Боголюбово: Епархия не знала о приюте

История с побегом двух воспитанниц из Боголюбского монастыря Владимирской области и письмом одной из девочек Святейшему Патриарху и Президенту вызвала широкий резонанс. Многие нецерковные люди поспешили сделать выводы — вот оно какое, христианское милосердие! Среди самих православных появились опасения, что вся эта история — коварная провокация. Но бежать из монастыря девочками помогли православные священники, а Владимирская Епархия, как удалось выяснить нашему корреспонденту, надеется, что государство поставит боголюбский приют под строгий контроль.

Скандал разразился после того, как «Ежедневный журнал», популярное интернет-издание, разместил в сети открытое письмо шестнадцатилетней Валентины Перовой, одной из девочек, бежавших из монастырского приюта: «В монастыре жить было трудно. Нас наказывали очень строго, почти ни за что… Здесь спокойно могут лишить еды на день или на три дня. Бьют ремнем с пряжкой до синяков». Чашу терпения девочек переполнило обычное наказание в монастырском «приюте», которое называлось «посадить в затвор» — некое подобие карцера для провинившихся. «Нас посадили в разные комнаты без удобств и практически без мебели на 12 суток без еды (на одних сухарях и воде), — пишет Валентина. — Эти комнаты были холодные, а общались мы через форточку, т.к. окна выходили на одну сторону. Из-за всего этого я сбежала». В таком виде боголюбская история предстала перед широкой общественностью.

Покинув монастырь ночью, девочки сумели добраться до города Гусь-Хрустальный, где проживала их знакомая, еще ранее сбежавшая из того же монастырского приюта. Там они обратились за помощью к местному священнику и преподавателю Духовного училища протоиерею Максиму Хижию (подруга, к которой бежали воспитанницы монастыря, оказалась его прихожанкой и ученицей), отец Максим и переправил девочек в московский приют «Дорога к дому», где Валентиной и было написано знаменитое уже письмо с изложением своих претензий к Боголюбскому монастырю.

«Девочки были очень затравлены: говорили, что обратной дороги в монастырь им нет, всего боялись, — рассказывает московский священник, настоятель храма Сошествия Святаго Духа на апостолов на Лазаревском кладбище игумен Сергий (Рыбко), приютивший девочек на несколько дней, пока отцы договаривались с приютом. — То, что девочки мне рассказали, было ужасно, в особенности изощренность форм наказания, абсолютно садистких на мой взгляд. Например, насильственное обривание наголо — так нельзя поступать ни с кем, а тем более с сиротами! Было очевидно, что девочки сбежали не потому что просто хотели развлечься, а потому что не вытерпели насилия. Когда я спросил, хотят ли они посмотреть мультфильмы, младшая из девочек переспросила: „А что такое мульфильмы?“ А ведь ей 14 лет. Такое впечатление, будто они из секты сбежали. Уже после ко мне в Москву из Боголюбова приехали монахини догонять сбежавших… Приехали с милицией, но детей мы им не отдали, потому что успели отправить их в московский светский приют».

В правоте собственных действий священники, помогшие девочкам сбежать, не сомневаются. Показания Вали совпадают и с рассказами прихожанки отца Максима, проведшей в приюте не один год и сбежавшей оттуда со второго раза (той самой, к которой и прибежала Валя с напарницей сразу после побега).

В разгоревшихся затем дискуссиях о том, можно ли доверять свидетельству девочек и не стоит ли за скандалом стремление неких сил «разогнать» вообще все монастырские и православные приюты, часто забывается своеобразный имидж духовника обители архимандрита Петра (Кучера): «Архимандрит Петр диомидовец, но не в смысле непосредственных связей с бывшим епископом Диомидом, а в плане идей: анти-ИНН, отказ от паспортов, царебожие. То, что творится в монастыре, нельзя назвать нормальным: паспорт (и то — старого советского образца) там есть только у игуменьи, на которую и зарегистрированы дети как на усыновителя. По требованиям духовника все, кто попадает в монастырь, должен выбросить новый паспорт, люди живут просто без документов, — сообщил нашему корреспонденту отец Максим Хижий». Архимандрит Петр (Кучер) уже попадал в поле зрение СМИ как предводитель бунта в Задонско-Преображенском женском монастыре Липецкой области в 1996 г., в результате которого он ушел вместе со всеми верными ему насельницами в раскол (но через некоторое время вернулся в лоно Московской Патриархии). Кроме того, архимандрит Петр является одним из идеологов и активных участников т.н. «всенародного чина покаяния» в Мытищах, осужденного Патриархом Алексием II на московском епархиальном собрании 2007 года.

«У игуменьи и духовника монастыря такая идея: они готовят из детей пополнение рядов насельниц: дескать, взрослые люди уже испорчены миром, а из детей можно вырастить настоящих монахов, — дополняет слова отца Максима игумен Сергий (Рыбко). — Поэтому они распространяют на детей все монашеские правила, что противоречит церковному учению. Исторически при монастырях всегда существовали приюты, но монахами становиться детей не заставляли, об этом пишет и св. Василий Великий — дети могут ходить в храм с братией, но монашеские правила не должны распространяться на них».

Проверкой показаний девочек, изложенных устно и в письме, занимается следственный комитет при Владимирской прокуратуре и епархиальная комиссия.

Иерей Сергий Минин, секретарь управляющего Владимирской епархией Высокопреосвященнейшего митрополита Евлогия, сообщил нам, что епархиальная комиссия, посетив приют, не нашла значительных нарушений. Также комиссия пообщалась и с детьми и с преподавателями в школе (дети учатся там экстерном, безотлучно проживая в монастыре) — никто не подтвердил факты, изложенные беглянками в открытом письме. Напротив, был отмечен удовлетворительный уровень содержания и питания воспитанниц. Единственное, что не удовлетворило епархиальную комиссию — это полуофициальный статус приюта. «Епархия о приюте ничего не знала, опекунство было оформлено решением государственных органов, минуя епархию», и с точки зрения закона дети находились как бы в семье, что по словам епархиальных властей является грубым нарушением, которое необходимо исправить. Бежала девочка «в связи с особенностями характера и развития» — к такому выводу пришла епархиальная комиссия. Но, не смотря на отсутствие «состава преступления» епархия настаивает на том, что насельницам монастыря придется пересмотреть статус и устройство их приюта. «Монахи должны заниматься духовным попечением о детях, но воспитателями должны быть светские педагоги, профессионалы. У нас уже есть во Владимире епархиальный детский дом, который работает по этой схеме. Возможно, проблема возникла из-за нежелательного смешения жизни приюта с монастырским бытом. Монастырь должен создать официальный отдельный приют, который будут жестко контролировать государственные службы, потому что сама епархия не может заниматься таким контролем. Раньше, когда дети были оформлены на монахинь, государство не имело достаточных возможностей для контроля», — говорит отец Сергий Минин.

«Нарушения в православных монастырских приютах не редкость, но я все же не стал бы обобщать. Я хорошо знаю многие православные московские детские дома, Свято-Софийский в Москве, например, и к ним у нас нет никаких претензий, — говорит Алексей Головань, уполномоченный по правам детей при Президенте РФ. — Проблемы возникают, когда со стороны органов опеки и прокуратуры не осуществляется должный контроль. Вот почему не должно быть двойных стандартов, когда светские учреждения мы проверяем, а церковные нет. В случае с Боголюбским „приютом“ нужно проверять информацию, и если его руководители виновны в нарушениях, то они должны быть наказаны как с точки зрения государственного, так и церковного закона. Главное, чтобы епархия не стала покрывать виновных, не стала заминать дело, потому что от этого будет только хуже… Ведь ситуация все равно когда-нибудь „взорвется“, но только уже с большим размахом. Так что лучше сразу сделать выводы и принять меры. Недопустимо устраивать травлю церковных приютов, подозревать их в чем-то. Но открытость и прозрачность — в интересах самих церковных приютов».

http://www.miloserdie.ru/index.php?ss=1&s=7&id=10 236&print=1