 |
| Страна.Ru | Наталья Елисеева | 16.07.2005 |
22 апреля 1904 года в Нью-Йорке в семье влиятельного промышленника, еврейского эмигранта из Германии Юлиуса Оппенгеймера родился сын. Никто в семье, естественно, не подозревал, что через 41 год Роберт Оппенгеймер сам станет отцом такого детища, которое взорвет мир — в прямом и в переносном смысле. Первое в мировой истории испытание атомной бомбы, проведенное 16 июля 1945 года в штате Нью-Мексико, необратимо изменило ход истории.
Козырь для Потсдама
Первый американский
атомный проект получил название «Манхэттен» или «проект Y». Его возглавил
46-летний полковник Лесли Гровс, а научным руководителем стал Роберт
Оппенгеймер, предложивший объединить всех ученых объединить в одной лаборатории
в провинциальном городке Лос-Аламос, штат Нью-Мексико, неподалеку от Санта-Фе.
Над созданием бомбы работало около 130 тысяч человек, среди которых были
выдающиеся физики 20 века: Ферми, Понтекорво, Сциллард, Бор и наш
соотечественник Гамов. В конце 1943 года для усиления проекта «Манхэттен» к Оппенгеймеру была направлена группа английских ученых. В проекте участвовало не менее 12 нобелевских лауреатов, настоящих или будущих. Правда, сам Оппенгеймер
нобелевским лауреатом так и не стал.
Испытательный полигон в Нью-Мексико
раскинулся на 10 000 квaдpaтныx килoмeтpax. В ceвepнoй его чacти, paнним утpoм
16 июля 1945 гoдa зaжглocь атомное солнце. Зa двa дня дo этoгo пepвaя aтoмнaя
бoмбa, или кaк ee нaзывaли «вeщь» или «уcтpoйcтвo», coбpaннaя нa ближайшем paнчo
Мaкдoнaльдa из мaтepиaлoв, дocтaвлeнныx из ядepнoй лaбopaтopии в Лoc-Aлaмoce,
былa вoдpужeнa нa вepшину 33-мeтpoвoй cтaльнoй бaшни. Вoкpуг, нa paзличнoм
paccтoянии oт бaшни, была paзмeщeна ceйcмoгpaфичecкaя и фoтoaппapaтуpa, а также
пpибopы, peгиcтpиpующиe paдиoaктивнocть, тeмпepaтуpу и дaвлeниe. В paдиуce 9 км
были уcтpoeны три нaблюдaтeльныx пунктa, в которых заняли свои посты
руководители проекта.
Установленное на стальной башне новое оружие,
предназначенное для изменения характера войны или могущее даже стать средством
прекращения всех войн, было приведено в действие легким движением руки. Работа
шла под вспышки молнии и раскаты грома. Непогода на полтора часа задержала
взрыв, назначенный на 4 часа утра.
Оппенгеймер писал позднее о том, в какой лихорадочной атмосфере проходили последние дни работы над бомбой: «На нас
оказывалось немыслимое давление; требовалось завершить работу до Потсдамской
встречи». О том же писал Лесли Гровс: «Я был в высшей степени заинтересован в проведении испытания, ибо знал, какое значение это событие может иметь при
переговорах в Потсдаме».
Первую в мире атомную бомбу нарекли «Тринити»
(«Троицей»). За 45 секунд до взрыва было включено автоматическое устройство, и с этого времени все части сложнейшего механизма действовали без контроля человека,
и только у запасного выключателя был поставлен научный работник, готовый
попытаться остановить взрыв, если будет дан приказ. Приказ отдан не был.
Мощность 2 тысяч «разрушителей кварталов»
Собственно
детонация была поручена доктору Бейнбриджу из Массачусетского технологического
института. Генерал Лесли Гровс вместе с докторами Конантом и Бушем
непосредственно перед моментом испытания присоединились к ученым, собравшимся в лагере базы. Согласно их приказаниям, весь свободный персонал собрался на небольшой возвышенности. Всем присутствующим было приказано лечь на землю, лицом
вниз, ногами к месту взрыва. Как только произойдет взрыв, разрешалось подняться
и любоваться им через закопченные стекла, которыми все были снабжены. Времени,
как полагали, было достаточно, чтобы предохранить глаза наблюдавших от ожога.
«Среди служащих проекта нашелся один человек, которого события
этого утра застали врасплох. Это был солдат, — вспоминал впоследствии генерал
Гровс. — Накануне вечером он возвратился из увольнения и, как мне потом
докладывали, достаточно навеселе. Каким-то образом военная полиция, совершавшая
обход бараков, его не заметила, и взрыв застал его полусонного лежащим на койке.
После взрыва он на время ослеп, однако, спустя несколько дней, его зрение
восстановилось. Позднее ходило много рассказов о его твердом намерении не брать
больше в рот спиртного».
«В назначенный момент ослепительная вспышка
осветила все пространство ярче, чем самый яркий дневной свет, — рассказывали
другие очевидцы первого в мире ядерного взрыва. — Отчетливым рельефом выделился
горный хребет, находившийся в трех милях от места наблюдения. Затем раздался
страшный раскатистый грохот, и прошла мощная воздушная волна, свалившая с ног
двух человек, находившихся около контрольного помещения. Непосредственно после
этого огромное, многоцветное клубящееся облако взлетело на высоту более 40 000
футов. Облачность на его пути исчезла. Вскоре субстратосферные ветры рассеяли
ставшую теперь серой массу. Стальная башня полностью испарилась. Там, где стояла
башня, был огромный кратер с пологими краями».
Ошеломленные ученые сразу
же приступили к оценке мощи нового оружия Америки. Для исследования кратера к месту взрыва направились специально оборудованные танки, на одном из которых был
известный исследователь ядра доктор Энрико Ферми. Его глазам предстала мертвая,
выжженная земля, на которой в радиусе полутора километров было уничтожено все
живое. Песок спекся в стекловидную зеленоватую корку, покрывшую землю. В огромной воронке лежали изуродованные остатки стальной башни. В стороне валялся
исковерканный, перевернутый на бок стальной ящик. Мощность взрыва оказалась
равной 20 тыс. тонн тринитротолуола. Такой эффект могли вызвать 2 тыс. самых
крупных бомб времен Второй мировой войны, которые за их небывалую по тем
временам силу называли «разрушителями кварталов».
Атомный
тотализатор
Мощность взорванной бомбы превзошла все ожидания. Еще
накануне ученые провели своеобразный тотализатор с минимальной ставкой в 1
доллар, кто из них сможет наиболее правильно угадать силу предстоящего взрыва.
Оппенгеймер, например, назвал 300 тонн в переводе на обычную взрывчатку.
Большинство других ответов были близки к этой цифре. Мало кто отважился
подняться до 10 тысяч тонн, и только доктор Раби из Колумбийского университета,
как он сам объяснял потом, из желания сделать приятное создателям нового оружия,
назвал 18 тысяч тонн. К своему удивлению, он оказался победителем.
Если
бы не пустынность местности, где проводилось испытание, и не договоренность с прессой в данном районе, испытание привлекло бы внимание широкой общественности.
Однако этого не случилось. В СМИ появились лишь немногочисленные рассказы
очевидцев. Так, например, газеты писали, что одна слепая от рождения девушка,
живущая близ Альбукерка, на расстоянии многих миль от места взрыва, в тот
момент, когда вспышка озарила небо и еще не было слышно грохота, воскликнула:
«Что это?» Тот же Гровс в книге «Теперь об этом можно рассказать» утверждал: «В окружающих населенных пунктах, особенно в Эль-Пасо, жители были очень
взбудоражены этим событием. Как часто бывает в таких случаях, взрыв, не нанеся
никакого ущерба лагерю или другим поблизости расположенным объектам, повредил
одно или два зеркальных стекла в городе Силвер-Сити на расстоянии 180
километров».
В одном из первых интервью бригадный генерал Томас Фаррелл,
не чуждый поэтических образов, рассказывал: «Создатели бомбы стремились к неизвестному и не знали, что может из этого выйти. Можно сказать наверняка, что
большинство присутствующих молилось и молилось более горячо, чем когда бы то ни
было раньше. Эффект действия этих сил вполне можно назвать беспрецедентным,
великолепным, прекрасным, огромным и ужасающим. Вся местность была освещена
палящим светом, сила которого во много раз превосходила силу полуденного солнца.
Этот свет был золотым, пурпурным, фиолетовым, серым и синим. Это было то великое
и прекрасное, о чем великие поэты только мечтали, но что они описывали бедными и неадекватными образами. Спустя тридцать секунд произошел взрыв, воздушная волна
с силой ударила по людям и предметам, почти непосредственно за этим последовал
сильный раскатистый, наводящий ужас рев, напоминавший о Судном дне и заставивший
нас почувствовать, что мы, слабые существа, совершили святотатство тем, что
осмелились узурпировать управление силами, которые до сего времени были во власти только Всемогущего».
Роберт Оппенгеймер был более откровенен,
процитировав применительно к себе строки из «Бхагавад Гиты»: «I am become Death,
the shatter of worlds» («Я стал Смертью, сотрясателем миров»). После войны отец
атомной бомбы жаловался президенту Трумену, что чувствует кровь на своих руках.
Его выступления против создания водородной бомбы, его связь в конце 30-х годов с коммунисткой Джейн Татлок привели к подозрению в нелояльности к своей стране. В 1954-м году состоялись судебные слушания, в результате которых Оппенгеймера
«отлучили» от работы, связанной с ядерными лабораториями. Как оказалось в последствии, эти подозрения имели под собой определенную почву.
По воспоминаниям Павла Судоплатова, который в годы войны руководил Четвертым
управлением НКВД, в архивах ЦК КПСС в 1992 году были обнаружены документы
Коминтерна, подтверждающие связи Оппенгеймера с членами законспирированной
ячейки компартии США. Судоплатов считает, что в традиционном смысле Оппенгеймер,
Ферми и Сцилард не были агентами Советского Союза. Однако, ставка Оппенгеймера
на эмигрантов-антифашистов была наверняка связана с его дальновидным стремлением
избежать монополии на атомное оружие одной страны.
«Троицкая» дубина
для СССР
Первое в мире испытание атомной бомбы прошло успешно.
Военное руководство проекта «Манхэттен» ликовало. Когда произошел взрыв и рассеялся дым, окутавший местность, на слова своего заместителя Томаса Фаррела:
«Война окончена», — генерал Гровс ответил: «Да, но после того, как мы сбросим
бомбы на Японию». Для него это было давно решенным делом. Испытание первой
атомной бомбы стало американским козырем в крупной игре против Советского Союза
на приближавшейся Потсдамской конференции. Трумэн выразил свои надежды в свойственной ему жесткой манере: «Если только она взорвется, а я думаю, что это
будет именно так, то я получу дубину, чтобы ударить по этой
стране».
Проект «Манхеттен» обошелся американскому правительству в 2,5
миллиарда долларов. Советскому Союзу секретные материалы достались без подобных
затрат. «Сразу же хотелось бы отметить, что… наша первая атомная бомба —
копия американской». Это заявление было сделано 11 августа 1992 года
научным руководителем ВНИИЭФ академиком Юлием Харитоном и опубликовано в газете
«Красная Звезда». «Это был самый быстрый и надежный способ показать, что у нас
тоже есть ядерное оружие, — рассказывал он позднее. — Более эффективные
конструкции, которые нам виделись, могли подождать».
А они действительно
были. Об этом свидетельствует письмо советских атомщиков Игоря Курчатова и Бориса Ванникова, направленное в июне 1940 года Лаврентию Берии, в котором,
сообщалось о состоянии работ по РДС-1 и еще пяти зарядам, в том числе и по первому термоядерному. Подробная же схема американской атомной бомбы была
передана в СССР Клаусом Фуксом — соратником Оппенгеймера. Об этом факте имеется
достаточно много открытых публикаций. Одна из самых подробных — книга В. Кулешова
«Конец атомному секрету», изданная в России в 1992 году.
Пoчти 10 лeт
пocлe атомного взрыва это место, названное в честь «Троицы» (Тpинити Caйт), былo
oбнeceнo пpoвoлoчным зaбopoм. Нo пo мepe cнижeния paдиoaктивнocти oнo
cтaнoвилocь вce бoлee дocтупным. В 1965 гoду из куcкoв чepнoй вулкaничecкoй
лaвы, кoтopoй вoкpуг вдoвoль, был coopужeн нeвыcoкий oбeлиcк c лaкoничнoй
нaдпиcью: «Тpинити Caйт, гдe пepвoe в миpe ядepнoe уcтpoйcтвo взopвaнo 16 июля
1945 гoдa». «Тpoицкое» пo-пpeжнeму зaкpытo для шиpoкoй публики и нe в cилу
paдиoaктивнoй бeзoпacнocти, a пoтoму кaк этo по-прежнему paкeтный пoлигoн.
Ежeгoднo, в гoдoвщину coбытия, здecь coбиpaются люди. Пoмoлитьcя зa миp вo вceм
миpe.
http://www.strana.ru/print/253 857.html
