Крупная подборка в «НГ-религиях» (N 7 от 12 апреля 2000 г.), посвященная истории «христианской демократии» в России, вновь ставит перед нами вопрос о смысле и возможностях участия верующих в политической жизни страны. Поскольку мне приходится координировать деятельность православного общественного движения, то буду говорить только о проблемах, связанных с осуществлением политических прав именно православных — тем более что и в Российском христианском демократическом движении (РХДД), и однотипных организациях иные конфессии существенной роли не играли.
Из «отцов-основателей» РХДД, являвшейся на определенный момент крупнейшей российской партией с ярко выраженной христианской ориентацией, каждый пытается по-своему объяснить причины поражения христианских демократов образца 1989−1993 годов. Вместе с тем существование и в определенной степени успешное функционирование такой организации, как Союз православных граждан, само по себе дает нам основания утверждать возможность и перспективность христианского участия в российском государственном строительстве.
Представленное в «НГ-религиях» изложение основных событий, связанных с историей существования РХДД, говорит само за себя. То, что после активного начального этапа своей деятельности партия так и не сумела занять подобающее место в российской политике, обусловлено прежде всего тем, что положенные в основу ее программы представления организаторов о христианских ценностях не несли, как выяснилось, в себе конкретного позитивного содержания. В самом деле, как легко и хорошо было отменять, упразднять, ликвидировать советские механизмы регулирования, а точнее — удушения религиозной жизни в стране. Тут все были единомышленниками, и казалось, что так будет и дальше. Проблемы появились, когда началась реальная деятельность по созданию законов, по формированию и реализации концепции взаимоотношений государства и Церкви, когда появилась необходимость четкого определения того, чем, собственно говоря, должна являться российская христианская политика и какие вопросы могут и должны решаться с ее участием.
Оказалось, что партия, войти в ряды и руководство которой мог фактически любой, кто называл свои убеждения «христианско-демократическими» (как пишет Глеб Анищенко, «мы были вынуждены ориентироваться на все без исключения общественно активные круги христианской направленности»), неспособна к конструктивной работе, требующей согласованной стратегической позиции. Выяснилось, что представления лидеров и участников движения, мягко говоря, были не всегда одинаковы. Фактически почти каждый мог разработать для себя свою доктрину, назвав ее «христианской демократией». Отсюда бесконечные разногласия и расколы между «западниками» и «почвенниками», между патриотами и либерал-демократами, отсюда же метание руководства от одних «союзников» к другим в попытке «обратить в христианство» различные политические течения. Эта ситуация способствовала еще одному печальному факту: наряду с теми, кто действительно стремился привнести в политику христианские идеалы, к руководству движением получили доступ люди, видевшие в своей деятельности лишь средство совершения личной политической карьеры.
Наиболее выдающимся из такого рода деятелей является, конечно же, Вячеслав Полосин — бывший православный священник, перешедший в ислам. Его житие заслуживает отдельного описания — и то сказать, в российской церковной истории бывало, конечно, всякое, но не такое, тем более что перемена бывшим протоиереем веры напрямую связана с его политической деятельностью. В опубликованной в «НГ-религиях» статье Полосин предваряет оправдание отступничества нудным перечнем различных эпизодов своей политической карьеры. Там, где другие пишут «мы», у него все чаще «я»: «мне удалось», «мне предложили», «я устроил"… Дальше выясняется, что соратники его не оценили, в правительство не взяли, а единая идеология у движения отсутствует…
Наивно было бы, конечно, объяснять неудачи РХДД присутствием в руководстве людей типа Полосина. Очевидно, что сама концепция, на основе которой создавалось движение, непригодна для современной российской политической жизни. Христианские демократы в постсоветской России взялись на пустом месте копировать западный образец — обособленное от конфессий общественно-политическое движение, включающее в свою идеологию элементы вероучения. Пословица о том, что «что русскому здорово, то немцу смерть» имеет, видимо, и обратную силу. Неудивительно, что наши граждане упорно не голосуют за христианскую демократию.
Дело тут не в отсутствии «социальной базы», а в том, что представление о христианстве у наших соотечественников, хотя и не всегда четкое, ассоциируется не с политической партией, а с православием, точнее, с Русской Православной Церковью. Идеологи РХДД, однако, не могли (да и не все, к сожалению, хотели) позволить себе четкой конфессиональной определенности. Как пишет Глеб Анищенко, «от слова «православный» мы вынуждены были отказаться: для наших потенциальных сторонников оно было не объединяющим, а разъединяющим фактором». Непонятно, правда, так ли уж были нужны такие сторонники. Ради количества участников неизбежно приходилось жертвовать качеством самого движения: ведь «христианство вообще» — выражение ни к чему, в сущности, не обязывающее, так же как и «вообще демократия» (современные «демократы», например, все за демократию, но договориться между собой не могут никак).
Однако стоит говорить не об абстрактных терминах, а о конкретных вещах — мировоззрение подавляющего большинства христиан России определяется их принадлежностью к Русской Православной Церкви, и это мировоззрение находит свое выражение в том числе и в политике, в осуществлении ими своих гражданских прав. Церковь, разумеется, организационно отделена от партийной борьбы, и это правильно — ее задачи принципиально другие. Нельзя забывать о том, что участие христиан в политике — это участие членов Церкви, принадлежность к которой не разъединяла, как известно, еще никого. Это и есть реальный принцип объединения христианских политических сил в отличие от интеллектуализированных сторонников «общехристианских ценностей» — предмета бесконечных споров. Члены Православной Церкви имеют несравненно меньше поводов для разногласий в осознании целей христианской политики и выборе способов их осуществления, если осознают свою принадлежность к Церкви основным фактором своей политической деятельности. Тогда отпадает необходимость в поисках «социальной базы», пресловутого «среднего класса» и вообще употребления всякой марксистской лексики («крупная буржуазия», «беднейшие слои населения») для объяснения реалий и перспектив христианской политики. Практика показывает, что отношение к Церкви вряд ли зависит от социального и имущественного положения человека.
Не надо думать, что в РХДД (активным членом которого был и автор настоящего очерка) эти вопросы никого не волновали. Напротив, когда очевиден стал кризис христианской демократии в ее существовавших формах, значительная часть участников движения начала искать пути создания организации, построенной на вышеизложенных принципах. Результатом их деятельности явилось создание Православного политического совещания, которое задумывалось как структура, выполняющая сразу несколько функций. Это, во-первых, поиск и консолидация общественно-политических сил, готовых к соработничеству в деле воплощения в различные сферы жизни тех высоких духовных начал, хранителем которых выступает из века в век Православная Церковь. Во-вторых, это отработка средств и методов христианской деятельности в политике, имеющая принципиальное значение не только для нашей организации. Третья задача — православное миссионерство среди постсоветской политической элиты.
Православное политическое совещание работало как своеобразный клуб, как-то место, где, встретившись, политические деятели могли совместными усилиями подготовить ту самую мировоззренческую, идеологическую, организационную базу, без которой любое православное движение обречено было повторить путь РХДД. Между тем, поскольку деятельность Совещания была достаточно эффективной, появилась возможность создания нового движения, и в итоге в начале 1997 г. церковно-общественными деятелями и организациями — участниками Совещания был создан Союз православных граждан.
Сам принцип Союза конфедеративен; его членов объединяет принадлежность к Церкви, соработничество на ее благо и благо Отечества. Православное вероучение предоставляет свободу исповедания любых политических убеждений, ему не противоречащих. Многообразие включенных в Союз организаций не является поводом к плюралистическим разногласиям. Но, напротив, осуществление на практике многоразличного служения Церкви дает широкие возможности политической защиты ее интересов. Тактика деятельности Союза включает в себя и метод «молекулярной интеграции» наших единомышленников в самые разные общественно-политические структуры, их творческое «оплодотворение» идеями и ценностями православной культуры.
Сегодня многие хотели бы приписать православным некую покорность перед любой «богоданной», хотя бы даже и антихристовой властью. Многие были бы довольны, если бы верующие не шли в политику со своею моралью и идеалами, оставили бы «грязных» политиков делать свое грязное дело. Однако брезгливый уход от жизни государства и общества как «нецерковной, грешной и мирской» был бы фарисейским оправданием собственной бездеятельности, говоря церковным языком, ересью сродни монофизитской, отрицающей богосозданное достоинство земного мира. «Долг православного — это выход в мир, живая тревога за судьбы человечества и даже больше — живой интерес к социальным и политическим вопросам своей страны и всего мира». (Антон Карташев. «Воссоздание Святой Руси»).
Современные институты государственного устройства при всех своих многочисленных недостатках предоставляют гражданам России, в том числе и православным, реальную возможность действий. Приверженность своей вере, своей Родине, своей национальной культуре — основа для таких действий. Очевидно, что реальное и законодательно предписанное нормами демократического общества закрепление роли Церкви в совершении общественных дел есть не просто восстановление какой-то давнишней справедливости, но необходимое условие для реальной и творческой, а не фантомной национальной самореализации.
Не стоит дом, построенный на песке, не имеет перспектив общество, построенное на страхе и принуждении. Само понятие о ценности, уникальности, Богосозданности человеческой личности дано миру именно христианством. Отказ от признания этой уникальности и приводит к разным видам языческого в своей сущности тоталитаризма. Обожествление твари, идолопоклонство пагубно в любом виде: обожествление класса, расы, даже обожествление принципа прав человека приводит, как мы видим, к «гуманитарным» бомбардировкам. Именно православный подход к ценностной иерархии позволяет гармонизировать индивидуальные, социальные и национальные интересы.
Партия — это часть. Церковь — целое. Поэтому подлинно христианское общественное движение должно быть надпартийно. Его задача помогать собираться активным православным не только для продолжения работы, уже ведущейся отдельными организациями ныне, но и для работы масштаба намного большего — мобилизации мирян для воплощения в жизнь социального аспекта служения Церкви. Это есть специфическое призвание мирян, их миссия, их служение. Христианизация, освящение, творческое осмысление и преображение отношений в обществе, жизни государства — то, что о. Сергий Булгаков определял, как теургию. Данный подход является альтернативой «монофизитско-буддистскому» идеалу псевдомистической отрешенности, высокомерного отношения к миру, культуре, и, в конце концов, к человеку. Действительно, православное учение предполагает благодатное преображение поврежденной грехом человеческой природы, освящение всей человеческой деятельности, всей культуры, цивилизации. Идеалом такой жизни является синергия, т. е. сотворчество с Богом — главное исполнение призвания человека.
Это путь к созданию новой теократии, не той, что пытается подчинить государство, но той, что позволяет Церкви духовными средствами вести личность, общество, нацию именно к тому внутреннему и внешнему устройству, которое соответствует человеческой природе не в худших, а в лучших ее проявлениях. Такая работа предполагает своим результатом, конечно, не построение Царствия Божия на земле, но реальную симфонию Церкви и общества в условиях современного светского государства.
Существует ряд важнейших проблем в жизни общества и государства, разрешение которых без активного участия Церкви практически невозможно. Православными учеными и парламентариями подготовлен проект Закона «О социальном партнерстве Церкви и государства», потребность в котором давно назрела. Подобного рода нормы действуют в большинстве европейских стран. Законодательно закрепленный механизм осуществления социального партнерства Церкви и государства нужен для того, чтобы не только государство могло защищать Церковь, но и Церковь получила возможность защищать нравственные, семейные, культурные ценности и, в конце концов, — саму государственность.
Ныне Русская Православная Церковь является единственной нерасчлененной структурой на пространстве исторической России. Этот факт вызывает неприятие со стороны этнонационалистических режимов во многих бывших «союзных республиках». Так, в последнее десятилетие беспрецедентные гонения на каноническую Православную Церковь обрушились на Украине. В этой ситуации миллионы православных граждан Украины обратились за защитой к России, и мы обязаны сделать все от себя зависящее, чтобы не оставить своих единоверцев в беде.
Решение вопроса воссоединения русских земель без христианского участия немыслимо. Неудачи РХДД, кризис «политического христианства» отнюдь не означают, как думают некоторые, кризис российской христианской политики. Возможность создания широкомасштабного движения представляется вполне реальной. Она явилась бы закономерным продолжением эволюции христианских политических организаций России. Есть конструктивная идеология, построенная на основе объединяющих ценностей, есть политики, осознающие важность этих принципов для страны. В последнее время признаки такого понимания проявляет и высшая государственная власть. Если это так, то есть и реальные основы для продвижения дела воссоздания былого величия России!
