Вопросы канонизации и церковного почитания последнего российского императора стали в последние годы одной из излюбленных тем отечественной православной прессы. Ее популярность возрастала по мере приближения Юбилейного Архиерейского Собора, прошедшего в августе этого года.
Наиболее часто к этому вопросу обращался журнал «Русский Дом».
Так, Юрий Воробьевский в статье «Священные даты» (N 10, 2000 г.) затрагивает тему «мистических» аналогий в жизни царской семьи. «На языке сакральных соответствий, — пишет он, — сама преисподняя намекнула на мистический смысл того, что свершилось 18 июля 1918 года. По воле Божией сам ад „проговорился“. Цареубийство произошло в день памяти князя Андрея Боголюбского, убиенного иноверцами. (Это, несомненно, выдающееся историческое открытие редакции „Русского дома“. До сих пор считалось, что князь Андрей был убит его же православными боярами. — Прим. „НГР“.) Его, собирателя русских земель, наша история называет первым некоронованным царем. Не кто иной, как диавол, нашептывал каббалистам ХХ века: конец ненавистной им династии должен наступить именно так — знаково. И символически завершить существование империи.
Однако… Однако было здесь и еще одно „совпадение“. Цареубийство свершилось в день памяти свт. Андрея Критского, творца Великого покаянного канона, который читается в Великий пост. Знак этот адресован и всем нам. Каяться надо. Ведь клятва верности Романовым, данная в 1613 году, связала все поколения русских людей. Роды и роды. (Автор забывает добавить, что Романовы также давали клятву не бросать свой народ в беде, нарушенную ими в марте 1917 г. — Прим. „НГР“.)
Такое мистическое, традиционное мышление просыпается в православных людях нашего поколения».
Абсолютно нецерковные призывы к публичному покаянию за поступки, совершенные иными людьми в иные времена, скромно прикрываемые «просыпающимся мистическим мышлением» (как это напоминает о хлыстовской риторике!), легко срываются с уст наших национал-православных деятелей. Готовые вставать рядами против решения Синода о младостарчестве, против попыток священноначалия вести межконфессиональный диалог, против обсуждения возможности перевода части богослужебных текстов на современный русский язык, они открыто проповедуют взгляды, которые уводят сознание простых верующих в область языческой мифологии почитания «царя-жреца».
Нет возможности цитировать весь тот набор антицерковных взглядов, которые озвучены в связи с истерией вокруг прославления последних Романовых. Лучше всего это сделано в недавно выпущенной по благословению митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая книге Игоря Смыслова «Царский путь», в предисловии к которой не боящийся осуждения толпы один из старейших архиереев РПЦ пишет: «Следует хорошо продумать роль последнего царя-батюшки в судьбе нашего Отечества и объективно, взвешенно отнестись к последующим действиям по его прославлению, помня о том, что подобная бомба может нанести непоправимый вред Церкви Русской».
И его опасения нельзя не признать справедливыми.
Вот, например, какие мысли о тогда еще только предстоящей канонизации Николая II высказывает Виктор Тростников в статье «Как нам надо вести себя в преддверии Собора?» (N7, 2000 г.): «Если канонизация царя-мученика состоится и через нее мы узнаем, что он взят Богом к себе, это будет доказательством того, что он был подлинным Божьим Помазанником, что его венчание на царство имело онтологический, а не психологический статус. Ведь ни по какому другому признаку, кроме этой отмеченности сугубой благодатью помазания на царство, влекущей сугубую, нерасторжимую связь с Богом, оказаться там он не мог. (Стало быть, неважно, каким Николай был человеком и что он делал. Главное, что он был царем! Даже священнику никто не гарантирует рай за его священство. Царю же (кесарю), по мнению „Русского дома“, это обеспечено. — Прим. „НГР“.) А это будет означать, что мы убили не „гражданина Романова“, а священную особу. Вот тогда-то и появится у нас предмет покаяния, которого пока еще нет. Мы все время кричим о необходимости покаяния, а в чем нам, собственно, каяться? В том, что мы убили хорошего человека? Да их убивали, убивают и будут убивать сотнями и тысячами. А каяться в поднятии руки на того, о ком Бог сказал „Не прикасайтеся к помазанным Моим“ (1 Пар 16, 22), — это уже конкретно. Для конкретности покаяния нам и нужна канонизация».
Вот и результат. Именно для нецерковного публичного покаяния в несовершенном ими грехе убийства «царя-жреца» современным православным оказывается и нужна была соборная канонизация. А вот в «убийстве хороших людей, которых убивали, убивают и будут убивать сотнями и тысячами», каяться не обязательно. Они же не «помазанники», а так, простые смертные. Если священноначалие и на этот раз сделает вид, что ничего не происходит, то вскоре ему придется иметь дело с оформленной ересью «николаизма», обожествляющей царское служение.
К теме канонизации Николая II обращается и газета «Радонеж». Ее материалы несколько более взвешенные, чем статьи «Русского дома», хотя также не лишены некоторой богословской двусмысленности. Так, в N9−10 за этот год опубликовано интервью со священником Максимом Козловым, в котором затрагивается вопрос о приемлемости выражения «царь-искупитель». Как считает отец Максим, «говоря о „Царе-искупителе“ (конечно, я думаю, что никто не усваивает этому понятию догматический смысл, скажем, как католики говорят о Божией Матери „соискупительница“, будто бы она своими страданиями добавляет нечто искупительное жертве Христа Спасителя (усваивает, да еще как усваивает! — Прим. „НГР“), так вот, в этом же смысле и Царь, конечно, не является соискупителем человеческого рода или только русского народа. Но каждый, кто жертвует собою — по слову Евангельскому — ради других, кто душу свою полагает за братьев, тот, конечно, является не чуждым искупительному деланию Спасителя, тот, конечно, показывает реализацию в нем Божественного замысла, образа и подобия Божия, до конца раскрытых в этой жертвенной любви».
Любопытно, что в N15−16, вышедших уже после Собора, «Радонеж» все еще продолжает именовать Николая II и его семью «царственными мучениками», невзирая на то что, согласно с соборным постановлением, они канонизированы как страстотерпцы: «Дерзнем, однако, утверждать, что важнейшим из решений прошедшего Собора было прославление сонма новомучеников и исповедников веры ХХ века, и в том числе святых Царственных мучеников — последнего русского Императора и его семьи».
Самое же интересное последствие соборного деяния, по-видимому, впереди.
В последние годы в православных изданиях все чаще стали появляться материалы, в которых мысли о канонизации и почитании Николая II и его семьи напрямую связываются с апологией Григория Распутина.
Так, Людмила Белкина в статье «Все минется, одна правда останется» (газета «Благовест», декабрь 1999 г.) пишет: «Сейчас уже документально доказано, что между созданным клеветниками образом Распутина и реальным человеком нет ничего общего. Это беспрецедентное в мировой истории создание гигантского мифа о Божьем праведнике, как об исчадье ада, продолжается и сегодня. Главной целью этой поражающей воображение своими поистине мировыми масштабами травли одного человека, вся „вина“ которого заключается в том, что он открыто выступил на защиту Царской Семьи, — имеет прикровенной целью опорочить последнего русского Императора, а также запятнать в сознании миллионов людей саму идею Самодержавия».
Историк Олег Платонов посвятил защите Распутина целое исследование, вышедшее под названием «Жизнь за царя» (эту книгу можно свободно купить во многих православных храмах), в предисловии к которому он отмечает: «По сути дела, был создан миф о Распутине, миф, имеющий целью опоганить и дискредитировать Россию, ее крестьянское духовное народное начало, которое в определенном смысле олицетворял собой и Распутин. Причем «невероятная злоба, пышущая со страниц бульварной Распутиниады, целиком выдавала кочегаров преисподней, которые одни только имеют способность добиваться столь высокого и повсеместного накала».
Приведенные цитаты говорят о том, что смысл, который вкладывают в почитание Николая II и его семьи некоторые православные СМИ, заметно отличается от его трактовки Синодальной комиссией по канонизации и Архиерейским Собором, о чем и предупреждала «НГР» в своих материалах, посвященных этой теме. Несмотря на заверения председателя Синодальной комиссии по канонизации митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия о неполитическом характере прославления отрекшегося от престола царя, большая часть почитателей последнего царствовавшего Романова рассматривает его именно как «пострадавшего за грехи народа царя-мученика». Нам представляется, что богословский комментарий священноначалия просто неизбежен.
