Есть повод для национального оптимизма

Почему в России не прижился психоанализ?

Уж кто только не предрекал смерть России!
Патриоты предсказывают скорую гибель от происков масоно-олигархических заговорщиков, ?западники? — от экономической отсталости и не подходящего для? хорошей жизни? народного менталитета. Те и другие рационально пытаются объяснить должную вот-вот произойти смерть России, а смерть все не наступает. И рождаемость вроде низкая, и питается народ черт-те чем, и пьет много некачественной водки, а — не гибнет.
Более того, с точки зрения психологии бессознательного у России есть все шансы ни много ни мало определить дальнейшее развитие человеческой истории лет эдак на тысячу вперед.
Кто-то очень реалистичный скажет: ну-у, опять психология. Разве это наука? Разве можно на ее основе прогнозировать историю, не смешно ли это?
Вне зависимости от того, является психология? серьезной? наукой или нет, в двадцатом столетии она совершила революционный переворот в общественном мировоззрении. Этот переворот носит хорошо всем известное и вполне наукообразное название — психоанализ. Оказалось, что все то, чем мы так гордились — нравственность, разум, культура и даже святая святых — религия, — всего лишь верхушка айсберга, ничтожная часть нашей психической жизни, а основу нашего бытия составляют вытесненные желания и нереализованные возможности. Отец психоанализа — Фрейд — очень много времени отдал, если можно так выразиться, сексологической трактовке символов нашего? бессознательного?. Но уже когда от Фрейда отделился его способный ученик Юнг, стало ясно, что область бессознательного далеко не исчерпывается пресловутым? основным инстинктом?. Сексуальная революция окончательно доказала, что сексуальные желания не единственное содержание бессознательного. Свобода в отношениях между полами ни на сколько не растопила ту часть айсберга, что под водой. Мы по-прежнему непонятны друг для друга и для самих себя.

Правда об интровертах

Сегодня благодаря? психологическим тестам?, печатающимся в газетах между кроссвордом и астропрогнозом, самая простая тетя из магазина или парикмахерской уверенно скажет вам, экстраверт она или интроверт. В народе прочно укоренилось мнение, что экстраверт — это общительный весельчак, а интроверт — угрюмый и погруженный в себя увалень.
Конечно, это совсем не так. Говоря об экстра- или интроверсии, Юнг имел в виду не поведенческие стереотипы человека, а ту психологическую призму, через которую каждый из нас воспринимает мир. Одни делают это через призму? внешнего?, то есть через те общественные, внешние нормы и правила, которые существуют помимо нас и нашего внутреннего мира. Эти-то люди и есть экстраверты. Можно сказать, что они? лепят себя? с общества, с его ценностей, существующих на данный момент.
Интроверты же, напротив, окружающий мир воспринимают через призму собственной внутренней жизни и стараются, как в песне Макаревича, не прогибаться под изменчивый мир, а прогибать его под себя. Вполне понятно, что задача интроверта посложнее экстравертовой, поэтому и молчаливых людей с грустным взглядом среди интровертов будет побольше.
Однако загрустить может и экстравертная натура. Простой пример: конституционально хилый экстраверт, появившись на свет во времена, когда в моде квадратнотелые? качки?, обречен на грусть, потому что его самовосприятие всегда будет конфликтовать с принятым в обществе? идеалом?. Такой человек живет с грузом подсознательного недовольства своей? хилостью?, не сомневаясь в правильности окружающего накачанного мира, волей-неволей становясь замкнутым и недовольным экстравертом. Интроверт же в такой ситуации будет считать неправильным образ накачанного? быка?, и вполне можно предположить, что, занявшись, например, дизайном одежды, он в конце концов создаст новый образ мужчины — худого и длинного. И, прогнув под себя тем самым окружающий мир, будет счастливым, веселым и общительным интровертом. В общем, не в общительности дело, а в направленности сознания — внутрь или вовне.
Юнг считал, что бессознательное существует не только у отдельных людей, но и у целых сообществ — рас, племен, народов… Это бессознательное даже конкретно воплощено — в мифах, например. Одетый в костюм-тройку и галстук современный европеец может даже не подозревать о том, что основные мотивы его деятельности являются импульсами из его коллективного бессознательного — индоевропейского ли, иудео-христианского или даже из обоих сразу… И самое главное: у коллективного бессознательного та же самая особенность — направленность вовнутрь или вовне.

Загадка японской души

Точно так же, как и люди, народы, имеющие свое? коллективное бессознательное?, склонны либо прогибать мир под себя, либо приспосабливаться к миру. И на этом пути, точно так же, как у отдельных людей, возможны парадоксы, а может быть, этих парадоксов даже больше. Лучшие представители великой европейской цивилизации, несомненно, были экстравертами. Они снаряжали для дальних странствий свои корабли, привлеченные теми ценностями, которые находились вовне, — это были деньги, земли и рабы. Собственный внутренний мир всегда был загадкой для них, они встречались с ним в лучшем случае в церкви на дежурной исповеди.
Порабощенные же ими народы — от индейцев до индусов — были (и, кстати, остаются по сей день) типичными интровертами, и сохранение внутреннего мира, наполненного брахманами, слонами и вождями, оказалось для них намного важнее ценностей, которые им долго и безуспешно пытались привить незваные гости.
Покорившей, потребившей и произведшей все на свете экстравертной западной цивилизации (ее ?коллективному бессознательному?) стало в конце концов не хватать самого главного — новых внешних стимулов. Вот тогда-то, приблизительно в середине двадцатого века, цивилизованные поработители с жадностью набросились на новое и неведомое — внутренний мир тех, кого они внешне поработили. Этим с удовольствием и пользой для кармана воспользовались самые сообразительные представители? отсталых? народов. Количество гуру, наводнивших западные страны, стало исчисляться тысячами, а белые люди с удовольствием стали рядиться в брахманскую одежду и плясать негритянские танцы, не говоря уже о популярности рок-н-ролла и джаза.
Но игра в йогу так и осталась игрой для европейской цивилизации и уже очень скоро совсем наскучит ей. Уже сейчас западная цивилизация вовсю эксплуатирует самую инфернальную часть своего бессознательного, выплескивая потоки крови и ужаса в суррогатных формах жизни — видеофильмах и компьютерных играх, в этом находя спасение для бедного своего внутреннего мира, пытаясь хоть так расшевелить его. Но это пока путь к полному и окончательному разрушению.
Еще один великий последователь психоанализа — Фромм — в свое время констатировал, что из двух типов существования — иметь или быть — западная цивилизация однозначно выбрала? иметь?, а теперь оказалось, что функция? быть? у нее совершенно атрофировалась. Увы, кажется, это так. На время предпочтя? иметь?, белая европейская цивилизация добилась очень многого в смысле научно-технического прогресса, но совершенно потеряла внутреннюю основу своего существования.
В это же время некоторые изначально? интровертные? культуры по параметру? прогресс? догоняют и перегоняют белую цивилизацию. Одна Япония чего стоит. И самое главное — позаимствовав и превзойдя все? экстравертные штучки? западной цивилизации, Япония осталась полностью интровертной, погруженной в себя, традиционной и моноэтнической страной, будто бы не собираясь делиться со всем миром своими достижениями. Пока европейская цивилизация грезит о? едином мире?, Япония упорно копит свою, чисто японскую интровертную мощь.
Не надо сомневаться — и Китай, и Индия, и все остальные так называемые? отсталые? страны приобретут в конце концов все то, чем европейская цивилизация так гордится. И присоединят эту силу к уже имеющейся — собственной внутренней силе, внешне выраженной в виде традиционной культуры.

Такой у нас характер

Не будем анализировать почему, но так уж получилось, что Россия — европейская (то есть не афроазиатская) страна, населенная преимущественно белым населением и при этом обладающая совершенно не свойственным европейской цивилизации коллективным бессознательным. Европейцы вроде бы давно пытались понять? русскую душу?. Спрашивается: почему они не пытались понять? японскую душу? или, скажем, ?пигмейскую душу? А потому, кажется, не пытались, что с японцем ясно — он совсем другой, чужой, а вот русский вроде бы такой же, да не такой. И никто, включая самих русских, так и не определил сущности этой? русской души?. В конце концов, все худо-бедно удовлетворились тем, что в Россию можно только верить, хотя почему, никто по-прежнему не знал.
А оказывается, ларчик открывается просто — такое у нас коллективное бессознательное. Во-первых, мы интроверты. Это значит, что образ приемлемого для нас мира расположен внутри нас. Во-вторых, мы иррационалы, то есть наше представление о мире принципиально не-логично. Нам может не нравиться человек, объективно делающий нам добро, и нравиться откровенный злодей. Мы действительно выбираем сердцем, и не только президентов. Наше коллективное бессознательное работает по законам правого полушария мозга, и даже в нашем сознательном мышлении преобладают правополушарные функции: не анализ, а синтез, не логика, а интуиция. Тысячи анекдотов повествуют о нерасчетливости, парадоксальности, так называемом? разгильдяйстве? и изобретательности русских, отпугивая потенциальных инвесторов из обеспеченных стран.
Русская психоаналитическая школа возникла сразу же, как вышли первые работы Фрейда — в самом начале века. Впоследствии исследования в зависимости от смены политического курса то прекращались, то возобновлялись. Наконец с победой демократии психоанализ окончательно перестали подозревать в подрывной деятельности и, казалось бы, была получена полная свобода для исследований и практики. Наиболее оптимистично настроенные аналитики радостно потирали руки: теперь можно будет зарабатывать на чужом бессознательном.
Но радость оказалась преждевременной. Психоанализ в России хоть и существует, но не обрел популярности. Даже состоятельные граждане нашей страны не спешат к аналитикам, предпочитая им неаналитическую? духовную деятельность? — обращение к психотерапевтам не аналитикам, а? творцам?: арт-терапевтам, экстрасенсам (шарлатаны тут не имеются в виду), авторам нетрадиционных терапевтических методик. Наши люди как будто не нуждаются в детальном раскладе собственной души по полочкам — ?чувства?, ?эмоции?, ?комплексы?, они нуждаются в том, чтобы им показали эту душу в целом, такой, какая она есть, и тем самым исцелили ее.
Точно так же само по себе материальное процветание не интересно нам, и пока для нас не видно цели, ради которой мы должны быть богатыми, мы не будем стремиться к богатству, а добившись его лишь потому, что? так живут на Западе?, мы будем разочарованы. Это не наш глупый каприз, это свойство нашего мышления.
Есть в психологии одна теория, не связанная с психоанализом. Это так называемая теория лингвистической относительности. Вкратце ее содержание заключается в том, что наш язык, какой бы он ни был, отражает способ нашего мышления, и наоборот, язык является отражением типа мышления его носителя. На эту тему существует достаточно книг и публикаций, а нам сейчас важно одно: пока существует русский язык, существует русский способ мышления. Человек, в совершенстве владеющий русским языком, получает ключ к образу мышления народа, к его психике и, конечно же, к коллективному бессознательному. Именно это позволило Пушкину, человеку с негритянскими генами, быть намного более русским, чем потомкам белоэмигрантов, чьим первым (родным) языком стал французский или английский. И это не метафора, это очень жесткий закон? ненастоящей? науки психологии.

Выбери лучшее

Таким образом, стоит вам заговорить (а главное — начать думать) по-русски, как ваше мышление автоматически становится: интровертным, иррациональным, синтетическим и интуитивным. Ну ничего тут не поделаешь.
Это свойство кажется минусом только на первый взгляд, причем взгляд рациональный, тот самый, которым сегодня смотрят на ставшую отсталой Россию и думают: ну как, умерла? А если нет, то когда же? На самом деле внутренний ресурс Запада на исходе, а наш еще не тронут. На самом деле мы, восхищенные экстравертными достижениями? западных технологий?, должны понять, что технологии — это то внешнее, что пусть нелегко, но можно перенять и сделать еще лучше, как это сделала Япония, а вот внутренней силы взять неоткуда, кроме как в себе самих.
Мы увидели, что экстраверты живут хорошо, а мы вроде как плохо, и захотели стать экстравертами, чтобы жить так же. Но ведь для жизни с точки зрения психологии необходимы внутренние импульсы, иначе она превращается в унылую схему? производство — потребление?. У нас этих импульсов много, только мы, терзаемые непонятным комплексом вины, стесняемся заглядывать? туда? и не знаем еще, что нам взять? оттуда?. Зато многие русские, уехавшие на Запад, склонны жаловаться на непонятные скуку и неудовлетворенность.
Интровертная культура обладает практически неограниченным ресурсом, ценнейшим полезным ископаемым, без которого плохо сегодня приходится европейской цивилизации, — внутренней силой, внутренними образами и творческим потенциалом.
На этот потенциал мы сами, захлестнутые комплексом вины и пережевыванием обид, не обращаем пока внимания. Но путь к успеху может начаться только с принятием самих себя. И только от нас зависит, что именно мы будем черпать внутри — обиду или мудрость, злобу или понимание, безысходность или энергию творчества…