Война, в которой можно победить

Без малого 100 лет тому назад, в 1909 году, в Государственной Думе Российской империи прозвучал следующий удивительный призыв: «Не надо социальных реформ, уничтожьте только алкоголь!» Звучит неразумно и несерьезно, не правда ли? С тем же успехом можно призывать к уничтожению оружия для искоренения преступлений и войн, к отмене рыночного обращения для противодействия людской жадности… Однако за этим лозунгом — один из важных этапов войны, которую долгие годы ведет русский народ, и которая сегодня, в начале ХХI века, подступила нам к самому горлу.

Разговор о ней нужно начинать с прояснения наших собственных мыслей. Не имея ясности мысли, мы угодим в яму, выкопанную вольными и невольными адвокатами пьянства, и вместо дела будем сотрясать воздух безконечным пустословием. Итак: употребление алкоголя само по себе — в отличие от кокаина и даже табака — не грех, не беда и не болезнь. Грех, беда и болезнь идут оттуда, где начинается злоупотребление — употребление во зло. Точно указать грань злоупотребления удается не всегда (одно дело, скажем, сидеть за столом у себя дома, а другое — за рулем грузовика), но ясно, что такая грань существует, причем весьма близко — как в нашей общей жизни, так и в собственной жизни слишком многих из нас. Ну, а если кто-то вовсе не способен отличить злоупотребления алкоголем от нормального употребления, то такому человеку надо лечиться. Вернее всего — от пьянства.

Перед глазами стоит воспоминание. Летом 85-го года, когда по стране прошел первый легкий ветер перемен, власти развернули антиалкогольную кампанию, которая, по крайней мере в начале, имела известный успех. Знакомый прораб разсказывал, отчасти со смехом, отчасти с плохо скрытой радостью, что у него на стройке рабочие бросают пить… Я работал тогда с одним инженером (назовем его Виктор), который, пользуясь свободным доступом к техническому спирту, регулярно нарушал вышеупомянутую грань, а попросту говоря — пьянствовал и спаивал окружающих. И вот в эти дни выпал случай «отметить» очередное событие: сослуживцы натащили всякой снеди, сдвинули столы, разставили посуду, ­- и Виктор, конечно, тут как тут, с соответствующей емкостью. Все кругом возбужденно подмигивают, шутят, похлопывают его по плечу. Сели за стол, содержимое емкости булькает, изливаясь из горлышка, подходит черед Виктора — и он, в неожиданной тишине, кладет ладонь поверх своего стакана.
Сегодня я то и дело вспоминаю движение его руки, уверенно остановившей струю зловонной жидкости. Одни назовут это воспоминание светлым (пьянство можно победить), другие — печальным (победа была упущена, и с тех пор страна буквально захлебнулась водкой), но принцип «кто хочет, тот и может» здесь явно виден в действии. Только вот куда направляет человек свою волю?…

Большевицкая пропаганда, весьма успешно исказившая жизнь и историю родной страны в глазах старших поколений, оставила нам характерную картину прошлого: царское правительство, помещики и капиталисты усердно спаивают трудовой народ, а всяческие лицемерные «общества трезвости», состоящие из попов, купцов и гнилых либералов, помогают правящим классам в их гнусном деле. Только большевики, носители прогрессивного марксистского учения, и т. д. и т. п. Стыдно, конечно, повторять этот вздор, тем более что в сегодняшней свободной России иcследователи находят и публикуют правду о нашей стране. Среди них — М.В. Теплянский, соискатель при кафедре дореволюционной отечественной истории Ивановского Университета, чьи материалы об антиалкогольном движении в России легли в основу настоящей публикации.

Оказывается, трехстороние меры — гражданских властей, Церкви и общественных сил — по борьбе с пьянством принимались у нас издавна и приносили весьма значительные плоды. Особенно успешной была последняя антиалкогольная кампания Царя-мученика Николая II, развернутая с началом Первой Мировой войны — но к тому времени разрушительные силы уже необратимо подорвали основы Российского государства… А первые ограничения торговли спиртными напитками относятся еще к середине ХVII века; за ними — иницииатива выдающегося церковного деятеля (ставшего впоследствии жертвой клеветы и невежества) патриарха Никона.

Вообще духовенство и Церковь занимали особый, самый горячий участок антиалкогольного фронта. Согласно данным Владимирской губернской статистики, в начале прошлого века проповеди приходских священников были наиболее популярной мерой борьбы против пьянства. Но этим дело не ограничивалось. Составлялись и распространялись молитвенные чины об избавлении от пьянства, создавались приходские общества трезвости, — такие, как Свято-Ольгинское Общество Трезвости при Спасской церкви в Иваново-Вознесенске. О масштабе деятельности Общества свидетельствует, например, устроенный в мае 1913 года крестный ход, в котором приняли участие десять тысяч человек.

Летом 1912 года председатель Свято-Ольгинского Общества Трезвости священник Александр Миртов был командирован от Владимирской епархии на Всероссийский съезд практических деятелей по борьбе с алкоголизмом. Съезд был созван усилиями митрополита Московского священномученика Владимира, крупнейшего русского духовного вождя и патриота, который придавал особое значение искоренению пьянства в народе. «Носители прогрессивного учения» расквитались с ним, в частности и за это, 25 января 1918 года; годовщина его убийства стала сегодня Днем Памяти новых мучеников и исповедников русской земли, отдавших жизнь за Христа в прошедшем столетии.

Борьба с пьянством шла не только на приходской основе: она охватила весьма широкие слои русских общественных сил. Широкой полосой, от Виленской до Саратовской губернии, еще в 1850-х г. г. прокатилось крестьянское антиалкогольное движение. В деревнях избирались старшины для надзора за трезвостью; злостным пьяницам выносили приговоры в виде штрафа или телесного наказания, и принимали совместный зарок — бросить пить. Случалось, рвение перерастало рамки закона: дело доходило до разгрома питейных заведений… С новой силой и с еще большей широтой развернулось общественное движение против пьянства в 1870-х г. г., а затем — после безпорядков 1905−07 г. г. И недаром: в тот период, как и сегодня, водка грозила самому существованию нации.

Опровергая бредни об «исконно-русской природе» пьянства, М.В. Теплянский приводит интересные данные. В начале ХХ века эпидемия пьянства охватила прежде всего и главным образом молодые фабричные города — такие, как Иваново-Вознесенск, — населенные приезжими из сельских районов. Причина очевидна: там, где разрушаются вековые устои народной жизни, где распадается родовой и семейный уклад, где уничтожается сотканная веками социальная ткань, происходит разложение личности — и зло, будь то в форме пьянства, либо разврата, предательства, воровства, насилия и других «плодов цивилизации», быстро и легко находит себе путь к человеческому сердцу. В среднем по Владимирской губернии душевое потребление алкоголя в городах превышало сельское более чем в пять раз! На диаграмме ясно виден взрыв пьянства в 1906 году — когда «носители прогрессивного учения» в первый раз пытались сжечь Россию на революционном костре — и его спад в последующие годы.

Русофобы всех мастей, тогда, как и теперь, кричали о «спаивании народа», указывая на налоговые сборы с розничной продажи алкоголя. Разумеется, столь же справедливо было бы видеть в налогах, которые платят аптеки, причину болезней, а похоронные бюро — повышения смертности… На самом же деле государственная власть содействовала искоренению пьянства. Были предприняты глубокие реформы системы сбыта крепких напитков — от откупной к акцизной и к государственной монополии; в этом немалую роль сыграли массовые антиалкогольные движения. В городах и уездах создавались общества и комитеты трезвости. В 1909 Государственная Дума приняла упомянутый в самом начале проект «об уничтожении пьянства»: ограничения налагались на торговлю спиртными напитками, на открытие винных лавок и распивочных заведений. Так, например, по ходатайству предпринимателей гор. Тейково, Владимирская губернская управа запретила с 1911 года торговлю спиртным в фабричных городах и поселках в дни выдачи зарплаты. Министерство Народного просвещения разрабатывало план введения курса об алкоголизме и мерах борьбы с ним в число обязательных дисциплин для средних учебных заведений.

Но главный удар по пьянству, как было сказано выше, был нанесен летом и осенью 1914 года с введением «сухого закона». Его эффективность поддерживалась решительными мерами пресечения: проводились облавы на шинкарей, нарушители подвергались суровым штрафам и заключению под арест сроком до трех месяцев.

Разумеется, были недовольные. Присяжные пропойцы вместо водки принялись за денатурат, политуру, метанол и тому подобные деликатесы; неудивитльно, что возросло число пьяных отравлений. Ну, а все прочие ­- как изменилась их жизнь? Об этом говорит народная частушка того времени:

Если же фольклор покажется кому-то недостаточно надежным источником, ознакомьтесь с сухими банковскими цифрами: за первые 8 месяцев войны по сравнению с тем же периодом предшествующего года приток вкладов в сберегательные кассы возрос более чем в сорок раз.

Как указывает М.В. Теплянский, «Владимирская городская дума дважды выносила постановления: первое — 7 августа 1914 года — о воспрещении торговли спиртным, кроме церковного красного вина, на всё время войны, и второе — 7 октября — о совершенном воспрещении торговли водкой навсегда… Высвободившиеся деньги вкладывались в покупку книг и газет, в агротехнические новшества. Алкоголики стали работать… В стране после войны ожидался колоссальный промышленный расцвет за счет увеличения емкости внутреннего рынка». Свидетельствуют газеты того времени: «Краткий четырехмесячный период воспрещения продажи алкоголя отрезвил Россию и привел ее к завидному состоянию, какого страна не испытывала уже столетия. Такое решение вопроса оказалось настолько удачным, что России стали подражать не только союзники, но и ее враги… Россия осознала, что именно трезвости она будет обязяна и своей победой, и экономическим и духовным возрождением».

В самом ли деле Россия это осознала? неясно. Но с уверенностью можно сказать, что это осознали ее враги. Результат налицо и сегодня, без малого век спустя.

Кто хочет — тот и может: вдохновляющий успех «сухого закона» еще раз демонстрирует эту простую истину. Воля народа, мобилизованная войной, оказалась в силах сбросить долголетнее иго пьяного безумия; верные меры властей, во-время принятые, лишь направили ее по разумному и организованному пути. И наоборот: если воля слаба, непостоянна, неопределенна, то никакие законы и запреты, ни кнут, ни пряник, делу не помогают ни на грош.

— Так что же выходит? Для избавления от пьянства России сегодня нужна еще одна война??… - Те, кто задают такой «риторический» вопрос, не понимают, насколько он лишен смысла: Россия сегодня уже ведет войну. Строго говоря, идет все та же война, что началась в 1914 году и с тех пор так и не окончилась; военные действия перекатываются с фронта на фронт, то внешний, то внутренний, то снова внешний, то видимый, то невидимый. При этом противник умело использует одно свое стратегическое преимущество: многим из нас кажется, что никакой войны нет!

Но наши преимущества гораздо выше. На нашей стороне — Россия, которая в прошлом столетии перенесла все муки и пытки и осталась жива вопреки всем адским усилиям врага.

Как ни странно, борьба с пьянством сегодня во многом гораздо легче, чем сто лет назад. Характерный факт: в 1909 году во Владимирской губернии лишь половина опрошенных считали водку вредной для здоровья… Сегодня, слава Богу, в этом никого не надо убеждать. В отличие от наших предков, нам сегодня нет нужды открывать закусочные, столовые и чайные, библиотеки, читальни, народные театры и лектории с «туманными картинами». Все это уже имеется в достаточном количестве и ассортименте. Сегодня мы можем сосредоточить все усилия на главном — на мобилизации воли. Прежде всего — своей собственной.