Последний выразитель духа казачества

О жизни и творчестве поэта казачьего зарубежья Н.Н. Туроверова (1899−1972)

Имя российского донского поэта, историка, журналиста и издателя Николая Николаевича Туроверова мало известно на его родине, на Дону в России. А между тем это был видный поэт и деятель культуры русского Зарубежья, оставивший многотомное поэтическое наследие.
Родился он в марте 1899 года в станице Старочеркасской на Дону в семье казака. Свою родную станицу, ныне всемирно-известный историко-казачий музей, Туроверов воспел потом в своем творчестве, завещав похоронить себя здесь.
Беззаботное детство Коли Туроверова кончилось грозным летом 1914 года, когда разразилась Первая мировая война, круто изменившая судьбы России и его личную судьбу. Вспоминая дни проводов на фронт казаков из своей станицы, Туроверов писал об ощущении близкой победы над германцами.

Разве не казалась в это время
Неизбежной близкая победа?

Он рвется на фронт, и его желание сбылось: после окончания Каменского реального училища в качестве вольноопределяющегося он отравился служить в Л.-гв. Атаманский полк. Шел страшный для России 1917 год…
Октябрьский переворот кинул страну в пучину братоубийственной гражданской войны. Фронт развалился, казаки неуправляемыми толпами хлынули на Дон. Вместе со всеми вернулся домой и Николай Туроверов, устроившись в Новочеркасском военном училище.
Гражданская война тем временем набирала губительные обороты, и Туроверов в отряде знаменитого есаула Чернецова принял участие в этой братоубийственной войне. Так вспомнил он те страшные, легендарные дни:

С утра мы бились с конницей — на север,
Потом на юг с пехотою дрались…

А затем был беспримерный по тяжести Степной поход — одно из тяжелейших испытаний, выпавших на долю Туроверова:

… Мы отдали все, что имели,
Тебе, восемнадцатый год,
Твоей азиатской метели
Степной — за Россию поход.

Подъесаул Николай Туроверов прошел всю гражданскую войну, получил четыре ранения и несколько боевых наград. В 1920 году он попал в Крым, где укрепились последние силы белых. В холодные ноябрьские дни 1920 года началась эвакуация остатков армии генерала Врангеля из Крыма. Вместе со всеми навсегда покидал Россию и Николай Туроверов, попав сначала на Лемнос, потом в Югославию и, наконец, во Францию.
Работая мукомолом в Париже, Туроверов посещает Сорбонну, пишет стихи, исторические статьи и очерки по истории донского казачества. В 1939 году он становится одним из организаторов «Кружка казаков-литераторов», выпустив год спустя иллюстрированный «Казачий альманах». Как автор весьма интересных работ по истории Дона, Туроверов являлся одним из основателей «Общества ревнителей русской военной старины». К нему за помощью и советом обращаются французские историки-писатели, занимающиеся темой «Казаки и Наполеон», а французское историческое общество «Академия Наполеона» попросило Туроверова редактировать специальный ежемесячный сборник, посвященный Наполеону и казакам.
После окончания 2-й мировой войны, в которой Туроверов сражался против немцев в составе 1-го кавалерийского полка французского Иностранного легиона, он возвратился в Париж. Став одним из создателей «Казачьего Союза», он возглавлял его с 1947 по 1958 годы. Одновременно он редактирует газету «Казачий Союз» с немалым для издания такого типа тиражом в 2 тысячи экземпляров. Н.Н.Туроверов был одним из основателей и журнала «Родимый Край», выходившего в Париже с 1954 года.
В 1965 году Н.Н.Туроверов вышел на пенсию, однако литературного творчества не оставил до самой смерти, последовавшей в Париже 23 сентября 1972 года. Его похоронили на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа рядом с женой Юлией Александровной, поблизости от могил однополчан по Атаманскому полку — генерала Каргальского и есаула Кумшацкого.
Русская зарубежная пресса откликнулась на смерть Н.Н. Туроверова серией статей, называя его «поэтом талантливейшим», «любимым и…последним выразителем духа мятежной ветви русского народа — казачества». Творчество Туроверова ныне медленно, но уверенно возвращается к этому народу…

ИЗ СТИХОВ НИКОЛАЯ ТУРОВЕРОВА

Эти дни не могут повторяться,
— Юность не вернется никогда.
И туманнее и реже снятся
Нам чудесные, жестокие года.
С каждым годом меньше очевидцев
Этих страшных легендарных дней.
Наше сердце приучилось биться
И спокойнее, и глуше, и ровней.
Что теперь мы можем и что смеем?
Полюбив спокойную страну,
Незаметно медленно стареем
В европейском ласковом плену.
И растет, и ждет ли наша смена,
Чтобы вновь в февральскую пургу,
Дети шли в сугробах по колено
Умирать на розовом снегу.
И над одинокими на свете,
С песнями идущими на смерть,
Веял тот же сумасшедший ветер
И темнела сумрачная твердь.