Русская линия / Библиотека периодической печати / «Москва — Третий Рим» — не только метафора, но историческое задание для России

Ваше Высокопреосвященство митрополит Кирилл, Ваши Высокопреосвященства, Преосвященства, уважаемые участники Всемирного Русского Народного Собора!
Мы не слепые — Россию пытаются превратить в поле, на котором в свою игру готовы сыграть все крупные религиозные, цивилизационно-культурные центры и силы. Это и протестантское американское мессианство, и римская католическая церковь, претендующая на глобальные роли и исламский глобализм. Каждая из этих сил видит Россию своей частью, точнее — своей провинцией, периферией. Объектом «миссионерских» усилий и культуртрегерства стала политическая элита России. То нас, будто мы не Европа, зазывают в Европу и требуют немедленно пригласить в Москву Папу Римского. То изобретают химеру «русского ислама» и втягивают нашу страну в организацию «Исламская конференция» во главе с ваххабитской Саудовской Аравии (которая «в знак дружбы» обещала профинансировать исламское образование в Чечне, добившись мирным путем того, что не сумел сделать военным Басаев). Хором и повсеместно предлагают избавиться от «имперских амбиций» и следовать в фарватере с США и НАТО.
Перечисленные попытки втягивания России в чужие сферы влияния грозят в итоге потерей нашего суверенитета, как минимум — самостоятельности во внешней и внутренней политике. Заметим, что основные глобальные политические силы, действующие в мире основаны на той или иной религиозной традиции, действуют в ее духе. Таким образом, религиозный фактор отнюдь не является второсортным или маргинальным явлением в мировой политике.
У уязвимости нашей политической элиты, отсутствия у многих ее представителей политической воли, у наших ошибок во внутренней и внешней политике есть нематериальная, аксиологическая причина. Это — кризис идентичности, самосознания. Что такое Россия, что значит быть русским? Какое место России в мире?
Кто только не апеллирует сейчас к национальному самосознанию. Немногочисленные, но имеющие финансово-политическую и аппаратную поддержку группы, утверждающие, что Православие является источником всех бед России. Пропагандисты «русского протестантизма», особенно активные в начале 90-х годов. Нынешние агитаторы «русского ислама» и экзотические неоязычники, — как правило, национал-шовинисты (показательно, что именно их пытались представить в качестве растущей, перспективной силы организаторы недавнего семинара в Московском центре Карнеги).
Нас убеждают — все, кто и всё, что угодно, лишь бы не Православие. Стоило только заместителю министра образования России Леониду Гребневу заявить о том, что всякий гражданин России должен знать русский язык, и что изучение школьниками основ Православной культуры, своей традиции — это норма для нашей страны, он был подвергнут таким нападкам, каким не подвергали преступников и террористов.
Другой вариант — нападкам подвергается не само Православие, как вероучение, а Русская Православная Церковь как организация. Утверждается, что Церковь — опасный конкурент государству, что в интересах государства — слабая и раздробленная Церковь, возглавляемая серыми и послушными, еще лучше — скомпрометированными фигурами. Предлагается поддержать в противовес «слишком влиятельной» РПЦ любые смехотворные группы раскольников, изгнанные из Церкви в том числе и по морально-нравственным причинам. В последнее время в этом особенно преуспел Фонд эффективной политики Глеба Павловского. Я много лет знаком с Глебом Олеговичем, он, безусловно, очень и очень неглупый человек. Возможно, он отличный семьянин — я никогда не интересовался его личной жизнью. Но советы, которые он как политтехнолог пытается давать обществу и государству в лице его высоких представителей совершенно безнравственны. И его происки против церковного единства в высшей степени это доказывают.
Мой рот полон горечи — слушают и не слышат, смотрят и не видят, крестятся и не верят. Призывы к выгодности слабой Церкви — это все равно что пропаганда необходимости слабой армии, науки, промышленности, образования. Хотели бы мы видеть Россию «банановой республикой», беспомощным полураспадающимся государством с сокращающимся населением, востребованным только для поддержки нефтяной и газовой трубы? Если да, — поддержите идею слабой Церкви!
Единственный ареал, в котором Россия несет столичные, смысловые политические функции — это ареал восточного христианства, Православия. Повторяю, в однополярном глобальном устройстве, в исламском мире, в европейском проекте Россия и православный мир — провинция. В наше время, как ни в какое другое, страны православной традиции могут сохранить свою религиозную и национальную идентичность только благодаря России — до тех пор пока она является пусть ослабленной и расчлененной, но мировой державой. Конечно, Православие может сохраниться и в странах НАТО, его островки могут уцелеть и в мусульманском мире. Но это будет жалкое положение: вспомним Косово, где до сих пор уничтожаются древнейшие памятники православной культуры. Обратим внимание на то, как активисты евроинтеграции пытаются уничтожить центр православного монашества — Афон, сделав его «религиозным зоопарком» для туристов.
Православный мир не выживет без сильной России, а Россия не сможет вернуть себе статус самостоятельной мировой силы, не возглавив православный мир, не решив опереться на свою главную и единственную силу — Православие. Эти аксиомы должны быть усвоены и политической элитой России. Православный мир — не только церковный, культурный, но и политический проект. Почему у радикальных исламистов есть многочисленные международные организации типа «Исламской конференции», куда пытаются затянуть Россию, но нет международной «Православной конференции»? Почему брошенными оказались православные русофилы в Сербии и Черногории — кто у нас знает, как в «незалежной» Черногории по украинскому образцу создают отдельную церковь и захватывают храмы? Кто в общероссийском политическом и экспертном сообществе знает о духовном лидере Православной Греции архиепископе Христодуле, который смело отстаивал сербов во время натовских бомбежек и не стесняется говорить с молодежью на ее языке? Который в церковных делах противостоял недавним попыткам вторгнуться на каноническую территорию Русской Православной Церкви и своим естественным выбором после Греции считает Россию.
Роль Русской Православной Церкви на всем бывшем постсоветском пространстве, в поддержке нашей диаспоры в мире трудно переоценить. Наши соотечественники в новом или ближнем зарубежье не готовились жить в условиях диаспоры и сами собой без поддержки Церкви слабо способны объединяться в свою защиту. Храмы, приходы Русской Православной Церкви стали ячейками самоорганизации русских людей в новых независимых государствах.
Именно Русская Православная Церковь — не Содружество же независимых государств — все еще объединяет и скрепляет это пространство. Тот факт, что с распадом Советского Союза не распалась Русская Православная Церковь, сегодня возбуждает не только сторонников, но и противников этого единства. У нас часто приводилось мнение профессиональных советологов, которые справедливо утверждают, что после развала Советского Союза, коммунистической партии и прочих стержней прежней государственности требуется только развалить Русскую Православную Церковь, чтобы Россия никогда не возродилась как великая держава, претендующая на очень серьезные роли в мировом историческом процессе. И первое, что приходит на ум, когда мы затрагивает эту тему — ситуация на Украине.
Вы, конечно знаете, что только что Президент Российской Федерации Владимир Путин побывал на Украине и нашел время и нужные слова для иерархов Украинской Православной Церкви, поддерживающих необходимую связь между верующими России и Украины, поддерживающими единство с Московским Патриархатом. И Вы, конечно знаете о том, что ровно за день до этого Президент Украины наградил орденом Ярослава Мудрого раскольника Филарета Денисенко. Вот и понятно, кто какой дорогой идет, кого и что поддерживает в церковном споре.
Хочу обратить внимание на то, что на Украине наличие раскола является для светских властей поводом для сохранения такого рудимента советского строя как госкомитет по делам религий. Целью этого комитета как раз и является кропотливая работа по разрушению единства Церкви и создание «своей» церковной организации, которая будет приводным ремнем светских властей в усилиях по украинизации и дерусификации Украины. Соблазны новой власти, сам по себе госкомитет Украины по делам религий — подлинная причина раскола на Украине, а не наоборот.
Я говорю об этом еще и потому, что в последнее время усилились попытки здесь, в России придумать какой-то надцерковный светский орган, который будет судить что правильно и что неправильно в делах Церкви, кому ею руководить, во что и как верить. Как общественный деятель и депутат, знающий мнение многих депутатов, присутствующих или, может быть отсутствующих в этом зале, я хочу заверить, что мы сделаем все возможное, чтобы такие планы не состоялись. (Аплодисменты).
В связи с празднованием юбилея Переяславской Рады мы были свидетелями борьбы вокруг разных трактовок того, что произошло 350 назад в Переяславе. Вообще есть горькая ирония в том, что 350 лет Переяславской Рады — одновременно повод для закрытия Года России и начала Года Польши на Украине. Президент Украины на торжествах этого «юбилея — закрытия» сказал следующее: «В Переяславе 350 лет назад решили, что русско-украинский договор должен возобновляться каждый год, чтобы стороны отслеживали, учитывали реалии времени». Я профессиональный историк и закончил аспирантуру Московского Университета, и потому могу сказать, что 350 лет назад гетман русского народа Богдан Хмельницкий, есаулы, полковники и войско запорожское приняли присягу на верность царю восточному, христианскому до скончания века. Никаких процедур ежегодного пересмотра этого решения никто не предлагал и предложить не мог. (Аплодисменты). Грубые фальсификации истории необходимы мнимым или изменчивым «друзьям» России для того, чтобы оправдывать лицемерие, ставшее для них нормой политической жизни.
Зоной особой ответственности и деликатности является Кавказ. Я с большим уважением отношусь к Грузинской Православной Церкви, которая просуществовала 1700 лет. Я не претендую как эксперт на церковно-канонические оценки, и тем не менее хочу сказать, что ситуация вокруг вопросов церковной жизни в Осетии и особенно в Абхазии является тревожной именно потому, что Грузинская Православная Церковь заняла в этих вопросах позицию, на мой взгляд, далекую от духа Православия. Абхазия является полем соперничества между православием и исламом и сегодня только миссионерскими усилиями православных священников в этой конкуренции побеждает Православие. Нет никакой на сегодня возможности подчинить абхазские приходы Грузинской Православной Церкви. О чем мы должны думать в первую очередь, как мне кажется, так это о том, чтобы люди в конфликтных зонах имели возможность верить, молиться и исповедываться. Я не навязываю свою точку зрения, но важно было бы поддержать Православие в Абхазии доступными средствами, объяснив миролюбиво свою логику уважаемой Грузинской Православной Церкви.
Хотел бы закончить, сказав, что вопрос единства Русской Православной Церкви на всей ее канонической территории, воссоединения патриарших и зарубежных частей нашей Церкви, вопрос сохранения Православия — это вопрос выживания, возрождения нашей страны. «Москва — Третий Рим» — не только метафора, но и историческое задание для России. (Аплодисметы).