 |
| Время новостей | Иван Сухов | 11.07.2005 |
— Много людей из твоего района уходит в лес?
— Много. Мы когда уходили, собралась группа 40−50 человек.
— В основном чеченцы? Или другие дагестанцы тоже?
— В нашей группе все чеченцы были, но там и другие есть. Не только дагестанцы, карачаевцы тоже есть и другие. Но местные чеченцы всегда так высокомерно с другими держатся, даже с дагестанскими чеченцами.
— А как они набирают людей?
— Есть же вербовщики. Вот сейчас, сказали, задержан, который нас вербовал. Но есть другие. Они живут в основном в Чечне, а сюда приезжают и уезжают.
— Из-за чего в основном уходят?
— Из-за религии в основном.
— Ты сам из-за религии ушел?
— Да.
— У тебя какие-то проблемы были с религией дома?
— Проблем таких не было. Просто говорили, что якобы ущемляют мусульман.
— Тебя ущемляли?
— Меня нет, но говорили, других, многих в Чечне ущемляют. Там вообще обещали много чего.
— А что на самом деле оказалось?
— Оказалось, что религия ни при чем, просто они денежные вопросы свои решают. Это все вообще не из-за религии.
— Ты сам с детства намаз делаешь и в мечеть ходишь или недавно пришел к религии?
— Недавно пришел. В мечеть ходил. Но каждый же по-своему верит и молится.
— А по жизни чем занимался? Было у тебя дело какое-то? Учился, может быть, работал, с друзьями время проводил?
— Ничего не было. Так, бездельничал.
— У тебя вообще образование какое-то есть, специальность?
— Восемь классов. Нет специальности. А работы нет, где сейчас работать? Ни заводов нет, ничего не работает. Мне хорошо еще, у меня родители на рынке торгуют.
— Если бы было чем заниматься, ты бы воевать пошел?
— Конечно, нет.
— Почему ты повернулся к религии?
— Друзья молились, ходили в мечеть, говорили, что это хорошо. Я стал вместе с ними ходить.
— Друзья тоже ушли воевать?
— Некоторые ушли.
— Они все живые сейчас?
— Нет. Многих поймали, многих убили федералы, некоторых кадыровцы. (Служба безопасности президента Чечни во главе с Разманом Кадыров. — Ред.)
— Ты воевал здесь или в Чечне?
— Собрались здесь, потом пошли туда, в Чечню. Там в основном обучение, охрана баз. Учили обращению с оружием. Я там недолго пробыл, четыре или пять месяцев.
— А родителям что говорил?
— Дома говорил, что ухожу на заработки.
— Получалось заработать?
— Они обещали деньги, но ничего не дали. Говорили, будет 200 долл. в неделю. Но ничего ни разу не дали.
— Это тебя подтолкнуло вернуться?
— Ну, я увидел, как они там все делают. Неправильно, нечестно. Решают свои политические дела.
— А почему раньше не уходил? Тебя запугивали?
— Да нет, запугивания такого не было. Люди же сами туда идут.
— Как там все устроено? Там какой-то учебный лагерь был?
— Да, были такие занятия, на полигоне. Там мы по группам были расположены.
— И там постоянно жили и тренировались?
— Нет, перемещались постоянно. У них там много баз, и в горах, и на равнине в лесах тоже. Все там подготовлено, землянки выкопаны, оружие, боеприпасы сложены, продукты.
— А кому сейчас подчиняются боевики?
— Абдул-Халим есть такой (Абдул-Халим Садуллаев. — Ред.). Он раньше был министром по шариатской безопасности и по распространению ислама, вот он сейчас вместо Масхадова.
— А ты его видел? Вообще видел кого-то из больших командиров?
— Нет. У нас было несколько арабов командирами. Арабы — они думают только о своих, о чеченцах не заботятся, чеченцы заботятся сами о себе. Даже если раненые есть, арабы только своих вытаскивают.
— Ты сказал, вас ушло 50 человек. Вы там так и двигались отрядом?
— Нет, потом разделились на более маленькие группы, другие ушли, я больше не видел их.
— Как, по-твоему, много таких групп в Чечне?
— Много. Из каждого села по три, по четыре группы, некоторые по 50 человек, некоторые по 20.
— Пока ты был там, как раз случилось нападение на школу в Беслане. Ты слышал что-нибудь, когда эта операция готовилась?
— Про Беслан ничего я не слышал. Такие операции они же не обсуждают со всеми, о них только высшие амиры знают. С простыми людьми не говорят, боятся, что кто-то выдаст.
— Ты в армии служил?
— Нет.
— А сам городской? Не тяжело было в лесу жить после города?
— Сам городской. Сложно, конечно, привыкнуть. Там в горах многие ребята даже простого перехода не выдерживали, ноги натирали, не могли свои вещмешки таскать.
— Такие уходили домой или привыкали потом?
— Их оставляли где-то по пути, и таких, кто по пути заболеет, тоже оставляли.
— На базах оставляли или в селах?
— В селах.
— Сейчас многие, кто раньше воевал, уходят к Рамзану Кадырову. В твоей группе были такие?
— Нет, из этой группы никто не уходил к кадыровцам. Плохо говорят о них. Я слышал, из той группы, которая от нас отделилась, нескольких поймали кадыровцы. Задержали.
— А много вообще среди тех, кто в лесу, таких, кто хочет выйти?
— Не то чтобы много, но есть желающие.
— А ты как вышел?
— Уже не было сил скрываться. От родственников, от родителей. Искали же меня.
— И командир тебя отпустил?
— Там особо не держали, можно было уйти. Я командиру сказал, родным плохо, надо мне побыть с ними, и он сказал: иди. Несколько месяцев назад это было.
— А почему в милицию решил идти?
— Надоело скрываться, невозможно. Каждый день слышишь: того поймали, того убили.
— Не боишься наказания? Тебе ведь воевать приходилось.
— Не знаю, как решат. Мне в основном приходилось базы охранять.
— Но ты стрелял?
— Стрелял.
— А оружие свое надо было принести или вам раздали?
— Когда переходили границу, в Ножай-Юртовском районе, нам выдали обмундирование, вещмешки, оружие. Потом командиру его отдал, когда уходил.
— Как думаешь, когда война кончится?
— Пока такое положение будет у молодежи, что нечем заняться, это не кончится. Хотя некоторые есть и из богатых, кто туда уходит. От переизбытка, наверно.
Беседовал Иван СУХОВ
