Вчера был траурный день: годовщина зверского убийства царской семьи в Ипатьевском доме под Екатеринбургом.
17 июля. В такой день вся Россия должна бы стоять на коленях и замаливать грехи. Вчера мы побывали в Петропавловской крепости, где упокоены царственные останки, и посмотрели, как это происходило. Приехали туда и представители династии. Готовились к толкотне, жалобным стонам и всенародной скорби.
Ничем подобным во дворе Петропавловки и не пахло. 9 утра с минутами. День начинался как обычно. Костью в каменном горле крепостных ворот застряли флейта и гобой, еще один уличный музыкант перед стеной собора лениво тревожил струны акустической гитары, здесь и там по скамейкам были разбросаны дамы в исторических нарядах, а у Комендантского кладбища высилась фанерная стенка с дырками для просовывания головы и фотографирования в великосветском образе.
Поражал контраст с тем, как это было два года назад, 17 июля 1998 года, когда здесь перезахоранивали привезенные из Екатеринбурга останки Николая II, его семьи и слуг. Многочасовые очереди канули в прошлое. Никаких тебе охран, ограничений по входу и многодневных аккредитаций. Пускали всех. У алтаря, склонившись в скорби, стояли: Дмитрий Романович Романов, правнук Николая I, его жена датчанка Дороти, князь Георгий Александрович Юрьевский, прямой потомок Александра II, пронзительно молодой и все еще неженатый Хуно Ольденбург, герцог Ольденбургский, человек, поражающий классической формой черепа и какой-то врожденной породистостью. Вот и все Романовы (два года назад приезжало более 30 человек). Зато слияние с народом было полным — немногочисленные представители семьи тонули в море народа, захлестнувшем собор Петра и Павла. Вот только народ был какой-то не тот, не романовский — все больше японцы да французы. Удушливый аромат духов мешался в церкви с запахом ладана.
Отец Борис Глебов начал панихиду по убиенным Николаю, Александре Федоровне, княгиням Ольге, Марии, Анастасии, цесаревичу Алексею. Служба поначалу проходила вдалеке от места захоронения — Екатерининского придела, в прямо противоположном конце собора. Придел, грубо говоря, комнатку в пределах церкви, где установлены памятные доски и вмурованы гробы, реставрировали два с лишним года (мастерская N 1 «Ленпроектреставрации»). Могли бы и еще дольше, если б не помощь Дмитрия Романовича Романова, ставшего главой попечительского фонда музея города.
За пару дней до вчерашнего события Дмитрий Романович с болью и надеждой рассказывал мне, как все это было. Немногие Романовы после царских похорон остались с Россией хлебать ее тяготы. Раза четыре в году приезжает князь Георгий Юрьевский — на этот раз он поможет открыть Камеронову галерею в Царском Селе, где расположится выставка картин «Александр II в Царском Селе» (князь оплатил реставрацию одной из картин, пылившихся в фондах). Настоящим апологетом попечительства стал князь Дмитрий Романович, у него времени побольше — князь на пенсии, а пенсию, как замечает Д.Р., «у нас платят исправно». История прекрасной болезни его началась с сильного впечатления.
Как-то Дмитрий Романович, родившийся далеко от исторической родины, приехал в Киев, где похоронена его прабабушка. В семье она прославилась тем, что на старости лет удалилась от света, подалась в монашки да продала все свои драгоценности в пользу сиротам, нищим и больным. Рядом с могилой прабабушки Дмитрий Романович увидел могилу шестилетнего ребенка. В 1993 году он создал благотворительный фонд «Романовы для России». С тех пор разъезжает по городам и весям СНГ с подарками — слуховые аппараты для детей из Казахстана и т. п., через день поедет в Новодевичий монастырь с электрической плитой и холодильником для детей, которых опекают новодевичьи монашки. «Моя работа — самая прекрасная в мире. Помогать — а-а-ах как хорошо», — рассказывает Дмитрий Романович и крякает совсем как после бани, облившись из ушата: «а-а-ах, как хорошо» (он обожает русские обычаи и стал первым из Романовых, которые венчались после революции в России, а именно в Костроме). И Дмитрий Романов, и Георгий Юрьевский, конечно, понимают, что своими газовыми плитками да отреставрированными картинами они Россию не спасут, но это и не есть их цель. Цель пионерская — показать пример россиянам. Чтоб они также начали себя раздаривать. Детям, знакомым, больным, в общем-то, неважно кому. И почитать предков, которые это умели. Однако пример пока что не стал заразительным.
В Петропавловском соборе на панихиде было больше японцев, чем русских. Голос священника тонул в гомоне туристической толпы. Экскурсии не прекращались даже во время траурной церемонии. Случайно в тот же день в Петербург приехал огромный туристический теплоход, и так вот все совпало. По собору бегала русская девушка с радиотелефоном и тревожными глазами, пожелавшая остаться неизвестной: ну как же так, нельзя ли хоть на минуту прервать этот бесконечный поток любопытных? Похоже, ей это удалось. В 10.40 впуск в собор временно прекратили. Отдать долг памяти Романовым осталось человек 15. Прочие россияне пока пребывают туристами у себя на родине, оставляя на могилах предков любопытные следы.
