 |
| Русское Воскресение | Елена Семенищева | 18.01.2005 |
К 10-й годовщине прославления и к 190-й годовщине установления в день Рождества Христова празднества в воспоминание избавления Церкви и державы Российской от нашествия галлов и с ними двадесяти язык
В фонде святителя Филарета Московского в Российском Государственном историческом архиве (г. Санкт-Петербург) хранится объемная папка, содержащая записи о всевозможных чудотворениях и предсказаниях, относительно различных моментов и всеобщей истории, и частной жизни. Среди них имеется любопытный документ — «Предсказание о войне России с Францией» [1] . Вот его содержание: «В 1812 году, — пишет неизвестный автор, — когда французские войска шли на Россию, ехал я из Мангейма в Карлсруе с одним молодым пруссаком по имени К…, который в пророческом духе предсказывал мне все то, что до сего времени случилось. Вначале был он весьма скрытен, но, уверившись, что я люблю Бога и на Него единаго уповаю, назвал меня своим другом, и на вопрос мой — как он думает, победят ли французы россиян — отвечал следующее:
Французы победят и пройдут во внутренность России, даже овладеют Москвою; но при вшествии их сей древний город будет сожжен. Тогда положен будет предел злодеяниям французов, ибо с той минуты щастие отвратится от них за их неверие и холодность к религии. Все французское войско истреблено будет в короткое время, не оружием русских, но силою Божиею; впрочем мне неизвестно, какие Бог употребит к тому средства». Я спросил его потом, освободят ли тогда русские Германию, и получил в ответ:…" Ответ попутчика неизвестного автора на этот вопрос мы опустим, так как он не относится к теме этой статьи. Война России с наполеоновской Францией, получившая наименование Отечественной, началась и закончилась в 1812 году. В том году владыке Филарету, в миру Василию Михайловичу Дроздову (1782−1868), было всего тридцать лет, девятью годами ранее он окончил курс наук в Сергиево-Лаврской семинарии, всего четыре года как стал монахом и год как архимандритом, теперь же в должности ректора управлял Санкт-Петербургской Духовной Академией. «Гроза двенадцатого года» гремела вдалеке от северной русской столицы. В подробном «Послужном списке высокопреосвященнейшаго Филарета митрополита Московской Епархии за 1867 год» [2] события тех роковых для России месяцев не отражены совершенно. Если бы среди многочисленных наград полученных владыкой: алмазных знаков ордена св. Андрея Первозванного, алмазами осыпанной Панагии, посоха осыпанного драгоценными камнями, Докторского наперсного креста, также украшенного драгоценными камнями, золотой медали по крестьянскому делу и так далее, и так далее, и так далее не был упомянут бронзовый наперсный крест на Владимирской ленте за 1812 год, то вряд ли можно было бы по послужному списку каким-либо образом связать Отечественную войну с именем святителя Филарета. И хотя кресты с надписью «1812 год» получили около 40 тысяч священников, неверно думать, что владыка Филарет был всего лишь одним из них, «призывавших пред Алтарем Всевышнего теплыми молитвами своими благословение Божие на всероссийское оружие и воинство, и примерами благочестия ободрявших народ к единодушию и твердости» [3] . Одним из первых он осознал и смог донести до своей паствы значение войны, которую русский народ наименовал «Отечественная», тем самым, выделив ее из длинной череды больших и малых военных столкновений с самым разнообразным противником. И в самом деле, 1812 год едва ли ни единственен в истории России по масштабу происшествий, сопоставимых с событиями Священной истории. В шесть месяцев уложились события Отечественной войны. День вторжения наполеоновых полчищ, пришелся на среду Пятидесятницы, когда читается Апостол: «Братие! Открывается гнев Божий с небесе на всякое нечестие и неправду человеческую, содержащую истину в неправде…» (Римл. 1. 18−27). Генеральное сражение сравнивалось его участниками с днем страшного суда. Пожар Москвы мог показаться современникам апокалиптическим. Наконец, изгнание «двадесяти язык» из пределов России совпало со светлым праздником Рождества Христова. В самом начале 1813 года президент Российской Академии Художеств Алексей Николаевич Оленин, скорбя о потере в Бородинском сражении девятнадцатилетнего сына Николая, прапорщика лейб-гвардии Семеновского полка (другой сын, Петр, семнадцати лет был тогда же ранен), обратился к молодому ректору Санкт-Петербургской Духовной Академии архимандриту Филарету с просьбой написать рассуждение «о нравственных причинах неимоверных успехов наших в настоящей войне». Оленин аргументировал свое желание: «Кому же, если не служителю Святого алтаря, приличествует доказать происшествиями нынешней войны, что неимоверные подвиги народа русского начало и основание свое имеют в безпредельной вере к Богу,… в верности к Царю,… и в любви к Отечеству». [4] Исполнить пожелание ищущего утешения отцовского сердца архимандрит Филарет решился с оговоркой: «…возмечтаю…, будто могу рассуждать вслух общенародный о таких происшествиях…, которые сами о себе говорят выразительнее всех языков человеческих, и в которых, по исповеданию всех благочестивых и добродетельных людей, даже по признанию некоторых безбожников, сам Господь возглаголал». [5] Даже он, святитель Филарет, прославленный ныне Русской Православной Церковью, понимая величие всего происшедшего в Русском Царстве, считал, что «рассуждать о таких происшествиях царств, которыя, очевидно проходя под Перстом Царя Царствующих, представляются в позор и наставление миру,… имеют полномочие токмо те, которым Он Сам изострил и расширил взор, дабы они могли проникать в тайные законы миродержавства Его, и отчасти объимать безмерныя соображения судов Его». [6] И все ж уже в мае 1813 года пространное «Рассуждение» было читано в собрании «Беседы Любителей Русского Слова», а в первую годовщину Бородинской битвы напечатано в двух номерах журнала «Сын Отечества». Можно ли в рамках короткой статьи сколь-нибудь полно воспроизвести «Рассуждение» святителя, занимающее в журнальном варианте 25 страниц? Разве только относительно тех главных событий войны — Бородинского сражения и Московского пожара. «Дано кровопролитнейшее из всех известных в наши времена сражение, в котором, чем более победа колебалась между превосходством сил и совершенством искусства, между дерзостию и неустрашимостию, между отчаянием и мужеством, между алчностью грабежа и любовью к Отечеству, тем торжественнее увенчана правая сторона». [7] Святителю слышался суд Истины, произносимый над Наполеоном, вошедшим в Москву: «Ты не наступил на сердце России, но преткнувшись, оперся на грудь ея, и вскоре будешь отражен и низвержен. Россия не будет унижена, но вознесется к славе доселе невиданной. Война, расположенная по чертежу коварства и злобы, достигла своего предела: начинается брань Господня». [8] Войны начинают люди, а заканчивает их Бог. Участь же государств, по определению святителя Филарета «определяется вечным законом истины, который положен на основание их бытия, и который, по мере их утверждения на нем или уклонения от него, изрекает на них суд, приводимый потом в исполнение под всеобъемлющим судоблюстительством Провидения» [9] . Сказанное святителем может быть отнесено к любому государству, и к России, и к Франции, как и нижеследующее: «Оставив Бога, оно (государство) может быть оставлено самому себе, по закону долготерпения, или в ожидании его исправления, или в орудие наказания для других, или до исполнения меры его беззаконий; но вскоре поражается правосудием, как возмутительная область Божией державы». Здесь можно остановиться, и в хорошо известных исторических фактах находить многочисленные подтверждения истинности слов святителя. Тем более что дальнейшее развитие событий, без каких бы то ни было условностей, расставило акценты на решении судеб нашего Отечества и государств Европы. Разгром Великой армии в России пробудил у европейских народов патриотические настроения, которые с переносом военных действий в Европу переросли в национально-освободительную войну. Русским знаменам еще предстояло с победным торжеством явиться в столице Франции в марте 1814 года, но уже в Крещенский сочельник в Петербурге, в Троицкой домовой церкви обер-прокурора князя А.Н.Голицына звучало архипастырское «Слово о гласе вопиющего в пустыне и на воспоминание происшествий 1812 года». Владыка Филарет говорил о покаянии, называя «пустыней дикой» душу человека, обуреваемую страстями; «пустыней безплодной» — целый мир пред очами Отца духов; «пустыней жаждущей» — самою Церковь среди горьких потоков земной мудрости. «Слышите ли вы глас, недавно возгремевший и едва еще утихающий в пределах собственной земли нашей, в развалинах, в пустыне града великаго? Сей болезненный и смертный глас толь многих граждан, глас разрушения вековых оград, глас поругания храмов, есть ли только действие случайнаго удара? Но рука Провидения не ударяет мимо своея меты, а сия мета назначается премудростию и правосудием. Есть ли сие одно поражение виновных?… Нет! Посещенные тягчайшими бедствиями не суть виновнейшие нас помилованных, и удар судеб возгремел не на одних тех, на которых низведен он. Ни, глаголю вам, но аще не покаетеся, вси такожде погибнете (Лук. XII, 5). Вот глас, который сам Господь научал нас слышать в каждом бедствии общественном. И услышали ли, уразумели ли, прияли ли мы в настоящих происшествиях сие поучение Господне?» [10] 30 августа того же 1814 года император Александр I Благословенный счел своим долгом предать память о происшедшем в России в 1812 году грядущим временам в роды родов. Высочайший Манифест постановлял: «Декабря 25 дня, день Рождества Христова да будет отныне и днем благодарственного празднества под наименованием в кругу церковном «Избавление Церкви и державы Российской от нашествия галлов и с ними двадесяти язык». [11] Последование молебствия было сочинено архимандритом Филаретом [12] и Православная Россия из года в год коленопреклоненно (так было установлено) благодарила Спасителя в день пришествия Его в мир словами составленной святителем молитвы: «…Видехом, Господи, видехом и вси языцы видеша в нас, яко Ты еси Бог, и несть разве Тебе… Благодарим Тя, Господи, яко наказуя наказал еси ны вмале, да не смерти во веки предаси нас. Даждь нам, Господи, память сего славного посещения тверду и непрестанну имети в себе, яко да в Тебе утверждени сыновним страхом и верою, и любовию, и Твоею крепостию ограждени, выну якоже днесь, поем и славословим имя святое Твое…». [13] С 1824 года в сфере пастырской деятельности архиепископа Филарета, восшедшего к тому времени на Московскую кафедру оказалось само поле Бородинского сражения. Свидетельница генеральной битвы — церковь в селе Бородине, претерпевшая разорение во время французского нашествия, восстанавливаема была «доброхотными даяниями» по благословению владыки. В 1839 году он, уже митрополит Московский и Коломенский, освящал главный престол Бородинского храма. «Июля 22 дня в селе Бородине верхняя с 1812 года неосвященная церковь мною освящена … во имя Божией Матери, в честь иконы Ея Смоленския» [14] , — доносил он Святейшему Синоду. Двумя днями ранее, 24 июля владыкой были преданы бородинской земле останки князя Петра Ивановича Багратиона, умершего от раны, полученной в Бородинской битве. Святитель Филарет ныне является и небесным покровителем Спасо-Бородинского женского монастыря, основанного на Бородинском поле вдовой погибшего здесь генерала Тучкова. Владыка распорядился о начатии постоянных Богослужений в построенном Маргаритой Михайловной на месте гибели мужа храме Спаса Нерукотворного, по его благословению Тучкова приняла постриг и с именем игумении Марии стала первой настоятельницей монастыря. В 1833 году митрополит Филарет составил «Правила о составе зависимости и устройстве Спасскаго женскаго Богоугоднаго Общежительнаго заведения…». В особенную обязанность пребывающих в сем Общежитии вменялось «приносить молитвы за Благочестивейших Государей: почившаго в Бозе Императора Александра Перваго, Высочайшим благоволением и пособием положившаго основание Храму сего места, за благополучно царствующаго Императора Николая Павловича благоволительно утвердившаго существование сего заведения, и за Православных вождей и воинов, которые в сих местах за веру Государя и отечество на брани живот свой положили в лето 1812-е». [15] В 1838 году при освящении обители, оценив подвижнический подвиг игуменьи Марии, владыка дал оценку и ратному подвигу христолюбивого воинства на Бородинском поле: «Добрая была мысль, посвятить храм Богу на месте, где столь многия тысячи подвизавшихся за Веру, Царя и Отечество положили временную жизнь, в надежде восприять вечную. Те из них, которые принесли себя в жертву, в чистой преданности Богу, Царю и Отечеству, достойны мученического венца, и потому достойны участия в церковной почести, которая издревле воздавалась Мученикам, посвящением Богу храмов над их гробами». [16] В возрожденном ныне Спасо-Бородинском монастыре хранится частица мощей святителя Филарета, ежедневно по установленному когда-то им порядку поминаются православные вожди и воины, «которые в сих местах за веру Государя и отечество на брани живот свой положили в лето 1812-е». Пожалуй, только здесь можно услышать исполненные глубокого смысла, трогательные и покаянные слова молебного пения, составленного святителем Филаретом — современником страшного нашествия безбожных наполеоновых полчищ, несших угрозу уничтожения и государственному устройству России, и православному исповеданию Христова учения. «…Якоже древле сынов израилевых, тако и нас объят лютое обстояние и о их же ревновахом наставлениих, сих врагов имехом буйих и зверонравных. Но Ты, Господи Боже, щедрый, и милостивый, долготерпеливый и многомилостивый, и истинный, и правду храняй, и творяй милости в тысящи, отъемляй беззакония, и неправды, и грехи, на время мало оставль нас, милостию велию помиловал еси, и посетив жезлом неправды наша, якоже щедрит отец сыны, тако ущедрил еси нас. Призрел бо еси на скорбь нашу и на потребление царствующего града, в немже от лет древних призвася имя Твое, и на моления наша, яже не на наша правды уповающе повергохом пред Тобою, но на щедроты Твоя многия, Господи». [17] 190 лет отделяют нас от той Рождественской ночи, когда впервые прозвучало это моление, и звучало еще целое столетие в православных храмах России, а потом оказалось забытым. И вместе с ним стало забываться определение, которое дали Отечественной войне 1812 лучшие проповедники Русской Православной церкви — время покаяния, время милосердия Божьего. «Припомним двенадцатый год, зачем это приходили к нам французы? Бог послал их истребить то зло, которое мы у них же и переняли. Покаялась тогда Россия, и Бог помиловал ее», — писал, например, и святитель Феофан Затворник. Но вот в прошедшем сентябре в очередную годовщину Бородинского сражения на поле битвы по начавшей возрождаться традиции вновь служился этот молебен, и разве только слепой не мог наблюдать того торжества, которое заполняло не одну землю, но и небо. Серый пасмурный день, низкая облачность, пронизывающий ветер. И вдруг солнце выхватывает небольшой участок поля на горизонте. Этот сияющий островок медленно и, казалось неуверенно движется в направлении молящихся у Главного монумента на батарее Раевского, и на возглашении многолетия солнечный луч вдруг касается креста на монументе, и в одно мгновение весь курган оказывается залитым солнцем. «Благоденственное и мирное житие, здравие же и спасение, и во всем благое поспешение, на враги же победу и одоление, подаждь Господи…», — гремит голос архидьякона. «Многая лета, многая лета, многая лета», — вторит ему хор. В горле комок, в глазах слезы, время остановилось… «Даждь нам, Господи, память сего славного посещения тверду и непрестанну имети в себе!»7.01.2005
|
|
