Вчера все колокола наконец-то залились пасхальным трезвоном. Во время всей Светлой седмицы (недели, следующей за Пасхой) колокола должны трезвонить почти весь день — с конца литургии и до вечерни. Иван Шмелев когда-то назвал московский пасхальный звон «единственной в мире симфонией"… По старинной традиции в эти дни творить звон разрешают всем.
С псаломщиком Георгием мы стоим на колокольне церкви Благовещения Пресвятой Богородицы на Васильевском острове и с сорокаметровой высоты смотрим на утренний город. А на нас глядят купола: Исаакиевского и Никольского соборов, ближайших соседей — церкви святой Екатерины на Первой линии и Андреевского собора на Большом… Они поднимаются над крышами обычных домов, как вершины деревьев над полем.
„Бомм“ — раздался протяжный звук колокола. И тут же ребятишки из детского сада, что расположился под боком у церкви, помчались по направлению к колокольне. Подбежали к металлической ограде, отделяющей территорию детского сада от церковного двора, и выстроились около нее рядком. После следующего „бомм“ они принялись радостно <звонить» в решетку, так что ее позвякивание было слышно даже на колокольне.
Стелется над уличным шумом благовест, возвещающий о начале богослужения. Размеренно, через строго выдержанные паузы бьет псаломщик в самый большой колокол. Судя по количеству балок, когда-то на колокольне было около тридцати колоколов, а сейчас всего четыре, и даже главный из них не назовешь огромным. Рядом стоят два ржавых языка почти в человеческий рост, которые разговаривали с прихожанами в былые времена. Прежние колокола разделили судьбу множества икон и церковной утвари, изъятой из храма в 20−30-е годы. Надписи на стенах сообщают о том, кто посетил колокольню в годы запустения. В полу зияют провалы, помост звонаря сколочен из тарных досок…
После двенадцатого удара Георгий подошел к краю площадки, помахал детям рукой, и их ладошки затрепетали в ответ.
— Обычно, когда начинаю звонить, вон из той сторожки выходит человек, три раза крестится, три раза кланяется и уходит обратно, — показал Георгий вниз. — А из этой школы ребята выходят покурить или мячик погонять, так они на звуки колокола реагируют как на салют: кричат и свистят. Трудно сказать, радость они выражают или что-то другое. Иногда прохожий остановится, перекрестится…
— А со звонарями соседних церквей вы не перезваниваетесь?
— Нет, хотя с удовольствием перезванивался бы. Конечно, не превращая это в баловство. Я часто вспоминаю книги Шмелева: ударили на этой колокольне, ответили на той, разлился по полям перезвон… А я разве что с автомобильной сигнализацией перезваниваюсь — это да.
— Насколько нужно быть подготовленным музыкально, чтобы звонить в колокол?
— Звук колокола — это церковный язык. Я думаю, не всякий музыкант сможет звонить церковно.
Трудно представить себе церковь без колокола, но не всегда верующих созывали в храм звоном. В ветхозаветной церкви, например, о начале богослужений возвещали звуки труб. В эпоху гонений на христиан диаконы и особые вестники созывали верующих в храм тайно. Начиная с VI века весть о богослужении стали разносить била (или кандии) и клепала. Билами называли деревянные доски, а клепалами — железные или медные полосы в форме полукруга, по которым ударяли специальными палками.
— Однажды в подмосковной деревне смотрю — батюшка везет на стареньком «опеле» высоченные газовые баллоны, — рассказывает Георгий. — Баллоны эти распилены пополам, и сверху к ним приварены ушки. А он такой довольный: колокола сделал для храма! «Языки подвешу, — говорит, — буду звонить!» На настоящие колокола у них просто денег нет. В деревнях ведь очень много бедных церквей. Кто-то в била бьет… Но все благовествуют!
Согласно преданию, изобретение колоколов приписывают святому Павлину, епископу Ноланскому, жившему в Италии на рубеже IV—V вв.еков. Одно из сказаний повествует, что святой Павлин увидел во сне полевые цветы — колокольчики, которые издавали чудесные звуки. После этого епископ велел отлить колокола в форме этих цветов. По-видимому, святой не ввел колокола в церковную практику: в своих сочинениях он о них не упоминает. Лишь в начале VII века на Западе колокола стали созывать верующих в храмы. В Греческой Церкви колокола зазвонили во второй половине IX века, но так и не вошли в обширное употребление. На Руси же колокольный звон впервые раздался вскоре после Крещения.
Православный колокольный звон сильно отличается от звонов Католической Церкви, которые содержат мелодические и гармонические основы. В основе же русского искусства колокольного звона лежит ритм и характер. Звонарю не обязательно заканчивать консерваторию, но он должен обладать чувством ритма и чувствовать колокола. Тогда он сумеет передать прихожанам храма, а может быть, и случайным прохожим скорбь и надежду, покаянное чувство и великую пасхальную радость. Ведь колокол — это тоже проповедник, и не зря его ударная часть называется языком.
