Об авторе: Алексей Демосфенович Богатуров — директор Научно-образовательного форума по международным отношениям, доктор политических наук, профессор.
Потребовалось больше десяти лет, чтобы сформировать подобие цельной политики России в отношении ислама: постоянное давление на экстремистов и активный диалог с умеренными. Реальный смысл недавней заявки на вступление в Организацию исламской конференции не в том, что Россия решила «постоять на исламских позициях» в рамках одной из самых противоречивых по своей репутации всемирных исламских структур, а в том, что российское руководство переходит к проведению «политики опережения и участия» в исламских вопросах.
Ислам для России — проблема и внутренней и международной политики. Страна принадлежит Европе и Азии. Аналогично тому она находится одновременно внутри и вне исламского мира. Геополитически мы — Евразия, культурно-психологически — евро-американцы. Россия — не целиком исламская страна, но она глубоко погружена в ислам — в той мере, в которой сама предоставляет те или иные формы государственности входящим в нее условно исламским республикам и заявляет о неразрывной и органической связи исламских и неисламских составляющих Российской Федерации. Отрицать, что мы живем в частично исламской стране, так же странно, как не видеть, что мы живем в стране частично азиатской. Не вижу, чего стыдиться. Только прочнее станем. Лишь бы во благо.
Однако не в словах суть. Как ни важно провозгласить курс на сотрудничество с исламом, главное — чем его наполнить. Этап ложнодемократических заигрываний с национал-сепаратистами при Ельцине пройден. Нам нельзя возвращаться к тому же играми в культурную исламизацию по форме и расширением привилегий российским исламистам фактически.
Пороком предшествовавших 15 лет было самоотстранение власти от регулирования процессов в российском исламском сообществе. Никто не интересовался, чем оно живет, кто рвется к управлению им из-за рубежа, как и где формируется политика исламского «самоуправления» для российских мусульман. К середине 90-х годов саудовские деньги стали значить для исламских общин России больше, чем мнение Кремля, а решения зарубежных исламских структур, как открытых — вроде ОИК, так и нелегальных — подобных «Аль-Каиде», влияли на развитие исламских тенденций в России сильней, чем постановления Госдумы.
Будучи «внутри мира ислама» своими важнейшими частями — от Кавказа до Средней Волги и Урала, страна — на уровне федеральной власти — относилась к нему, как к чему-то внешнему. Как будто без ведома Москвы на саудовские деньги строилась сеть «опорных медресе», «культурных центров», «школ», «летних детских лагерей» исламских радикалов в самых разных точках страны, включая Москву и Подмосковье. Все — как в США накануне событий 11 сентября 2001 г., разве что в меньших масштабах, потому что в Россию зарубежный ислам вкладывал денег меньше, чем в Америку.
При этом шла война в Чечне. Там был фронт борьбы с радикалами, а во всех других регионах — крепла сеть их тылового обеспечения. Времени, желания и ресурсов разобраться в этих хитросплетениях власть не находила. Лишь теперь, похоже, президент решил сломать этот «антипорядок».
Интригующий вопрос: есть или нет во всем этом «американский след»? Думаю, есть. Во-первых, Москва учитывает провалы политики взаимодействия американских администраций с «внутренним» исламом в США и стремится избежать повторения чужих ошибок. Лучше заранее и регулярно тратить деньги на поддержку умеренных деятелей исламского сообщества и быть в курсе происходящих в нем процессов, чем потом и вынужденно тратить гораздо большие средства на преодоление последствий злодеяний экстремизма под исламскими лозунгами. Американцы «своих» экстремистов «проспали» и теперь пытаются выслать из страны максимальное количество «нежелательных мусульман». Мы своих мусульман выслать не можем, они — составная часть населения России.
Во-вторых, за «годы Буша» Америка сильно испортила себе репутацию в исламском мире. Отношение к ней в международных исламских кругах во всем, что выходит за рамки дипломатической корректности, отрицательное. США в глазах рядовых мусульман противостоят исламскому миру. Иракская авантюра свою роль сыграла. Значит, и в этом следовать американскому примеру контр-продуктивно. Со стороны Москвы логично провозгласить курс на присоединение к исламскому сообществу — присоединение, а не противостояние. Получается, и здесь не обошлось без американского влияния — косвенного.
В-третьих — перспектива. Выгодно или опасно для США сближение России с ОИК? Скорее выгодно. Можно уверенно сказать, что в отношении экстремизма позиции Москвы и Вашингтона совпадают. Участие России в международном исламском движении будет работать на ограничение влияния в нем радикалов. Внутри ОИК зреет внутренняя коалиция против экстремизма. Малайзия, Индонезия, Турция, Узбекистан и некоторые другие страны совсем не в восторге от терроризма под исламскими лозунгами и заинтересованы в укреплении неформальной коалиции умеренных исламских государств. Подключение к ней России сработало бы на идею дерадикализации исламизма. Не то чтобы Вашингтон согласился негласно делегировать Москве функцию представлять его интересы внутри исламских движений, но если какая-то страна в принципе и способна эту роль выполнять, то, пожалуй, скорее Россия, чем Германия или даже Турция.
В общем, проект вырисовывается интересный и обнадеживающий. Непонятно — насколько реальный. Захотят или не захотят сами исламские страны де-юре признать «частично исламский» статус России?
