В этом номере мы знакомим читателей с материалами международной научно-богословской интернет-конференции «Христианские начала экономической этики», проведенной интернет-журналом «Соборность», университетом Айхштетт (Германия) и теологическим факультетом Омского университета при информационной поддержке «НГ-религий». Материалы конференции опубликованы по адресу: http://www.sobor.ru/doctrina/. Подробное представление о состоявшемся форуме читатели могут получить на стр. 7 этого номера. Сейчас же мы предлагаем ознакомиться с одним из докладов, выставленных в сеть в рамках обсуждения проблемы церковной собственности. В конце каждой статьи мы публикуем интернетовский адрес, по которому можно прочесть ее полный вариант.
Об авторе: Олег Шведов — член Синодальной рабочей группы по выработке «Основных начал социальной концепции Русской Православной Церкви», преподаватель МДА, Москва.
Начну с конечного вывода: с доходов религиозных организаций не следует брать налогов не потому, что они гуманитарные учреждения, но потому, что их доходы — это культовая жертва, приносимая в дар Богу и в силу этого почитаемая как Великая Святыня, прикасаться к которой или пользоваться которою никто не имеет права, кроме священнослужителей или уполномоченных лиц.
Современное экономическое сознание оставило без внимания особый вид богатства, который имеет специфическую природу своего образования, — это достояние религиозных сообществ, имеющих в основе своих культовых действий и вероучения специальный вид проявления религиозности — жертвоприношение.
Жертва как особый вид благодарения или умилостивления божества является древнейшей формой перемещения личного и общественного богатства. Даже примитивные культуры, не имевшие регулярных экономических отношений производства и обмена богатством, знали жертвоприношение как форму добровольного отчуждения богатства ради нематериальных идей и принципов.
В отличие от жертвы иные формы перераспределения богатств являются вынужденными и регулируются законами производства и потребления, обмена и распределения; при этом регулятором является по преимуществу государство как орган управления всей социальной жизнедеятельностью человека.
Жертвенное перераспределение богатства добровольно обусловлено религиозно-нравственным законом и регулируется совестью индивидов. Православная Церковь принцип жертвоприношения возвысила до крайней степени своего культового значения: весь культ Православной Церкви целиком сводится к жертве духовной и материальной.
Можно выделить следующие онтологические свойства жертвы. Во-первых, жертва является святой, т. е. в прямом смысле принадлежащей Богу; жертвователь подает Богу, а не священнику. Во-вторых, цель жертвы нематериальна и трансцендентна, в частности, это стяжание спасения в Боге, т. е. очищение от греха, восстановление гармонии между людьми и Богом, освящение людей или, как говорится в Новом Завете, усыновление их Богу. В-третьих, жертва — это форма добровольного отчуждения собственного богатства в пользу божества в лице культовых учреждений — храма и его служителей. Причем закон добровольного отчуждения носит всеобщий характер для всех членов данного религиозного сообщества, он дается народу в целом, а не каким-либо отдельным сословиям.
В-четвертых, жертва как материальный продукт не может быть уменьшаема, но всегда составляет некоторую постоянную долю имущества, отчуждаемую в пользу божества, и в своей некоторой части принадлежит лично священнослужителям. В-пятых, жертва служит благосостоянию не только служителям культа, но и для всего народа Божия. В-шестых, жертва, посвященная Богу, неприкосновенна, а всякий похищающий ее должен возвратить больше, чем похитил. И наконец, в-седьмых, жертва стоит в ряду самых фундаментальных заповедей, данных человеку его Богом.
Итак, жертва — это культовое действие человека, связывающее его земное бытие с небесным; жертва как форма использования богатства находится вне экономических и социальных отношений; посягательство на предметы культовой жертвы — преступление перед людьми и Богом.
Такое отношение к культовой жертве, заданное Моисеевым законом, почти полностью сохранилось в ортодоксальном христианстве, в частности в Русской Православной Церкви.
Кажется, что в храмах Православной Церкви происходят как будто бы акты купли и продажи. Ничего подобного. Это видимость. В основе актов «псевдопокупок» лежит не денежно-стоимостная оценка объекта обмена, но религиозное чувство добровольного отчуждения своего богатства в пользу Милующего и Любящего Бога. Сама некоторая «таксовость» исполнения культовых действий — это элементарная дань современным условиям общественной жизни.
Итак, культовая жертва, являющаяся основой материального благосостояния Церкви, имеет внеэкономическое происхождение, и поэтому на нее не должны распространяться законы, регулирующие финансы и экономику государства, в частности государственное налогообложение. Церковь заявляет, что если ее доход не носит культового характера, то он может быть облагаем налогами, но жертвоприношение облагать разными поборами недопустимо. Отождествление культовой жертвы с любого рода доходами, рентой и коммерческим результатом является недобросовестным подлогом, тривиальным святотатством, т. е. кражей святыни.
Принимая вышесказанное во внимание, можно смело утверждать, что нынешнее российское законодательство, удерживающее в государственной собственности храмы Православной Церкви, культовые предметы — иконы, книги, церковную утварь и все прочее, так или иначе отобранное у религиозных организаций, — является законодательством богоборческим, стоящим в оппозиции тысячелетней духовной истории человечества и поэтому носит откровенно антицерковный характер, несмотря на абстрактно пустые и псевдообъективные формулировки Закона «О свободе вероисповеданий».
Антицерковность большевистского законодательства решительно осуждена Священным Собором Православной Российской Церкви в его Постановлении от 6 (19) апреля 1918 года: «Священнослужители…, содействующие проведению в жизнь враждебных Церкви положений декрета о свободе совести и подобных сему актов, подлежат запрещению в священнослужении и в случае нераскаяния извергаются из сана» (ст. 3). «Миряне, виновные в упомянутых 2-й и 3-й статьях преступлениях, подлежат отлучению от Церкви…» (ст. 8).
В заключение замечу еще более поразительную вещь. Сегодня органы статистики, финансов и налоговой службы не предусматривают само бытие особого рода собственности — собственности религиозных организаций. Внешним наблюдателям и в голову не приходит, что это не возвращение, а новая, более изощренная форма экспроприации собственности религиозных организаций.
Любой храм передается Церкви не в собственность, а в бессрочное пользование с условием восстановления его за счет личных средств верующих. Храм остается в собственности государства, и его стоимость увеличивается за счет культовой жертвы верующих, так жертва снова экспроприируется государством тихо и мирно, без большевистского насилия и якобы на законных основаниях.
У православных христиан России не может быть иной точки зрения и иного требования, кроме тех, которые устанавливают Поместные Соборы Русской Православной Церкви: Постановление Священного Собора Православной Российской Церкви от 5 (18) апреля 1918 года: «Принять меры к возвращению всех отобранных имуществ церквей, монастырей, церковных учреждений и организаций, в том числе зданий духовно-учебных заведений и консисторий» (ст. 11).
Доколе государство не возвратит Церкви все оставшееся от поругания церковное имущество, до тех пор оно будет нести на совести своих адептов груз проклятия, посылаемый на них отошедшими в мир иной жертвователями.
