1−2 октября апостольский администратор Севера Европейской части России и председатель епископской конференции, объединяющей всех католических епископов России, посетил Петербург, где он встретился с первокурсниками Петербургской католической семинарии и принял участие в конгрессе св. Розария в храме Св. Станислава.
Корреспондент «РМ» в Петербурге задал ему несколько вопросов.
— В Петербурге говорят, что сюда переносится епископская кафедра.
— Север Европейской части России, та территория, на которой расположены приходы, которыми мне приходится управлять, это и Москва, и Калининград, и Петербург. Но мне хотелось бы видеть епископов как в Петербурге, так и в Калининграде, поскольку это особые регионы со своими сложившимися традициями и спецификой. Одному мне здесь очень трудно — трудно просто доехать, успеть всегда и везде. В Москве кипит жизнь — культурная, религиозная, политическая, а кроме того, я должен ездить по различным симпозиумам, конференциям в страны бывшего СССР. Так, например, сегодня ночью я вернулся из Минска, где закончился синод Могилевской и Витебской епархий. Кроме того, там, где есть семинария, обычно есть и епископ. Поэтому я очень хотел бы видеть здесь епископа, но кто это будет — я не знаю и не думаю, что епископская кафедра будет открыта здесь в ближайшее время.
— На Архиерейском соборе Русской Православной Церкви была принята социальная доктрина РПЦ. Как она соотносится с социальной доктриной Католической Церкви?
— И та, и другая опираются на нравственные принципы, заложенные в Евангелии. Но, наверное, католическая социальная доктрина — самая разработанная, ибо с того времени, как она начала формулироваться, прошло уже 110 лет. Это много. Но мы, католики, рады, что Православная Церковь вырабатывает социальную доктрину, жизнь этого насущно требует. Во многих аспектов она схожа с нашей социальной доктриной, и это меня радует, ибо подтверждает, что мы, христиане, одинаково озабочены, в общем, одними и теми же проблемами. Конечно, каждая страна имеет свою специфику, но там это не подчеркнуто, так как РПЦ существует и в России, Белоруссии, на Украине, на всем постсоветском пространстве. Здесь склад ума примерно один и тот же. Но она существует и в Германии, Италии, Америке, а там уже своя специфика. Но это другой вопрос. Важна сама доктрина; скажем так: дважды два везде должно быть четыре.
— В социальной доктрине Русской Православной Церкви есть место, где говорится, что в ряде случаев Церковь оставляет за собой право призвать верующих к гражданскому неповиновению. Есть ли аналоги этому пункту в социальной доктрине Католической Церкви?
— Мне кажется, очень важно истолковать это место правильно. Думаю, речь идет не о каком-то гражданском политическом неповиновении. Нет, сегодня, когда мы видим много негативных явлений в нашем обществе, надо признать, что часто эти явления существуют на законных основаниях. Например, Церковь оставляет за собой право призвать людей не смотреть какие-то телепрограммы. Церковь отделена от политики, но она часть общества и уже поэтому имеет право с нравственной точки зрения оценивать, что в этом обществе происходит, в том числе и то, что делает власть. Не будем же мы хвалить терроризм и поддерживать национальную рознь. Есть разные политические деятели и разные деятели культуры; посмотрите, какие фильмы выходят на экраны. Иногда мне жалуются, что в Белоруссии показывают только советские фильмы. Но ведь с нравственной точки зрения они куда лучше, чем американский ширпотреб.
— Как вы видите миссию католической Церкви в России в XX и XXI веке?
— Сначала, до революции, католиков было мало, но в обществе они занимали очень серьезное положение. Потом пришли годы лихолетья, а сейчас мы просто восстанавливаем само здание Церкви, строим ее по крохам. Уже имеется сеть приходов, служб, комиссий. Конечно, очень важна задача евангелизации. Безусловно, мы не ставим задачи сделать Россию католической страной. Мы просто хотим помогать православным братьям, прежде всего в том, чтобы общество строилось на нравственных, на христианских принципах. В начале следующего века перед нами стоит именно эта задача. Сейчас мы принимаем программу на следующий пастырский год: мы должны сказать свое «да» на каждый призыв Бога, с которым Он приходит к нам. Это началось с Марии, когда она сказала в Назарете: «Да будет Мне по слову Твоему». Мы должны сказать: «Да будет воля Твоя».
— Сейчас, в этот юбилейный год, перед началом нового тысячелетия, что можно сказать о судьбе католицизма в России?
— Католики всегда были здесь в меньшинстве. Православие в России всегда было сильным, и сейчас оно, слава Богу, восстанавливается. Этому радуемся и мы, поскольку чем сильнее будет Православная Церковь, тем проще будет нам договориться, прийти к общему знаменателю, к общему мнению. Все знают, что случилось с Церковью во времена преследований, — надеюсь, что этого больше не повторится. Молю Бога об этом, надеюсь, что Католическая Церковь будет занимать свое место в обществе и служить ему, закладывая вместе с другими Церквями и религиозными движениями его нравственные основы.
— В чем сейчас специфика русских католиков?
— Если вы поедете в Италию, там католики — итальянцы, в Польше — поляки, в Литве — литовцы. А в России? До революции были поляки, немцы, литовцы. Сегодня основная часть наших католиков — русские, в основном из смешанных семей (хотя мы служим на десяти языках). В этом специфика. Но по своему национальному происхождению они неоднородны, у кого-то бабушка была немка или литовка, у кого-то дедушка — поляк. Пройдут поколения, это забудется, но сегодня это именно так.
Смешанные браки? Здесь есть много проблем. Согласно нашей доктрине, жених и невеста разного вероисповедания могут венчаться как в католическом храме, так и в православной церкви. Но Православная Церковь на это идет не так охотно, если другая сторона хочет сохранить католичество. И еще — вопрос о воспитании детей. У нас он стоит сегодня, может, как нигде в мире остро. Сейчас идут разговоры о том, чтобы ввести преподавание религии в школе, но как быть тогда католикам или протестантам? Перед меньшинством всегда стоит подобная проблема.
Кроме того, русский склад ума должен учитываться при возрождении богослужения, при составлении песнопений. Иностранцы, приезжающие в Россию, часто говорят, что у нас очень долгое богослужение. Но зайдите в православную церковь — вы увидите, что там богослужение длится намного дольше. Мы, русские католики, больше почитаем иконы, чем это принято на Западе. Здесь больше распространены процессии и крестные ходы, различные освящения домов, воды и так далее. Так, на Западе почти никто в день Богоявления Господня не освящает воду, а в Православной Церкви этот чин занимает важнейшее место. Мы, католики в России и в Белоруссии, тоже совершаем водосвящение в этот день.
А исповедь? Люди проезжают по двести-триста километров два-три раза в год. Они говорят: «Я хочу помолиться, высказаться, поговорить». И это надо учитывать. Поэтому зачастую исповедь превращается в беседу, хотя вообще у католиков делать так не принято.
Санкт-Петербург
