением поливать грязью Российскую армию и Русскую Православную Церковь, требуя в первом случае — реформирования армии вплоть до ее расформирования, а во втором — полного отделения Церкви не только от государства, но и от общества. Несомненно, если эти пожелания будут реализованы полностью, то в начале XXI в. идеологическая война нового времени будет выиграна Западом, и в течение короткого периода времени Россия перестанет быть независимым государством.
Конец XX — начало XXI в. ознаменовались не только возрождением прозелитической деятельности западных миссионеров на территории России, но и возрождением активного противостояния (вплоть до боевых действий) между христианством и исламом. Прежде всего, это война в Сербии между албанцами-мусульманами и православными сербами. Можно вспомнить и не утихающие боевые действия в Нигерии и Судане, где количество погибших христиан и мусульман уже давно превысило многие тысячи. Ислам активизировался не только в конфликтах с христианскими странами, но и в других культурно-религиозных регионах мира, в том числе — в Китае, Индии, Таиланде и т. д.
Нельзя оставить без внимания конфликты, возникшие на Ближнем Востоке. По масштабу и плотности боевых действий эта часть мира опережает все остальные. При этом, все противоборствующие стороны являются здесь представителями трех мировых религий. Христианство, ислам и иудаизм давно стремятся установить контроль над этими территориями. Однако в последние время на религиозной стороне конфликта настаивают преимущественно мусульмане. Именно они провозгласили свою борьбу священной войной против неверных. Джихад направлен, в первую очередь, против государства Израиль и его союзников.
Однако мотивация позиции Израиля в этом противостоянии также носит религиозный характер: налицо желание починить себе все территории библейского государства евреев. Глава Коптской церкви Папа Шенуда III отметил, что Израиль ведет «религиозную войну» на Ближнем Востоке. «Хотя раввины не управляют Израилем, нет сомнений в том, что эта страна ведет широкомасштабную религиозную войну» [5]. По словам Шенуды III, «поведение Израиля мотивировано чисто религиозными соображениями», влияние которых распространяется на политические и военные круги". Аналогичную оценку этому конфликту дают все исламские лидеры Ближневосточного региона.
В свою очередь США развязали войну против Ирака, где после первой фазы войны вспыхнуло партизанское сопротивление, во главе которого встали религиозные шиитские лидеры. Коалиционные же войска на весь мир трубят, что их цели ни в коей мере не продиктованы неприятием ислама, а направлены на демократизацию Ближнего Востока. Однако если проанализировать ряд заявлений западных политиков, то можно заключить, что и в этой войне религиозный фактор продолжает занимать далеко не последнее место.
Летом 2003 г. в беседе с премьер-министром Палестины Махмудом Аббасом Джордж Буш признался в том, что, начиная войну в Афганистане и Ираке, он руководствовался «Волей Божьей». Напомним, что в возрасте 40 лет Буш-младший поборол привычку к пьянству, обратившись к религии. По словам Буша, он уверовал в Бога без всяких сомнений, ибо Он ему помог. О вере президента Буша можно рассуждать с разных точек зрения. По конфессиональной принадлежности он методист. В плане теологии его можно назвать пиетистом, в соответствии с традицией, где религия является скорее делом сердца, нежели разума. Как ни назови веру Буша, она предусматривает прямой контакт между верующим и Богом. Для этого ей не требуется священник или иной посредник.
По словам тех, кто долго общался с Бушем, его вера является в высокой степени субъективной. Она подталкивает президента США к тому, чтобы делать благие дела, но не говорит ему, что есть благо. Самым важным эффектом религиозности Буша является то, что она придает ему глубокую уверенность в собственной правоте, когда он принял решение действовать. Так, что война против т.н. «оси зла» (Афганистан и Ирак это, по-видимому, только первые цели) также носит вполне религиозный характер, т.к. человек, который отдал приказ начать боевые действия, осознает это как долг верующего человека перед Богом.
Утверждение о том, что режим Саддама потерпит крах после американского вторжения, также представляло собой продукт веры Буша. Неизбежный крах иракского режима и установление проамериканского режима в Ираке мирным путем, без сопротивления, рассматривался как данность, которую невозможно было оспорить. Похоже, вера Буша является также единственным объяснением спешки, с которой была начата война. Франция, Германия, Россия (а на деле большая часть мирового сообщества) просили дать больше времени для того, чтобы урегулировать этот конфликт мирным путем. Буш, однако, действовал так, как будто он получил срочные инструкции. Можно думать, что активизация американской агрессии в других регионах мира также обуславливается не только геополитическими интересами США, но и специфической религиозностью президента.
Другая сторона, вовлеченная в этот конфликт, не менее религиозна. Исламский фактор в противостоянии Западу очень силен, можно даже сказать, что за последние годы он стал доминирующим. Мусульмане до сих пор величают войска стран Запада «крестоносцами». Следует напомнить, что только мусульмане прямо признают последние военные компании США и их союзников религиозными. Сами американцы и европейцы боятся прямо об этом говорить или находятся в искреннем заблуждении. Для мусульман же эта война — джихад против «неверных», ибо «страны шайтана» ополчились против «детей пророка». В этой ситуации отдать свою жизнь во славу Аллаха — единственный долг правоверного мусульманина. Особенно если исламская пропаганда ставит в пример самого основателя мировой религии пророка Мухаммеда, который чаще защищал свою веру с мечом в руках, чем мирным словом и проповедью.
Во второй половине XX века ислам стремительно радикализировался. Как грибы, стали расти разнообразные исламские террористические группировки, зачастую финансируемые, в своих интересах, сверхдержавами. Достаточно вспомнить, что террорист N1 Усама бен Ладен был выращен американскими спецслужбами. Причем этот вид терроризма, стал серьезно отличаться от всего, что было прежде, своими религиозными корнями. Все это привело к появлению особой категории террористов — «шахидов». Цель «шахида» — уничтожить как можно больше «неверных», за что Аллах даст все наслаждения рая. Это чисто религиозная мотивация. Какой бы она ни казалась наивной, она остается действенной во всех военных конфликтах современности.
Вне пределов влияния Запада конфликты на религиозной почве также вспыхивают по всему миру. Серьезное противостояние прослеживается между мусульманами и индуистами. Если учесть, что в этот конфликт потенциально может быть вовлечено до двух миллиардов человек, то он должен восприниматься как процесс мирового масштаба. Есть все предпосылки к разрастанию этого противостояния.
В марте 2002 г. в Индии около 300 индуистов подожгли дома мусульман в поселке возле Ахмедабада, коммерческой столицы штата Гуджарат. 27 тел вытащили из-под обломков, 25 мусульман умерло уже в больнице, 17 получили многочисленные ожоги. Религиозные столкновения между мусульманской и индусской общинами разгорелись в западном штате Индии, когда индуисты начали громить, грабить и жечь дома мусульман, убивая их жителей. Список погибших за три конфликтных дня увеличился до 251 человека. Причиной конфликта стал запрет мусульманам на строительство мечети. И это далеко не первое столкновение между индуистами и мусульманами: например, в Бомбее в 1993 г. погибло 800 человек. Потенциально это противостояние может увлечь весь регион в глобальный военный конфликт, и религиозный фактор в нем будет решающим в распределении сторон.
Таким образом, очевидно, что религиозный фактор отнюдь не потерял своего значения в мировых конфликтах. Современная война с терроризмом — это нечто большее, чем столкновение двух армий, в ее основе — непримиримое противоречие между двумя типами религиозно-политического сознания. Представители западной цивилизации считают эту войну борьбой за установление по всему миру принципов демократии, столь близких и можно сказать догматизированных для западного сознания. Однако демократические ценности противоречат морально-нравственной шкале ценностей другого типа цивилизации, основными выразителями которой являются т.н. страны «третьего мира». Если для американцев и европейцев кровавые жертвоприношения палестинских «мучеников Аль-Аксы» представляются безумием, то для афганцев, иракцев, палестинцев и т. д. оккупированная территория — не «освобожденная земля», а захваченная врагом родина. Демократия для них — не «справедливая система человеческих ценностей», а чуждая культурная экспансия противная их культуре и религиозным принципам.
Попытки «перевоспитания» незападного большинства человечества не удались. Катаклизмы, привнесенные западными «крестовыми походами», всегда вызывали в других религиозно-культурных обществах всплеск сопротивления. Подобное происходит сегодня на наших глазах. Рано или поздно последствия этого религиозно-этического противоречия докатятся и до самого Запада. Похоже, что западный мир, пока пребывающий в относительном спокойствии, уже пробудил своего ярого врага, обладающего неистощимой пассионарностью и готового к новой религиозной войне.
Примечания:
[1] Бытие 4:8. Следует отметить, что в дореволюционных изданиях вместо «убил» стоял глагол «заклал», однако сейчас его заменили. Такая же ситуация и в англоязычных изданиях Библии, в Библии короля Иакова стоит глагол «slew», что переводится как «зарезал ножом; заклал».
[2] Достаточно вспомнить, каким образом был призван Моисей к роли избавителя еврейского народа от египетского плена. В 3 гл. кн. Исход Бог обещает Моисей отдать евреям землю «хорошую и пространную, где течет молоко и мед» и добавляет, что это земля «Хананеев, Хеттеев, Аморреев, Ферезеев, Гергесеев, Евеев и Иевусеев», т. е. тех народов, которые исконно населяли эту территорию. Вся дальнейшая история еврейского народа посвящена завоеванию или военному удержанию этой обетованной земли.
[3] Здесь можно указать Крестовые походы XI—XV вв. и конечно, войны между французскими гугенотами и католиками в XVI в.
[4] См.: «Война и вера»
[5] См. статью «Папа Шенуда III: Израиль ведет против палестинцев „религиозную войну“»
